— Склад! — вдруг завопил он через плечо. По обветренному лицу пробежал ужас. — Боже мой, проверьте склад!
Мэтью добрался до земли по отрывающимся лианам. Минкс уже шлепала прочь через болото.
Мэтью последовал за ней, думая, что если охранники успеют загасить фитили, то все было зря.
Вода поднималась уже выше колен, потом встала выше бедер, до пояса, и змеи — да черт с ними, со змеями! Из форта доносились крики, вселявшие тревогу в Мэтью. Черт возьми, думал он, фитили должны были уже догореть! Что за…
Он не успел додумать эту мысль — ее выбило у него из головы ревом тысячи львов в смеси с визгом полутысячи гарпий и унесло огненным дыханием полусотни драконов, а его самого бросило почти без чувств в жидкую грязь, увлекло в пучину, где ползают и сворачиваются в клубки змеи, защищенные от зла, творимого людьми.
Глава тридцатая
Чья-то рука схватила Мэтью за ворот и выдернула из воды. Он плевался и кашлял, отфыркивался, разбрызгивая жидкость носом и ртом. Ночь превратилась в день, и приходилось щуриться от ярости его света. По болоту метались горячие ветры, нагибая деревья и срывая зелень листьев.
— Не останавливайся! — крикнула ему Минкс, потому что только крик мог быть услышан в этой симфонии катастрофы. Ей тоже пришлось плюхнуться в этот суп, лицо и волосы потемнели от скользкой грязи. Она побежала прочь и потащила Мэтью за собой. Он, как мог, старался удержать равновесие.
Оглянувшись, юноша увидел белые вспышки и красные сердцевинки языков пламени. Главную стену форта снесло напрочь. Гром «Цимбелина» был оглушителен; в ушах звенели семнадцать воскресных колоколов, и казалось, что все время взрывается что-то под ложечкой. Взлетали в воздух горящие предметы и взрывались там с таким треском, что кости тряслись, а от вспышки едва не слепли глаза. Вот взлетел еще один пылающий предмет и тоже взорвался в небе, где кружился пепел. Бочки, подумал Мэтью. Их вынесло взрывом из здания склада, и сейчас они взрываются наверху. Вокруг сыпался дождь из пылающих деревяшек, гулко плюхались в болото куски обожженного камня.
— Вперед! Вперед! — вопила Минкс ему в ухо, чтобы он расслышал ее сквозь грохот.
Третий раз повторять не пришлось. Он двинулся, пошатываясь. Над ним пролетали птицы, спасаясь от горящих ветвей. Минкс поскользнулась, упала в воду, и Мэтью подхватил и поднял девушку, как она его перед тем. Слева рухнула пылающая бочка, и деревья разметало взрывом, вызвавшим водяной гейзер. Чаща на дальней стороне болота полыхала вовсю, и продолжали падать с неба бочки, терзая «Цимбелином» и без того изуродованный пейзаж. Метались раскаленные ветры, взрывные волны дергали Мэтью и Минкс в стороны, как бумажные фигурки. По всему полю брани извивались клубы серого дыма. Ярдах в двадцати висело в ветвях что-то, похожее на человеческий торс, черное-пречерное, как пригоршня углей.
Взрывы продолжали рвать ночь. Летели бомбами бочки, одни взрывались вверху, другие успевали упасть на лес или в болото и взрывались там. Грохот стоял такой, будто столкнулись три армии, вооруженные трехствольными пушками, и бестолково палят во все стороны света.
Еще один массивный взрыв и извержение красных огненных шаров из разбитого форта, и вдруг перед Мэтью и Минкс упал здоровенный кусок горящей телеги, опалив им брови.
— Сюда! — крикнула Минкс, хватая Мэтью за руку и направляя его влево. Он понял, что она ищет дорогу, которая выведет из этой огненной трясины, и последовал за ней — радостный, с гулом в голове.
Они шлепали по болоту под вертящимися наверху огненными кометами и под грохот взрывов, от которых вздрагивала земля.
Поглядев в сторону форта, Мэтью не увидел ничего, кроме частокола дыма и горящих сквозь него красных огней. Отлично, подумал он. Если завод и не разрушен полностью, то уж точно уничтожена следующая партия «Цимбелина». А разрушений достаточно, чтобы восстановление оказалось дорогой и долгой работой. Отлично, еще раз подумал он, в последний момент успевая притормозить перед колючим кустом, где свернулась змея.
После пятнадцати-двадцати минут пути они вышли на дорогу. Не первые ли это лучи рассвета видны на востоке? Трудно было сказать наверняка, потому что в глазах у Мэтью все еще мелькали искры.
Пламя рычало и трещало в чаще, поджигая подлесок и деревья.
— Слышишь меня? — крикнула Минкс, и он кивнул.
Ее измазанное грязью лицо разрумянилось от жара.
Девушка несколько секунд смотрела на задымленный форт, и в глазах ее блестели дикие эмоции — что-то среднее между ужасом и восторгом.
И поэтому Мэтью первым увидел двоих, шатающейся походкой вышедших перед ними на дорогу. У одного был тесак с рубящим лезвием, дюймов четырнадцати в длину. Оба были исцарапаны и окровавлены, грязная одежда в беспорядке. Первой мыслью Мэтью было то, что они сидели на сторожевой вышке, которую взрывами сбило на землю. Эти люди испытывали страх, а не внушали его, но тесак оставался тесаком.
— Что случилось? — спросил тот, что шел впереди, осекся, поняв, что задал дурацкий вопрос, и поправился: — Что вы тут делаете?
Минкс оглядела его, скривив губы в злобной улыбке:
— А ты не понял, идиот? Взорвали эту лавочку ко всем чертям.
— Что?
— Хватит вопросов, — сказала она, запуская руку под жилет за вторым ножом.
Обладатель тесака шагнул вперед, поднимая свое оружие, а Минкс уже вытащила нож и замахнулась, но в следующую минуту все мысли о встречном бое отпали.
Под ногами затряслась земля.
Это было не похоже на дрожь. Это было мотание из стороны в сторону, оправдывающее название острова. Земля колебалась так, что Мэтью, Минкс и оба их противника рухнули на колени, и в жуткой тишине после толчка слышался визгливый свист ветра да встревоженное и отчаянное завывание псов где-то вдалеке.
От второго мучительного толчка вдоль дороги зазияла трещина, и в нее хлынул поток щебня и давленых устричных раковин.
Человек с тесаком заблеял от ужаса, вскочил неловко на ноги, бросив тесак и факел, и побежал в сторону Темпльтона. Быть может, посмотреть, как там его жена и дети. Второй постоял еще секунду на коленях, оглушенно моргая, потом тоже встал и пошел, светя себе факелом, прочь от Мэтью и Минкс, трясущейся походкой, будто во сне. Вернее, в кошмаре, потому что не успел сделать и нескольких шагов, как снова раздался рокот потревоженных внутренностей острова, и его снова сшибло с ног движением земли. На этот раз трясло секунд шесть, или целую вечность, но когда тряска кончилась, человек снова встал и решительно зашагал прочь. Вскоре его факел стал еле заметной красной точкой.
Минкс поднялась на ноги, Мэтью тоже. Сдавленным от напряжения голосом она сказала:
— Мы должны…
— Да, — ответил он, потому что в этот день завтрак дьявола был сервирован рано.
Мэтью поднял брошенный тесак и факел, рассудив, что и то, и другое может пригодиться в самое ближайшее время.
Они дошли до конца дороги, где висели черепа до того, как затряслась земля, сбросив их, и какое-то время искали свои следы и лошадей, которые наверняка сорвались с привязи и куда-то сбежали. Добраться до дома Фалько у них возможности не было: либо капитан уже приготовил «Летунью» к выходу, либо нет. Мэтью поставил свою жизнь и жизнь других людей на то, что Фалько будет верен своему слову. Поэтому они с Минкс двинулись в Темпльтон со всей скоростью, которую могли развить, обходя трещины — некоторые шириной в ладонь — открывшиеся на дороге. Время от времени землю сотрясала небольшая дрожь, и Мэтью понимал, что это взрыв «Цимбелина» разбудил злых духов Маятника.
Темпльтон был иллюминирован пламенем факелов, улица запружена горожанами, пребывающими если не в состоянии крайнего ужаса, то очень близко к тому То тут, то там какая-нибудь мужественная личность пыталась призвать сограждан к спокойствию, но всеобщее ощущение запертости на острове, обреченном на гибель, никуда не девалось. Уезжали телеги, нагруженные семейными пожитками, направляясь, очевидно, в местную гавань, — где бы она ни находилась.
Минкс показала Мэтью на телегу, в данный момент покинутую своим владельцем. Через тридцать секунд она уже щелкала кнутом над головами лошадей, и они понесли ее и всадника авангарда к замку профессора Фелла.
Луна опускалась за горизонт, первые лучи рассвета окрасили небо на востоке. Кнут Минкс не знал пощады. В конце дороги показался замок, тоже освещенный факелами.
Мэтью стиснул свой факел и тесак, подстегивая свою ярость мыслями, что, быть может, придется попортить таккеровскую кожу, чтобы вырвать Штучку из этих мерзких лап.
Телега остановилась перед входом — он не охранялся. Очевидно, толчки заставили слуг броситься к собственным домам и семьям.
В колоннах появились свежие трещины.
