Смеха ради я отправила Леше электронное послание. Он на удивление быстро отозвался. Написал: «Не слезятся от ветра безнадежные карие вишни? Проводить необутая выйдешь?» Это был тайный пароль времен нашей любви – слова из модного в те годы мюзикла «“Юнона” и “Авось”»: Леша всегда восхищался моими почти совсем черными глазами. «Надо же, помнит», – улыбнулась я про себя. И напечатала: «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу…» «Ну почему же? – ответил он. – Было бы интересно на тебя взглянуть…»
Воспоминания, а также всякие смутные feelings нагрянули на меня с неожиданной силой. Feelings, I have so many feelings and feelings go on («Чувства, у меня их так много, и становится все больше!») – иначе и не скажешь! Чувства для охватившего меня состояния – не такое емкое слово, как этот рефрен из песни моей юности. Кажется, это пел Моррис Алберт, и его хит был самым популярным медляком на наших школьных дискотеках.
Вечером я хотела рассказать о своей неожиданной переписке Кате, ведь Леша был и ее одноклассником тоже. Но потом почему-то передумала.
«Коламбиа пикчерз» не представляет…
Оказалось, Лешка вот уже несколько лет как тоже живет и работает в Москве. Мы договорились встретиться в кафе на Гоголевском бульваре. Заодно я решила обновить свой коротенький шиншилловый жакет: до этого как-то не было случая его надеть. Снег как раз почти растаял, светило солнышко – и с высокими красными замшевыми сапогами легкий серебристый мех смотрелся просто потрясно! Я подъехала на своем голубом «Рено», который муж подарил мне на тридцатилетие. Леша уже ждал меня. Он почти не изменился: подтянутый высокий брюнет с васильково-синими глазами. Только теперь не в синей школьной форме, а в отлично сидящем строгом костюме. Взглянул на меня с восхищением:
– Ты прекрасно сохранилась, Каренина! И глаза узнаю – все те же карие вишни! Помню, в юности ты любила красное вино. С тех пор оно, кстати, стало гораздо вкуснее, – Леша смотрел на меня с такой знакомой до боли открытой белозубой улыбкой. – Бордо урожая тысяча девятьсот девяносто второго года, пожалуйста, – обратился он к официанту.
«Символично, – подумала я, – вино урожая года нашего выпуска». Леша будто прочел мои мысли:
– Мы сейчас выпьем за нас. За то, что с годами мы, как и это вино, не стареем, а только крепчаем и дорожаем!
Мы смаковали вино, закусывая его сырным фондю, болтали, вспоминали прошлое и много смеялись. Мачтовые сосны моей деревни, вечно занятый и строгий Алексей, избалованный Сереженька со своими боннами – все, будто в кино, отъехало для меня на задний план. Я чувствовала себя героиней голливудского фильма про любовь. Но даже, думаю, «Коламбиа Пикчерз» не представляет, насколько счастливой может сделать женщину неподдельный мужской интерес! А его я уже очень давно не испытывала: за все десять лет супружества я ни разу не изменила мужу даже мысленно. И даже флирта в моей жизни не было. А тут, сидя рядом со своей первой любовью, я вдруг подумала: а я ведь не только бесплатное приложение к преуспевающему мужу, но и, черт побери, все еще красивая женщина!
После ужина Бронский галантно пригласил меня в ночной клуб, где танцевали латинские танцы. Когда-то мы с Лешкой вместе посещали школьный кружок бальных танцев и однажды даже заняли первое место на районном конкурсе в номинации «танго». Мне было приятно, что Леша это помнит. Я согласилась: позвонила домработнице и предупредила, что заночую в городской квартире, – Алексей все равно был в командировке.
…А во время томного аргентинского танго в полумраке клуба Лешка меня поцеловал. Я ответила на его поцелуй – хотела шутя, а получилось не на шутку страстно. Леша прошептал:
– Осторожно: танго ведь почти что секс! – Это тоже был привет из юности: так после победы в бальном конкурсе нас подкалывали однокашники. И, как показала жизнь, оказались недалеки от истины: после клуба мы поехали в мою квартиру.
Танго втроем
Роман с Лешей, стремительно начавшись с ностальгического танго, закрутил меня с головой. Появилась куча проблем: как объяснить мужу свои ни с того ни с сего частые отлучки в город, куда упрятать появившийся счастливый блеск в глазах, как придумать, чтобы почаще бывать с возлюбленным… И главное, как по возможности убедительней увиливать от исполнения супружеского долга: от одного вида Алексея Александровича меня теперь с души воротило.
Встречались мы с Лешкой в нашей с Алексеем Александровичем московской квартире. Как-то так повелось: она находилась поблизости от Лешкиной работы, и он каждый раз приезжал ко мне в обед. Все равно Алексей Александрович в это время был, по его собственному выражению, «наглухо замурован» в офисе, из которого по окончании рабочего дня уезжал прямиком в деревню. В городской квартире он бывал крайне редко и даже ключей от нее, насколько мне было известно, при себе не держал. И мы с Лешкой, почти не опасаясь посторонних глаз, бродили по центру и целовались на лавочках московских бульваров. Я иногда мечтала вслух: вот бы рвануть вдвоем к морю или в Париж! Каким образом, правда, было пока непонятно… Уяснила только одно: Леша разведен и официально свободен, и вся загвоздка лишь в моем браке. Но это были исключительно мои мысли: Леша никогда эту тему не затрагивал.
«Проводить необутая выйдешь…»
В Москве бушевал май. Мое сердце пело, и я уже открыто признавалась себе и Леше, что хочу быть с ним вместе всегда! Ведь только рядом с ним я чувствую себя настоящей женщиной! Правда, вместо каких-либо перемен в жизни наши отношения вошли в устоявшийся график: дважды в неделю днем – встречи в моей квартире, вечером – прогулки с посиделками в уличных кафе. Леша говорил, что так безопаснее – пока. А там видно будет. Он опасался Алексея Александровича: я не раз рассказывала ему о крутом нраве мужа. Но мой супруг ничего не замечал: по-прежнему был полностью погружен в свой бизнес.
Как-то днем я проводила Лешу до дверей и стояла перед трюмо босая, мечтая: всего через несколько часов, как только любимый закончит работу, я снова увижу его! И мы опять пойдем гулять по арбатским переулкам… И тут в дверь позвонили. Уверенная, что это Леша что-то забыл, я как была, в халате на голое тело, распахнула дверь. Передо мной стоял Алексей Александрович. Внешне он был спокоен, но в глазах бушевала холодная ярость. Уставившись мимо меня на постель, которую я не успела заправить, он заговорил. Страшным глухим голосом:
– Я мог бы прийти, когда вы еще в койке кувыркались, ключи у меня есть, не знала? – Он позвенел перед моим носом взявшейся у него невесть откуда связкой, – да боялся, что меня стошнит. Не отпирайся и не перебивай. – Я открыла было рот, но Алексей так зыркнул на меня, что я потеряла дар речи. – Я все знаю. Сейчас я скажу все, что должна знать ты, и уйду. А дальше – тебе жить. Я, блин, одним местом как чувствовал: что-то ты финтишь последнее время! Мажешься, причепуриваешься, в Москве все какие-то дела придумываешь… А тут Борька весьма кстати и увидел вас, голубков, на Арбате – под ручку, видишь ли, прогуливаются!.. Совсем стыд потеряла, сука! А дальше – были б бабки! Позвонил в агентство, и через неделю вся твоя любовь-морковь у меня как на блюдечке! – На этих словах Алексей издалека показал мне стопку фоток. В руки не дал – видно, боялся, что я схвачу их и порву и не доживет компромат до суда по разделу имущества. Но уже по одной – верхней в стопке – фотке я поняла: там цинично, во всех подробностях, запечатлены наши с Лешей постельные сцены. Должно быть, в квартире по заказу Алексея Александровича детективы установили скрытую камеру. Ужас, ненависть к мужу и отчаяние переполняли меня.
– Я тебе уже говорил: я ненавижу б…ство, – тем временем продолжал мой муж. – За это я не простил в свое время даже собственную мать. А уж тебе – костьми лягу, но жизнь искалечу! В хате этой можешь оставаться: пусть она напоминает тебе, кто ты такая. – Он брезгливо, двумя пальцами, потряс в воздухе особо выразительным снимком. – Дальше с тобой свяжется мой адвокат. А я видеть тебя больше не желаю, б…
Москва слезам не верит…
Я осталась в квартире одна… Леша растерянно ответил в телефон: «Не плачь, что-нибудь придумаем…» – и не только не приехал, но даже не перезвонил. У меня почти не было наличных денег. Кредитку муж тут же заблокировал. Родителям звонить не хотелось: зачем расстраивать? Да и что толку: они далеко. Через день позвонил адвокат мужа и сообщил: Алексей Александрович подает в суд на расторжение брака и раздел собственности. Согласно контракту, он отдает мне московскую квартиру, но при этом намерен просить суд оставить сына с ним.
– Это очень серьезно, – с деланным сочувствием вздохнул адвокат, – ваш муж, Аня, дал куда надо очень приличную сумму. Так что дело он, скорее всего, выиграет. Но если у вас есть деньги… Один мой коллега взялся бы вести вашу защиту. Шансы, знаете ли, всегда есть: закон все-таки до последнего на стороне матери. Но, сами понимаете, дело сложное, это будет стоить…
