и подогнал Везунчика. – Может, в море сходим, чем боги не шутят? Я вроде не забыл, как на веслах сидеть…
Вот уже показались крыши… интересно, сколько раз их перекрывали? Вон дом старосты, причал…
Я узнавал каждую мелочь, как будто не пропал на годы и годы. Или же здесь ничего не менялось?
– Смотри! – дернула меня Эсси.
Впереди по тропинке неспешно ковыляла старуха лет так… А, я никогда не был силен в таких вещах! Но это была именно не пожилая тетушка, а старуха, крепкая, сильная, вон какую корзину волочит…
– День добрый, бабушка, – окликнул я, подъехав поближе и спешившись, – вам тяжело, поди? Пособить?
Тут только я вспомнил колдунов: они удивлялись моему старинному наречию. Поймет ли меня старуха?
Она остановилась, оглянулась – глаза были яркие, молодые, цвета моря в ясный день, – и улыбнулась.
– Какая я тебе бабушка! – сказала она. – Старуху нашел! Я тебе в матери гожусь, а не в бабки, лось молодой… Но корзину возьми, ага, раз уж по пути. Ты чьих будешь?
– Наверно, уже ничьих, – честно ответил я. У меня отлегло от сердца: либо речь изменилась только у торговцев, либо бабка просто знала старые слова. – Давно уехал отсюда…
– Так давно, что даже я не упомню?
– Гм… – Я и забыл о вредности наших женщин. И решил не запираться, все равно ведь выведет на чистую воду. – Видимо, так. Я из потомков Йолли Совы и Дильяна Шестипалого. Скажи, уважаемая, хоть кто-то из этого рода жив?
– Ну если я еще могу тащить корзину, то, видно, жива, – хихикнула она и сощурилась. – Я слыхала, когда-то Ньорт Головешка ушел искать удачи да не вернулся, а ты тоже чернявый… Видно, все же сумел он детей наплодить. Ты вон той же масти, да и о родных местах знаешь!
– Конечно знаю, – улыбнулся я. – Меня и звать так же. А тебя, уважаемая?
– Йолли, – засмеялась она. – Как матушку твою!
– Уважаемая, я…
– Да кого ты обмануть хочешь, сынок? – негромко произнесла она, легко отобрав у меня увесистую корзину и поправив головной убор. – Ты же давно умер. Ты умер для своего рода, для семьи… да и просто так. Но ты вернулся.
– Я не…
– Ты не злобный дух, – отмахнулась старуха. – Стала б я иначе с тобой разговоры разговаривать. Ты просто вернулся домой, Ньорт Головешка. Старая Йолли плохо видит, но никакому духу ее не обмануть, ясно тебе?..
– Ну, уважаемая, если учесть, что ты – потомок кого-то из моих братьев или сестер… – невольно засмеялся я. – Хочешь, знаки на плече посмотрим?
– Не сейчас, – строго отрезала она, а потом произнесла уже мягче: – Домой-то пойдешь, нет?
– Домой? – Кажется, голос у меня дрогнул.
– Ну надо же тебе где-то… быть. – Глаза у старой Йолли были пронзительные, с точечным зрачком. – Коня расседлать, накормить-напоить…
Признаюсь, я растерялся. Я и забыл, как тут у нас… просто. Встретила вот в лесу давным-давно умершего родственника и пригласила домой, потому что коня ж надо напоить! Это не там, откуда я пришел. Там сразу бы схватились за вилы да топоры, узнав, что я мертв.
– А примут? – спросил я.
Эсси испуганно вздохнула у меня за плечом.
– Ты же наш, – хмыкнула та. – А девушка-то твоя?
– Ну а чья ж, раз со мной? – хмыкнул я, решив не удивляться ничему.
– Ну мало ли… – Йолли сощурилась, лицо ее, и без того морщинистое, сделалось окончательно похожим на сушеное яблоко. – Девонька, одежку смени. У нас так не ходят.
Выражение лица Эсси я бы не взялся описать.
– Попроси… ай, да откуда мужику знать, что к чему, – махнула старая ведьма рукой. – Сама увидишь, разберешься. Ты где ее взял? – это уже адресовалось мне.
– Где взял, там больше нет, – огрызнулся я.
Йолли подошла ближе и осторожно коснулась моего бока именно в том месте, куда я спрятал косточки Эсси.
– Большая любовь, – произнесла она задумчиво.
– Да никакая это… – начал было я, но вдруг осекся и сказал: – Ты права, уважаемая. Большая. Первая и последняя. И даже смерть не разлучит нас. И даже Великий Нижний. Мы его уже довели.
Эсси едва заметно поцеловала меня в щеку.
– Пойдем ко мне, – сказала старуха, о чем-то подумав. – Я на отшибе живу, знаешь, как ведьме положено. Муж давно помер, так что места хватит. И мне не так скучно, да и тяжело уже одной с хозяйством управляться. Другим ты не помешаешь, а там видно будет. Идем!
Ну правда, кем бы ей и оказаться, как не ведьмой! И Эсси она разглядела… Я переглянулся с нею и улыбнулся: у привидения был крайне озадаченный вид. Конечно, думай теперь, что носят в глухом селении у моря…
– Уважаемая, я сперва схожу к морю, – сказал я. – Столько лет не видел, наглядеться не могу…
– Иди, – кивнула она и улыбнулась. – Коня забрать? Я доведу, не беспокойся.
– Не нужно, – покачал я головой. – Мы, знаешь ли, давно вместе. Пусть тоже посмотрит.
Старая Йолли снова пристально взглянула мне в лицо и вздохнула.
– Во-он там мой дом, видишь? – указала она. – Серая крыша, а труба беленая. Только с берега ты с конем не поднимешься, иди…
– Вдоль обрыва по козьей тропке, а там меж старых сосен прямо через рощу, – подхватил я. – Знаю-знаю!
– Все верно. Только старых сосен давно нет, ураганом повалило. Но пройти там можно, – засмеялась она. – Иди уже… гулена.
Она неторопливо заковыляла дальше, а я все-таки спустился к линии прибоя. Везунчик недоуменно фыркал и перебирал ногами: его удивлял сильный ветер и соленая вода.
– Как тут… просторно, – негромко произнесла Эсси, глядя на море. – Какое оно большое и… и пустое…
– Это так кажется, – заверил я. – Просто все в море. Скоро вернутся, тогда на берегу будут лежать лодки, а вон там, подальше, может, и корабли вытащат, хотя они еще должны быть в походе. Старики станут чинить сети, хозяйки – разбирать рыбу… Гомону будет, как на птичьем базаре. Ну что, пойдем?
– Я еще немножко посмотрю, ладно? – попросила Эсси, и я кивнул.
Тучи снова разошлись. Солнечный луч позолотил хмурые волны и пену прибоя. Я высмотрел в воде пару интересных камешков, выудил их и убрал к остальным. Потом разберусь, что они будут означать в новом моем раскладе. Вдруг старая Йолли что-нибудь подскажет, она-то наверняка умеет гадать… Откуда-то тянуло вкусным дымком, может, это как раз Йолли растопила очаг и ждет нас.
Эсси завороженно смотрела на море, прижавшись к моему плечу. Везунчик тыкался храпом в другое мое плечо, намекая на то, что неплохо бы уже отправиться в теплую конюшню. Где-то далеко уходили в леса Хадрисс с
