Когда Люсьен внезапно поднял руку от ружейного чехла, оказалось, что он схватил десятидюймовый штык. Элис ахнула — рука Люсьена опустилась. Он воткнул штык, точно пику, прямо в сердце Барду.
Элис все стояла, не дыша, когда рука рослого француза соскользнула с шей Люсьена и вяло ударилась о мостовую.
Он был мертв.
Люсьен вытер лоб и встал, оставив штык торчать в груди врага. Он постоял над телом, глядя на него сверху, грудь его тяжело вздымалась, потом поднял сверкающий взгляд на Элис.
Она с рыданиями побежала к воротам, неумело пытаясь открыть их, чтобы впустить Люсьена. Она почти ничего не видела сквозь слезы.
Едва войдя в ворота, Люсьен обнял ее и крепко прижал к себе.
Она бессвязно всхлипывала и обнимала его что есть силы.
— Ш-ш, — шепнул он. — Теперь все в порядке.
Она слышала, что сердце у него все еще гулко бьется от напряжения.
— Вы живы, — сказала она, задыхаясь, — вы совсем мокрый.
Он поцеловал ее в лоб, потом обхватил ее лицо обеими руками и посмотрел на нее, и в глазах его полыхал неистовый древний огонь победы.
Элис притянула его к себе, чтобы он поцеловал ее, ей было все равно, кто на них смотрит. Он жив, и он спас ее. Руки у нее все еще дрожали от пережитого потрясения.
— Люсьен, вы должны остановить Уэймота! Он хочет увезти Гарри!
— Ах вот как? — Люсьен посмотрел на сухопарого виконта, отпустил Элис и направился к нему. От его мрачного, угрожающего взгляда неопрятный маленький человечек побледнел.
— Ну, знаете, я просто подумал… Вот, берите его. Я уверен, что он будет в хороших руках. — И Уэймот. быстро швырнул Гарри на руки Элис.
— Ягненочек, — прошептала она, крепко прижав его к себе.
Уэймот бросил на Люсьена перепуганный взгляд и попятился к своей карете, потом издал нервный смешок.
— Может быть, я не самый лучший опекун для Гарри в настоящее время. Конечно, в завещании стоит мое имя, но если Гарри здесь будет лучше, то я хочу только этого. — Он взглянул на скрюченное тело Барду, потом опять на Люсьена и судорожно вздохнул: — Я буду заходить его проведать.
— Убирайтесь! — рявкнул Люсьен.
— Весьма рад. — И Уэймот, прыгнув в карету, нервно постучал в окошко кучеру.
Элис обнимала и успокаивала Гарри. Когда карета Уэймота выехала за ворота, Люсьен повернулся к ней и посмотрел на них с Гарри твердым и спокойным взглядом собственника. Элис ответила ему с обожанием и благодарностью. Наверное, победить Барду было очень трудным делом, но то, что он ради нее отобрал у Уэймота Гарри, навсегда сделало его в ее глазах героем. Люсьен подошел к ним и обнял обоих.
— Не плачь, дитя мое, — прошептал он Гарри.
— Сейчас с этим ничего не поделаешь, — заговорила Элис извиняющимся голосом. Ведь Уэймот до смерти напугал мальчугана, пытаясь украсть его, но, к ее удивлению, услышав слова Люсьена, Гарри сразу же перестал плакать.
Он заморгал и повернулся, сунув в рот палец. Элис с удивлением смотрела, как Гарри потянулся к Люсьену, просясь на руки.
— Я весь мокрый, Гарри.
Мальчик снова забеспокоился и потянулся к Люсьену настойчивее. Серые глаза Люсьена на мгновение затуманились, он смягчился и взял Гарри на руки как можно осторожнее.
— Какой храбрый малец, — прошептал он, чувства переполняли его, и поэтому голос звучал грубовато.
— Пойдемте в дом, — сказала Элис, слезы любви сияли в ее глазах.
Свободной рукой Люсьен обхватил ее за плечи. Так, в обнимку, они вместе вернулись к освещенному теплым светом подъезду и вошли в дом.
Тут Элис в тревоге повернулась к Люсьену.
— Люсьен, я чуть не забыла — с Деймиеном что-то неладное. Он наверху, придется вам ему помочь.
Люсьен ласково ткнулся носом в висок Гарри, но, услышав ее слова, встревожено остановился.
— Что случилось? — спросил он, отдавая Элис ребенка.
— Я не знаю. Кажется, он помутился в рассудке от всех этих залпов и фейерверков. Мне кажется, он решил, что снова попал на войну.
Люсьен кивнул, хотел было закрыть за собой дверь, как вдруг с улицы донесся грохот копыт.
— Лорд Люсьен!
— Вот он!
— Вы живы, милорд!
Подъехав к воротам, Марк и остальные молодые повесы спешились. Люсьен помахал им рукой, но Элис знала, что ему не терпится подняться к Деймиену.
— Велите им присмотреть за телом и вызвать констебля. Марк знает, что нужно делать.
Элис кивнула. Потом он нагнулся, поцеловал ее в щеку, вошел в дом и стал подниматься по лестнице, чтобы посмотреть, в какой помощи нуждается брат. Она тоже вошла в холл, унося спящего Гарри с холодного ночного воздуха. Племянник тихонько сопел, положив голову ей на плечо. Она потерла ему спинку, ожидая, пока молодые люди войдут в дом. Пег подошла к ней и погладила Гарри по головке, потом заглянула ей в глаза.
— Плохая лососина, а? — тихо спросила няня, с упреком посмотрев на девушку.
Глаза у Элис широко раскрылись от неожиданной тревоги, и алый румянец вспыхнул на щеках, но Пег только улыбнулась с понимающим видом, и Элис ответила ей радостной улыбкой.
— Ах, Пег, я так люблю его, — сказала она, задыхаясь. — Тут уж ничего не поделаешь!
— Милочка, — проворчала Пег и тихонько рассмеялась. Старая женщина обняла ее и Гарри, который посапывал в объятиях Элис. — А я-то уж думала, что вы никогда не найдете того, кто вам нужен.
Чувствуя себя победителем и все еще взбудораженный от не утихшей ярости, пульсировавшей у него в жилах, Люсьен шел по тускло освещенному коридору к комнате Деймиена. Он был избит, весь в крови, страшно продрог и промок до нитки, но ничего этого не чувствовал. Завтра он непременно разболеется, но теперь его боли и раны не имели никакого значения по сравнению с восторгом победы. Ему не хотелось думать о том, что он чуть было не опоздал.
Ужас, который охватил его при виде Барду, прицелившегося в Элис, будет преследовать его до конца дней. По милости Божьей ему удалось явиться вовремя, чтобы спасти ее. Люсьен знал, что она и Гарри теперь принадлежат ему, и был готов принять это.
Тревожил его сейчас только его бедный, изувеченный войнами брат. Он тихо постучался.
— Демон, это я. Впустите меня.
Когда ответа не последовало, Люсьен подергал дверь. Она была не заперта. Он осторожно заглянул в комнату.
Внутри было темно. Свет проникал только через окно, в которое лился холодный, совсем зимний лунный свет, очерчивая серебром силуэт его брата. Деймиен сидел на полу, прислонившись к стене, локти его опирались на согнутые колени, голову он обхватил руками. Рядом на полу лежал пистолет. При виде этого кровь похолодела в жилах Люсьена. Деймиен не пошевелился и не ответил, когда Люсьен вошел и закрыл за собой дверь. Он сделал несколько осторожных шагов к брату. Тот никак не прореагировал, даже когда Люсьен взял его пистолет и разрядил его.
— Вам нехорошо?
Деймиен не поднял головы, но когда он заговорил, голос его звучал тихо и серьезно, в нем отчетливо слышалась боль:
— Я схожу с ума.
Люсьен тихонько опустился на пол рядом с братом и внимательно вгляделся в него.
— Что со мной происходит, черт побери? Вы умней меня, Люсьен. Скажите, что мне делать, потому что я пропадаю.
— Может быть, позвать врача?
— Нет. Зачем? Чтобы он дал мне для успокоения лауданум? Я уже принимал его. Не действует. От него голова только наполняется еще худшими видениями, чем было раньше. Господи! — Он прислонился головой к стене и закрыл глаза с видом полного изнеможения.
— Как давно это продолжается? — спросил Люсьен.
— Некоторое время. — Деймиен помолчал. — Клянусь, я вижу лицо каждого солдата, которого потерял, и они хотят знать, почему я вернулся домой, а они — нет. Почему я получил титул и благодарность от нации, тогда как все они обрели могилу в испанской земле.
Люсьен с трудом сглотнул, потрясенный словами брата.
Деймиен решительно посмотрел на него, при лунном свете на его обветренных щеках были видны пятна от высохших слез.
— Окажите мне благодеяние и, если я окончательно сойду с ума, избавьте меня от такого жалкого состояния. Вы сделаете это для меня, не так ли? Теперь мне все равно. Отравите меня, застрелите, только не отдавайте в сумасшедший дом, потому что там не могут вылечить человека, а я не хочу, чтобы люди приходили поглазеть на меня ради развлечения и смеялись. Все, что угодно, только не это…
