Треплев Константин Гаврилович, сын Аркадиной, молодой человек, «киевский мещанин». «Я талантливее вас всех, коли на то пошло! (Срывает с головы повязку.) Вы, рутинеры, захватили первенство в искусстве и считаете законным и настоящим лишь то, что делаете вы сами, а остальное вы гнетете и душите! Не признаю я вас!» («Чайка», 1896).
Тригорин Борис Алексеевич, беллетрист. «Я не люблю себя как писателя… Я люблю вот эту воду, деревья, небо, я чувствую природу, она возбуждает во мне страсть, непреодолимое желание писать. Но… если я писатель, то я обязан говорить о народе, об его страданиях, об его будущем» («Чайка», 1896).
Трилецкий Иван Иванович, полковник в отставке, помещик, отец Николая и Александры (Саши), жены Платонова. «Честен, дети! Честен ваш отец! В жизнь мою ни разу не грабил ни отечества, ни пенатов! А стоило только чуточку руку кое-куда запустить, и был бы богат и славен!» («Безотцовщина», 1877–1881).
Трилецкий Николай Иванович, молодой лекарь. «О, дураки. Не могли уберечь Платонова!» («Безотцовщина», 1877–1881).
Трифон Семенович. «Между Понтом Эвксинским и Соловками, под соответственным градусом долготы и широты, на своем черноземе с давних пор обитает помещичек» («За яблочки», 1880).
Трофимов Петр Сергеевич, студент. «Твой отец был мужик, мой – аптекарь, и из этого не следует решительно ничего… Дай мне хоть двести тысяч, не возьму. Я свободный человек. И все, что так высоко и дорого цените вы, богатые и нищие, не имеет надо мной ни малейшей власти… Я силен и горд. Человечество идет к высшей правде, к высшему счастью, какое только возможно на земле, и я в первых рядах!» («Вишневый сад», 1904).
Тузенбах Николай Львович, барон, поручик. «Мне весело. Я точно первый раз в жизни вижу эти ели, клены, березы, и все смотрит на меня с любопытством и ждет. Какие красивые деревья и, в сущности, какая должна быть около них красивая жизнь!.. Вот дерево засохло, но все же оно вместе с другими качается от ветра. Так, мне кажется, если я и умру, то все же буду участвовать в жизни так или иначе» («Три сестры», 1901).
Туркин Иван Петрович, Жанчик, «полный красивый брюнет с бакенами», отец Екатерины, Котика («Ионыч», 1898).
Туркина Вера Иосифовна, «худощавая миловидная дама в pince-nez» («Ионыч», 1898).
Туркина Екатерина Ивановна, Котик; в начале рассказа 18 лет. «…Розовая от напряжения, сильная, энергичная, с локоном, упавшим на лоб, очень понравилась ему» («Ионыч», 1898).
Тфайс Ульрика Чарлзовна, гувернантка в доме помещика Грябова, «высокая тонкая англичанка с выпуклыми рачьими глазами и с большим птичьим носом, похожим скорей на крючок, чем на нос». «Одета она была в кисейное платье, сквозь которое сильно просвечивали тощие желтые плечи. На золотом поясе висели золотые часики» («Дочь Альбиона», 1883).
Тютюев, доктор, «высокий и в высшей степени тощий человек со впалыми глазами, длинным носом и острым подбородком» («Шведская спичка», 1883).
Удодов Петя, «двенадцатилетний мальчуган в сером костюмчике, пухлый и краснощекий, с маленьким лбом и щетинистыми волосами» («Репетитор», 1884).
Урбенин Петр Егорыч, управляющий графским имением, «плотный приземистый человек с красным жирным затылком и оттопыренными ушами» («Драма на охоте», 1885).
Уклейкий, молодой художник, пейзажист, «живущий на даче у обер-офицерской вдовы». «Волосы до лопаток, борода растет из шеи, из ноздрей, из ушей, глаза спрятались за густыми, нависшими прядями бровей» («Талант», 1886).
Усков Саша, «молодой человек 25 лет, из-за которого весь сыр-бор разгорелся» («Задача», 1887).
Усков, чиновник казенной палаты, «человек молчаливый, недалекий и ревматический» («Задача», 1887).
Усков, полковник. «Господа, кто говорит, что фамильная честь предрассудок? Я этого вовсе не говорю» («Задача», 1887).
Устимович, доктор, «высокий сухощавый нелюдимый человек, который днем сидел дома, а по вечерам, заложив назад руки и вытянув вдоль спины трость, тихо разгуливал по набережной и кашлял». Секундант на дуэли («Дуэль», 1891).
Федотик Алексей Петрович, подпоручик. «Сегодня уйдут три батареи дивизионно, завтра опять три – и в городе наступит тишина и спокойствие» («Три сестры», 1901).
Федюшка, сын столяра. «…Выделывал с нею (Каштанкой. – М. Г.) такие фокусы, что у нее зеленело в глазах и болело во всех суставах» («Каштанка», 1887).
Фениксов-Диамантов, антрепренер, «тощий человек с лицом отставного стряпчего и с большими кусками ваты в ушах» («Юбилей», 1886).
Фениксов-Дикобразов 2-й, известный чтец и комик. «…Знаменитость лежала у себя на кровати и со злобой глядела на висячую лампу» («Средство от запоя», 1885).
Фетисов, художник.
«– А я к вам с просьбой, – начал он, обращаясь к Клочкову и зверски глядя из-под нависших на лоб волос. – Сделайте одолжение, одолжите мне вашу прекрасную девицу часика на два!» («Анюта», 1886).
Филенков Вася, писарь, «молодой человек с щетинистыми волосами и синими мутными глазами, с холодным потом на лбу и с таким выражением, как будто вылезал из глубокой ямы, в которой ему было и темно, и страшно» («Ворона», 1885).
Финкс Франц Степаныч, городской архитектор. «Русский человек, ничего не поделаешь!.. У русского кровь такая… Очень, очень ленивые люди! Если б все это добро отдать немцам или полякам, то вы через год не узнали бы города» («Обыватели», 1887).
Фирс, лакей в доме Раневской, старик 87 лет. «Что-то ослабел я. Барин покойный, дедушка, всех сургучом пользовал, от всех болезней. Я сургуч принимаю каждый день уже лет двадцать, а то и больше; может, я от него и жив» («Вишневый сад», 1904).
Халявкин, музыкант, первая скрипка, неисправный плательщик в меблированных комнатах «Тунис» («Жилец», 1886).
Ханов, «мужчина лет сорока, с поношенным лицом и с вялым выражением». «…Уже начинал заметно стареть, но все еще был красив и нравился женщинам. Он жил в своей большой усадьбе один, нигде не служил, и про него говорили, что дома он ничего не делал, а только ходил из угла в угол и посвистывал или играл в шахматы со своим старым лакеем. Говорили про него также, что он много пил» («На подводе», 1897).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
