было срочно уехать. Но я знал, что вернусь. За тобой. Ты нужна мне, Елизавета.
Теперь уже берет мою руку обеими руками и подносит к своим губам. Целует ее.
— Не надо, Стив, — прошу я и забираю свою руку.
— Это дикая страна, Елизавета, — вдруг произносит он. Встает и отходит к окну.
— Посмотри, — показывает рукой. — Слякоть. Грязь. А люди? Что они сделали с тобой? Ведь это чудо, что ты на свободе. Они упекли тебя за решетку. И никто из них. Никто. Не задумался о твоей судьбе.
Подходит ко мне. Опять садится рядом.
— Я предлагаю тебе уехать. Я помог тебе выйти на свободу. И я и дальше хочу помогать тебе. С тобой больше ничего не случится. Обещаю. Если ты будешь моей. Уедешь со мной. Забудешь обо всем, как о страшном сне.
— Но как? Стив? Как? — я и правда не понимаю его. — А мама? Как я уеду? Я же здесь всю жизнь прожила.
— Елизавета, — говорит Стив, — я не хотел тебе говорить. Но придется. Я разговаривал с Антоном. Даже подрался с ним. Его дружка не застал, к сожалению. Знаешь, что сказал Антон?
Выдерживает паузу.
— Что тебя не оставят в покое. Они уже знают, что адвокат близок к тому, чтобы снять с тебя обвинения. Но ты не нужна им на свободе.
— Кому это «им»? — сразу же спрашиваю я.
— Им, Лиза, — он многозначительно смотрит на меня. — Им.
Он говорит это так, будто я должна сама все понять.
Но я хочу выяснить.
И тут возвращается мама. При ней этот разговор не имеет смысла продолжать.
Стив сидит у нас до позднего вечера. Мама уже относится к нему как к близкому знакомому.
Уже стоя в коридоре, он целует ее руку и говорит:
— У Елизаветы есть важный разговор к Вам. Я жду ее слова. И надеюсь, что Вы поможете принять ей правильное решение.
Мама удивленно смотрит на меня.
Стив прощается и уходит.
Мама сразу же обращается ко мне:
— О чем она, дочка?
— Пойдем попьем чая, мам, — говорю я и веду ее, обняв за талию, на кухню.
Там рассказываю ей о предложении Стива. Мама всплескивает руками. И тогда мне приходится рассказать ей и о посещении Антона, и о словах адвоката, что меня подставили, подсунув липовые документы и воспользовавшись моей наивностью.
Мама вздыхает, но не перебивает. Дает мне договорить.
— И что ты думаешь? — спрашивает в конце.
Пожимаю плечами и смотрю в окно.
— Мне страшно, мам. И Антон, и Дженаб обладают властью. Что у них на уме, я не знаю.
— А что с Арманом? — спрашивает мама.
Я так и не сказала ей, что ребенок его.
— Не знаю, — отвечаю, закусывая губу. — Он улетел домой. Больше я ничего не знаю.
Мне хочется рыдать, но я не могу себе этого позволить.
— Вот, что я тебе скажу, Лиза, — произносит мама, теребя салфетку в руках. — Надо уезжать. Я боюсь за тебя. Это страшные люди и они ни перед чем не остановятся.
— А ребенок? — спрашиваю я. — Надо сказать Стиву.
— Не надо, — уверенно говорит мама. — Скажешь, что его. Потом. Когда случится у вас.
Смотрю на нее круглыми глазами.
— Как? Ты что, мам? Я не буду врать.
— Ты хочешь, чтобы твой ребенок рос счастливым? С живой мамой? Да еще и с папой? Тогда будешь. И врать. И притворяться.
— Я скажу ему.
— Нет. Стив — реальная возможность уехать подальше от них. А если он испугается? Куда тебе деваться? Ты не скажешь ему. Пусть у ребенка будет отец.
— Но, — задумываюсь, — если он не будет похож на него. Он не будет похож. Совсем.
И это правда. Стив — голубоглазый блондин. Арман… полная противоположность.
— Ну и что? — спокойствие мамы на этот счет меня поражает. — Мало ли не похожих на родителей детей рождается? Скажем, что он на отца твоего похож. Даже фотографию покажем.
Я молчу. Опять смотрю в окно.
Решение, которое сложно принять. Но сделать это необходимо. Не ради себя. Ради ребенка.
— Арман, значит? — вдруг спрашивает мама.
Быстро перевожу на нее взгляд. Она пристально смотрит на меня.
Я молча киваю.
83. Арман
Дни. Недели. Недели ожидания тянутся бесконечно долго.
Я у себя на Родине. Но почему меня так и тянет назад. И здесь уже ничего не держит. Только мама.
Ее уже выписали из клиники и теперь мы много времени проводим вместе.
Отец так и не появился.
Много сил, времени и средств ушло на то, чтобы добиться согласия султана на разрыв договора на брак с Шейназ.
Я так и не увидел ее. Да мне это и не нужно. Уверен, ей найдут достойного мужа.
Чтобы откупиться от родителей Шейназ, мне пришлось продать свои акции компании. По закону я должен был предложить их выкуп сначала другим акционерам. И их выкупил отец. Через адвоката. Мы с отцом даже не обмолвились словом по поводу сделки.
Была ли у меня за это обида на него? Нет.
После того, как он поступил с Лизой, я фактически вычеркнул его из жизни.
Никто из моего здешнего окружения не понял моего поступка. Ни разрыва договоренностей с родителями Шейназ, ни отказа от поста в Правительственном совете. Да, я никому и не объяснял. Зачем?
Все знала лишь мама.
Я не ожидал, что она так близко воспримет к сердцу мои проблемы.
Она много расспрашивала меня о Лисенке.
И, когда узнала, что она оказалась в тюрьме, то даже расплакалась.
Я и сам был готов разбить все в комнате после телефонного разговора с Маратом, в котором он сообщил мне это известие.
Я злился
