Из кабинета вышел невысокий кругленький мужчина с залысиной на макушке, пухлыми губами и близко посажеными бегающими глазами. Глаза непрерывно прыгали с одного предмета на другой.
– Здравствуйте товарищ, вы ко мне?
– Товарищ комиссар госбезопасности третьего ранга! – Сразу вскочил со стула секретарь. – Товарищ лейтенант из московской комиссии, проверяющей Дальневосточную особую армию. Пришла к нам с просьбой помочь найти наших сотрудников знакомых с командирами штаба армии. У нее целый список. Хочет просто с ними побеседовать, узнать их мнение об интересующих ее командирах и сравнить со своим.
– Понятно… а кто вас к нам послал?
– Никто, это моя инициатива.
– Понятно… хорошо, товарищ Пашковский вам поможет. Товарищ Пашковский, посмотрите список, подумайте с кем товарищу стоит поговорить, созвонитесь. Потом доложите. Если меня будут спрашивать, я буду через полчаса, в тринадцать сорок.
– Есть!
Люшков быстро вышел из приемной. Заметив прикрученный на дверях оконный шпингалет, играющий роль импровизированного засова и позволяющий закрыться изнутри, Оля, закрыла дверь в приемную, задвинула защелку и повернулась к изумленно наблюдающему за ее манипуляциями старшему лейтенанту.
– Послушайте меня внимательно, товарищ Пашковский и не перебивайте. Во-первых, ознакомьтесь с одним документом. У вас ножницы есть? Спасибо.
Взяв протянутые ей ножницы, она подпорола подкладку своего тулупа, висевшего на вешалке, и протянула ему кусок белого шелка с текстом, подписью и печатью. Внимательно рассмотрев, секретарь, не говоря ни слова, отдал его обратно.
– Есть обоснованное подозрение, что в скором времени Люшков сбежит к японцам, прихватив с собой документы стратегической важности. К сожалению, обоснований для ареста недостаточно, а Люшков не та фигура, которую можно трогать без доказательств. У него есть могущественные знакомые, которые вступятся за него. Нам остается только реагировать на возможные действия вашего начальника. Если вы заметили, нервы у него уже на взводе. Скоро приедет Фриновский с комиссией, начнет копать, вы сами знаете, если ищешь, то всегда найдешь. Вот в этот момент, мы подозреваем, его нервы не выдержат, и начальник Дальневосточного отделения НКВД, товарищ Люшков будет пытаться перебежать к японцам. Мы этого допустить не можем. Надеюсь, что вы тоже. От вас требуется только одно. Каждый день я буду сообщать вам номер телефона, по которому вы меня сможете найти. Вы будете мне звонить только тогда, когда ваш начальник будет собираться выезжать с проверками на пограничные заставы. За содействие, я вам гарантирую неприкосновенность, сохранение звания и возможность продолжать работу в НКВД.
– Скажите, товарищ лейтенант, а кто учил вас вербовать агентов? – Секретарь за иронией пытался скрыть свою растерянность и выиграть время на обдумывание ситуации. До него еще не совсем дошло, что из могущественного первого помощника Люшкова, он, после услышанного, превратился в пособника потенциального изменника.
– Вы, видимо, меня неправильно поняли, товарищ старший лейтенант. Я вас не вербую, я делаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. – Он поразился, как изменился ее взгляд, голубые, веселые глаза сразу стали холодными и колючими как февральский ветер. – Не знаю, знакомы ли вы с такой идиомой, поэтому поясню детально. Достаточно мне заподозрить, что вы рассказали об этом разговоре Люшкову, или что в вашу голову закралась мысль попытаться меня обмануть, как я сразу арестую не только вас, но и всю вашу семью. И поверьте мне на слово, вам не понравится то, что я с ними сделаю. Никто вас не защитит. Если вы надеетесь на своего начальника, то я удивляюсь вашей наивности. Он пальцем не шевельнет, вам помочь, и будет делать все, чтоб выиграть время и подготовиться к побегу. Хочу предостеречь вас от всяких необдуманных решений, которые могут вам придти на ум. Они ничем не помогут ни вам, ни вашей семье, а только навредят. Я намекаю на мысль пустить себе пулю в висок, или, подумать страшно, поднять руку на женщину. Я имею в виду себя. На самом деле вы еще не поняли, как вам повезло. Позже поймете. И запомните. Я очень ответственно отношусь к своим словам. Совсем недавно пообещала одному гражданину, что жив останется, он мне не верил, в том случае расстрел был неизбежен. Но умный уж очень гражданин попался. Неравнодушна я к умным мужикам. Вы можете мне не верить, но добилась. Сидит в одиночке, сидеть будет долго, но работает своей головой на благо страны и трудового народа. Искупает свою вину. А с вами куда как проще. Вы виноваты только в том, что вовремя не заметили, как ваш начальник переродился во врага народа. Это тоже еще не доказано, многие сомневаются, но мой нюх меня еще не подводил. Рассказала вам даже больше чем надо. У вас есть две минуты на размышления. Пистолетик я свой достану, чтоб вы глупостей не наделали, а то вы бледный совсем и блеск нездоровый в глазах. Держите руки на столе, успокойтесь и думайте головой. Вы человек умный, интеллект так и светится. Я как вас увидела, сразу вы мне понравились.
Видя, что он держит руки сверху и не дергается, Оля опустила руку с пистолетом себе на колени, зачем нервировать товарища и сбивать с мысли.
Старший лейтенант Пашковский Семен Давыдович, смотрел на сидящую перед ним девушку пытаясь избавиться от дурацкого ощущения – все происходящее ему снится. Умом он понимал – все более чем серьезно. За десять лет работы в НКВД он хорошо научился чувствовать опасность. Это чувство сейчас било в набат. Печать и подпись под документом были настоящими, и сотрудница, их предъявившая, была настоящая. Но поведение этой сотрудницы не укладывалось ни в какие рамки. Казалось, перед ним выступает неумелая актриса, играющая роль работника НКВД и только лед ее глаз отрезвлял и заставлял задуматься, зачем ей разыгрывать эту сценку.
– Так как вы себя ведете, товарищ лейтенант, складывается впечатление, что вы и не очень хотите услышать мое согласие.
– Вот, о чем я и говорю. Если бы не этот грубый отпечаток интеллекта, обезобразивший вашу личность, товарищ Пашковский, я бы вас сразу арестовала. Вы не понимаете, насколько для меня это было бы проще и понятней. Шеф ваш сразу в панике, понимая, копают конкретно под него, а вы про него очень много можете рассказать интересного, если вас вдумчиво и неторопливо расспрашивать. Времени у него мало, надо на что-то решаться, через день, другой собрал бы он документы в портфель, взял бы пару самых послушных, доверенных волкодавов, и махнул бы с инспекцией на заставу. А мы тихонько следом, и волкодавы ему бы не помогли. Никто бы не помог… так вот простенько и незамысловато. Но, недаром в народе говорят, "простота хуже воровства". Грязно получится, шуму много, много лишней крови. Начальство ничего не скажет, но запомнит, а там, глядишь, и ты уже не у дел…
Она смотрела сквозь него, не видя, задумавшись о чем-то. Ее глаза потеплели и стали похожи на поверхность горного озера в солнечный день, голубые и искристые. Взглянув на часы, она сказала:
– Две минуты давно прошли. Ваше решение, товарищ Пашковский.
– Я буду с вами сотрудничать, в конце концов, это моя обязанность как сотрудника НКВД, даже если я уверен в том, что вы ошибаетесь. Я пять лет работаю с Генрихом Самойловичем и знаю его лучше других. Он не способен на такой поступок.
– Отлично, – Оля проигнорировала его реплику, – когда вам лучше звонить?
– Я прихожу на работу полвосьмого. Звонить лучше до восьми. Товарищ Люшков, как правило, приходит между восьмью и полдевятого.
– Понятно. Вот фамилии командиров. Подумайте, с кем мне поговорить и расскажите где его найти, – она отодвинула защелку, открыв дверь в приемную.
– Старший лейтенант Савельев, двенадцатый кабинет, направо по коридору. Я сейчас с ним созвонюсь, думаю, он уже на месте. Если нет, вам придется подождать.
– Не страшно. Я буду рада ошибиться в вашем начальнике. Лично попрошу у вас и у него прощения. Иголка с ниткой у вас найдется? – Спрятав шелк, быстро зашив подкладку, забрав свой список и полушубок, она направилась в указанном направлении.
Вернувшийся со столовой Люшков первым делом спросил:
– Где наша гостья?
– У Савельева. Как закончит с ней, придет к вам и все доложит.
– Хорошо. О чем спрашивала?
– Только про командиров. Показала мне список из пяти фамилий. Я о них ничего не знал и отправил ее к Савельеву. Он у нас штабом армии занимается.
Вскоре пришел Савельев, но ничего нового не добавил.
– Типичная столичная стерва. Расспросила про командиров, я ей говорю, давайте встретимся после работы, в кино сходим или в ресторан, может, я еще чего вспомню. А она мне, "извините, у меня на такие глупости времени нет". И ушла.
– Хорошо, можете быть свободны. Товарищ Пашковский, соедините меня с товарищем Мехлисом, он в штабе армии.
