"Гой еси, Ставер, веселой молодец, Как ты мене не опозноваешь, А доселева мы с тобой в сайку игрывали: У тебя-де была свайка серебреная, У меня кольцо позолоченное, И ты меня поигрывал, А я тебя толды-вселды".
В другом варианте былины, записанной П.Н. Рыбниковым в Кижах Олонецкой губернии от крестьянина А.Е. Чукова, меняются образы, но не меняется символика женского и мужского начал:
"Ты помнишь ли, Ставер, да помятуешь ли, Мы ведь вместе с тобой в грамоты училися: Моя была чернильница серебряная, А твое было перо позолочено? А я-то помакивал тогда-всегда, А ты-то помакивал всегда-всегда?"
Круг, олицетворяющий женское начало, одновременно символизирует и оберегательные функции женской утробы, с которыми связано множество древних ритуалов: очерчивание кругом как защита от невзгод и несчастий, доение или процеживание молока сквозь венок, а также пролазание, протаскание, наблюдение, переливание, умывание, еда и питье - и все через венок. Вера славян в волшебную силу венка наглядно проявляется в их полифункциональном использовании в архаических празднествах - святочных, масленичных, троицких, купальских. На Семик с утра до ночи водились женские хороводы. Праздник был исключительно женский, уходящий своими корнями в матриархальную старину; мужчины к нему и близко не подпускались, лишь позднее нравы несколько смягчились. Праздновалось само таинство жизни, олицетворяемое женщиной. И березка символизировала это таинство, выступая подлинным Древом жизни. Пик неформальных семикско-троицких празднеств приходился на Духов день. Вопреки общеизвестным религиозным истолкованиям, именно в этот день до предела обнажалась подлинная подоплека древних языческих обрядов и их ярко выраженная сексуально-оргиастическая сущность. До недавнего времени истинный смысл троицкой обрядности был известен ограниченному кругу людей: непосредственным участникам, наблюдателям и этнографам-фольклористам. Последние, однако, не могли опубликовать собранные сведения из-за их откровенной "срамоты". Лишь в самое последнее время в научной печати появились тексты языческого происхождения. Срамные троицкие песни исполнялись исключительно женщинами, изобиловали ненормативной лексикой, носили вызывающе похабный характер и сопровождались плясками со столь же выразительной жестикуляцией. О матриархальных пережитках свидетельствует также и непременное изготовление чучела бабы с подчеркнуто большими грудями. Оно делалось из двух березок, обряжалось в платье, украшалось лентами и в долгом шествии с песнями и танцами относилось к реке, раздевалось и топилось. Это языческое шествие с трясучкой и ловлей мужчин во многом напоминает аналогичные ритуальные действия, устраиваемые во время античных дионисий и вакханалий.
* *
*
Тотемные предпочтения русского народа и тотемные реликты далекого прошлого явственно обнаруживаются и в причитаниях Северного края, например, в плаче (точнее было бы сказать - вопле), когда профессиональная плакальщица, используя в течение веков и тысячелетий выработанные клише, обращается к покойнику с такими словами:
Хоть с чиста поля явись ясным соколом, Хоть с глубокого озера серой уточкой, Хоть с погоста прилети да сизой галочкой. "..." Хоть с-под кустышка приди да серым заюшкой, Из-под камышка явись да горностаюшком...
Принадлежность конкретного тотема какому-либо роду-племени или, что одно и то же, принадлежность какого-то семейно-кланового или половозрастного образования конкретному тотему наглядно демонстрирует узнавательно-разграничительную функцию последнего, что помогает выявить себе подобных или отличать своих от чужих. В частности, это проявляется в особенностях одежды, головного убора, прически, украшений, косметики, татуировок, которые, как показывают данные археологии, в древности были распространены повсеместно. Например, русский женский головной убор кика по форме напоминает птицу, а его название происходит от названия лебединого крика - кика (кикать - "кликать, кричать"). Отсюда же и древнегреческое наименование лебедя - "Кикн" (так звали и сына Аполлона, превращенного после смерти в созвездие Лебедя). Тотемное прошлое живет и во множестве русских фамилий, восходящих к древним обозначениям тотемной принадлежности людей. Сами фамилии сравнительно недавнего происхождения. У простого люда они появились после отмены в России крепостного права. Речь, конечно, не идет о христианских именах, имеющих, в свою очередь, греческое, римское или библейское происхождение. Если открыть ономастиконы (сборники, составленные филологами на основе анализа разного рода документов прошлого), то обнаружится великое множество тотемных имен, принадлежавших нашим предкам вплоть до Петровской эпохи. Вот лишь некоторые из них, взятые наугад из именословов Н.М.Тупикова ("Словарь древнерусских личных собственных имен". СПб., 1903) и С.Б.Веселовского ("Ономастикон". М., 1974): звериные: Баран, Барсук, Бобр, Бык, Белка, Волк, Выдра, Горностай, Жеребец, Заяц, Зубр, Кобыла, Коза, Козел, Конь, Корова, Кот, Кошка, Куница, Лиса, Медведь, Мышь, Овца, Пес, Свинья, Собака, Соболь, Тур, Хомяк; птичьи: Воробей, Ворона, Гоголь, Голубь, Грач, Гусак, Дрозд, Дятел, Жаворонок, Журавль, Коростель, Коршун, Кречет, Кулик, Курица, Лебедь, Лунь, Орел, Селезень, Сова; рыбьи: Ерш, Карась, Рыба, Севрюга, Щука; растительные: Береза, Гриб, Груша, Дуб, Калина, Капуста, Крапива, Липка, Мухомор, Осина, Ракита, Репа, Орех; прочие: Блоха, Жаба, Жук, Комар, Мизгирь, Муравей, Муха, Паук, Пчелка, Рак, Таракан, Шершень. Все эти древнерусские имена и прозвища как наследие еще более древних русских, славянских, индоевропейских и доиндоевропейских тотемов стали неотъемлемой стороной современной жизни, войдя в живые русские фамилии. Откуда же взялось такое множество тотемов, каковы причины их дробления и появления новых? Данные процессы обусловлены вполне понятными, естественными причинами. Человек вообще стремится всячески подчеркнуть свою уникальность, обособить место и условия своего существования, обозначив по возможности разного рода отличительными особенностями в одежде, жилище, манере поведения и общения, а также в символике, наглядно выражающей такие особенности. При смене поколений, распаде этнических структур, обособлении семей каждое новое социально-этническое образование придерживается, как правило, сложившихся и усвоенных традиций, но одновременно стремится к выпячиванию собственных неповторимых черт. При резкой ломке условий жизни, при смене жизненных ориентаций и парадигм отказ от прежних традиций и переход к новым ценностям осуществляется в демонстративно подчеркнутой форме и сопровождается принятием новой символики, в том числе и в области родоплеменной принадлежности. Отсюда такое обилие и разнообразие тотемов, возникших не в раз, а на протяжении веков и тысячелетий. Механизм этого явления, срабатывающий на протяжении жизни нескольких поколений, хорошо иллюстрирует одна мансийская легенда, касающаяся лебедя и его тотемических функций. Лебедь, повествуют сказители, был когда-то человеком, но затем из-за царивших прежде постоянных драк и столкновений он стал просить Бога превратить его в птицу. Желание было исполнено, и таким образом появился лебедь. Он же был сначала и царем всех птиц, а орел служил при нем князем. Впоследствии царская власть перешла журавлю, так как лебедь не умел вовремя кричать. И так далее - пока царем не стал орел. Из этой северной легенды совершенно отчетливо видно, как происходила смена тотемов внутри единой народности при естественной родоплеменной дифференциации, когда попеременно доминировали то одни, то другие тотемы. Сказанное помогает нам перейти и к рассмотрению некоторых наиболее известных и популярных русских тотемов.
* *
*
Лебедь. Лебедь - священная птица древних славян и индоевропейцев (рис. 148-б). В местах проживания наших далеких предков (на Полтавщине) археологи раскопали датируемые VI-V веками до н.э. зольники - остатки культовых огневищ, окаймленные вырезанными из земли и раскрашенными в белый цвет 2-метровыми фигурами лебедей. Среди археологических находок в местах расселения западных славян - солнечные колесницы, запряженные лебедями, хорошо знакомые по культу Аполлона. По русским летописям и историческим легендам, сестра трех братьев - основателей Киева звалась Лыбедь. Лебедь одинаково популярен во всех частях света и особенно - на Русском Севере. Недаром Николай Клюев в программном стихотворении "Песни Гамаюна" провидчески провозглашал: "Север - лебедь ледяной". Образ лебедя в русской и славянской мифологии связан со светлым и радостным началом. Образ, воспетый Пушкиным, - Царевна Лебедь (рисю 148-в), олицетворяет именно такое древнее светоносное Божество. Пушкин ничего не прибавил и не убавил к неувядающим народным представлениям о прекрасной волшебной Деве с горящей звездой во лбу, чья вселенская предназначенность выражается в следующих космических функциях:
