- Я не моряк, а сухопутный товарищ. И не по обязанности, а по велению сердца пришел сюда, чтобы напомнить о человеческих качествах Арсения Григорьевича. Заочно я его знал еще с сорокового года, когда он в возрасте тридцати четырех лет стал командующим Северным флотом, а я служил в Генеральном штабе, курировал Северное направление. Началась война, мы должны были собирать данные, следить за обстановкой, анализировать ее, и мне часто приходилось говорить по телефону с командующим флотом. Даже не видя его, я знал, что имею дело с незаурядным человеком - умным, эрудированным, прекрасно знающим обстановку, умеющим видеть ближние и дальние перспективы. Никаких неясностей в отношении Северного флота у нас никогда не было.
Первый раз я увидел его в начале сорок третьего года, когда по вызову Ставки он прибыл в Москву. И, впервые встретившись с ним, я понял, какой это действительно незаурядный человек. Он мыслил оригинально и не боялся смелых суждений.
В тысяча девятьсот сорок шестом году Арсения Григорьевича назначили замначальника Главного морского штаба, а я был начальником Генерального штаба. Здесь я узнал его еще лучше. В Москве так же, как и на флоте, проявился его большой военный талант, прекрасные организаторские способности. Он был и мечтателем, и мыслителем, и трезвым реалистом. Его всегда занимали проблемы будущего. Хотя времени у нас всегда не хватало, но бывали случаи, что засиживались иногда до утра, ибо он был замечательным собеседником, хорошо знавшим литературу, искусства. А уж что касается флота, тут он как рыба в воде. С поразительной быстротой и в совершенстве он постиг трудную работу в центральном аппарате.
Некоторые военные, прибывая с периферии, долго входят в курс дела, а кое-кому эта работа и вовсе оказывается не по плечу, чего нельзя сказать о Головко. Он не только любил и понимал свою работу, но творчески развивал военно-морское дело, проявляя ясность и гибкость мышления. И был очень принципиальным человеком, особенно когда дело касалось интересов партии, Родины. Здесь он был непримирим, умел отстоять свою точку зрения. По любому вопросу имел свое мнение и открыто высказывал его, не дожидаясь, как у Грибоедова, что скажет княгиня Марья Алексеева. Все его предвидения и мечты о большом океанском флоте постепенно сбывались. И в том, что страна имеет могучий флот, - есть доля трудов нашего любимого товарища и друга.
И наконец, оценка, данная командующему Северным флотом бывшим наркомом Военно-Морского Флота СССР Николаем Герасимовичем Кузнецовым:
- За год, оставшийся до войны, Головко успел основательно познакомиться с людьми, морским театром и кораблями. Флот был небольшой, а водные просторы огромные.
Мне запомнилась поездка на Север осенью тысяча девятьсот сорокового года. В начале сентября мы с командующим прошли на одном из эсминцев от Мурманска до Архангельска. Заходили во все бухты и заливы. Было еще тепло, но в Иоканге лежал прошлогодний снег. Головко, хорошо знавший Дальний Восток, привез оттуда известную шутку о Колыме, применительно к условиям сурового Баренцева моря: «Иоканга, Иоканга - чудная планета: двенадцать месяцев зима, остальное - лето».
В перспективе на этом огромном и открытом (с выходом в океан) морском театре намечалось создать мощный флот. Но пока это была лишь перспектива. Большие заводы только сооружались. Недостаток кораблей на Севере старались компенсировать установкой береговых батарей. Вот на них-то мы с Головко и сосредоточили внимание во время нашей поездки.
Места, где ставили батареи, глухие, дорог мало, иногда приходилось добираться туда на тракторе. Одни батареи были готовы, другие еще устанавливались, а некоторые существовали пока лишь в проекте, на бумаге.
Во время этой поездки я смог впервые основательно познакомиться и с морским театром, и с новым командующим Северным флотом. Нельзя было не оценить его верных и метких определений роли подводных лодок и авиации на Севере. Понравилась его общительность, умение разговаривать с подчиненными…
Арсению Григорьевичу довелось встретить войну и всю ее провести, как он писал, «вместе с флотом». Успешные действия флота на Севере - лучшая аттестация для командующего… Адмирал Головко был одним из наиболее образованных военачальников нашего Военно-Морского Флота и пользовался большим авторитетом. Добрую память о нем сохранят моряки не одного поколения.
* * *
- Мы - первое послевоенное поколение - пришли служить на Север, когда там отгремели пушки, но эхо войны слышится и по сей день, - говорит подводник и известный поэт-североморец капитан первого ранга Владимир Николаевич Жураковский. - Нам не довелось знать адмирала Головко. Однако добрая слава о нем продолжает жить в наших делах и свершениях, рассказы о нем переходят из уст в уста. Мы стараемся воспринять стиль его работы, продолжая развивать новое, прогрессивное, что он прививал в годы войны…
Секстаны выверены точно.
Сдержать волненье нелегко.
Турбины «товсь»! Выходим срочно.
Курс - к «Адмиралу Головко»!
«Потомству в пример»
Если вернуться к дневникам Арсения Григорьевича, то как раз в них больше всего отражается мудрость флотоводца, его глубокие знания и способность к критическому анализу. Когда он касается боевых действий подводников, на первый план выступает «сколоченность, слитность экипажа». И «не просто подчиненность всех одному - воле командира, не просто автоматическое выполнение своих функций всеми и каждым, отработанное до совершенства, но сознательное единство действий, обеспечивающих решение задачи, ради которой подводная лодка идет в море на поиски, несколько недель подряд находится в море, по неделям караулит врага в любых условиях нашего вообще нелегкого театра, - вот качество, обязательное для подводников».
В качестве примера Головко приводит ветерана подводного флота Ивана Александровича Колышкина, обладающего выдержкой и терпением, «умеющего, как никто другой, выбрать наиудобнейший момент для активных действий и для атаки, подчинить желание целесообразности, дождаться самого подходящего времени, чтобы действовать наверняка, без лишнего риска, без промаха, учтя и возможность неотразимого удара по врагу, и возможность благополучного ухода своего корабля от преследования…».
«Подчинить желание целесообразности». В этом определении как бы сконденсированы главные качества, которым, по мнению Головко, должен отвечать командир подводного корабля. Прошло больше трех десятилетий с тех пор, как были написаны эти строки. И флот у нас уже другой, и приходят служить на корабли молодые люди, не видевшие войны. А мысли боевого адмирала не устарели, они и сегодня на вооружении…
Так оценивал Головко своих подводников. А как они относились к нему? Об этом мы узнаем из рассказа бывшего командира подводной лодки, ныне вице-адмирала в отставке М. П. Августиновича:
- Через несколько дней после вступления Головко в должность командующего мы почувствовали его твердую руку. Он обстоятельно изучал каждое соединение, знакомился с командирами, с положением дел, уделяя особое внимание боевой готовности кораблей и частей. В силу ли того, что бригада лодок находилась в непосредственной близости от штаба флота, или, быть может, комфлотом предвидел, что подводным лодкам в случае войны будет принадлежать особо важная роль, Арсений Григорьевич почти каждый день бывал у нас на соединении. Его посещения не носили парадный характер. Мы видели, что он пристально приглядывается к каждому из нас, желая понять, на кого можно положиться и что кому можно доверить. В беседах с командирами лодок обсуждались самые различные вопросы, начиная с тактики использования нашего оружия и до чтения книг, которые он называл нашим духовным хлебом и без чего нельзя жить даже на войне.
Он любил простое, непринужденное общение, беседы с нами, обычно заканчивавшиеся неожиданными, прямо скажу, несколько заковыристыми вопросами из Правил совместного плавания или Правил предупреждения столкновения судов в море. В подобных викторинах победителем всегда оказывался командующий, а мы, посрамленные, принимались еще настойчивее изучать свое дело.
Мне хотелось, чтобы читатели этих строк представили себе возвращение лодки из боевого похода и увидели на пирсе фигуру слегка сутулого человека в кожаном реглане с поднятым воротником. В любое время суток, в мороз и пургу он с нетерпением ожидал нас, чтобы первым поздравить экипаж и выслушать несколько сбивчивый рассказ командира о походе!
Несмотря на занятость, колоссальное моральное и физическое напряжение, а порой и недомогание, наш командующий находил время встретить или проводить каждую подводную лодку, пожать каждому матросу руку, дать последнее напутствие командиру, пожелать всему экипажу счастливого плавания и успешного выполнения боевых заданий. Понимая, что мы идем туда, откуда можно не вернуться, он находил теплое слово, бодрящую шутку, и, отойдя от родного причала, все мы были одержимы одним желанием - оправдать надежды человека, которого чтили, уважали как отца родного.
