– Куда спешишь? – как-то очень ласково поинтересовался Кристиан, и Карел уловил знакомые нотки: так с ним, бывало, разговаривал Берг, когда был мертвецки пьян.
Но Кристиан не был пьян, скорее, он был чем-то взволнован и озадачен. А может, злился; Карел косился на него и никак не мог понять, что отвечать.
– Лечу навстречу концу рабочего дня, – как можно легкомысленнее постарался ответить он.
– Великолепно, – тут же обрадовался Кристиан, ухватил его за локоть и втолкнул в кабинет.
Карел отошел от него к столу и сел, предчувствуя неприятный разговор о подслушивании и последующем донесении об услышанном старшим братьям. Но Кристиан начал как-то уж слишком издалека.
– Ты после работы собираешься куда-то?
– Ну, да. Туда и собираюсь. А ты не пойдешь?
Кристиан помотал головой.
– Нет, не получится. Да и тебе, я думаю, тоже не стоит идти.
– Почему это?
– Почему-почему. Я обещал одну прекрасную девушку с тобой познакомить. Неужели ты откажешься куда-нибудь сходить?
– Вообще-то, откажусь, – Карел непонимающе нахмурился. – Вообще-то, меня Абель позвал, наверное, я там зачем-то нужен. А с девушкой этой потом познакомишь. Сгорит она, что ли?
– Мастер! – Кристиан вдруг хлопнул себя по лбу раскрытой ладонью. – Абель, чтоб его. Он же тоже… познакомиться должен.
Он развернулся и уже вышел из коридора, но остановился и обернулся.
– А ты не ходи. Ну, чего тебе там делать? Все равно ты как-то не рад был, когда Хельга тебя приводила. Вот и сегодня, знаешь же, ничего интересного не будет.
И исчез в коридоре, где загрохотал по вовсю скрипящим половицам.
Это был странный разговор, и чувствовал себя после него Карел тоже странно. Некоторое время он просто возился с бумагами, раскладывая их по страницам и аккуратно собирая на краю стола, чтобы тому, кто за ними приходит, было не так обидно ничего на столе не обнаружить. Загнув уголки на листках, Карел отделил и подписал карандашом вчерашние и сегодняшние бумаги. Можно было бы еще написать записку с извинениями и приложить ее к бумагам, но это было бы уже слишком. Да и велик шанс, что загадочный работник решит остаться и свой ответ доложить лично.
А чем больше людей Карел узнавал в Заводе, тем меньше ему хотелось знакомиться с кем-то.
Теперь поведение Кристиана не казалось ему подозрительным. Да и вообще, оказалось, что у каждого человека поблизости есть, наверное, штук пять тайн такого рода, о которых Карел не только не знал, но и предположить такого не мог.
Да и вообще он не стремился разобраться в окружающих его людях – наверное, отсутствие любопытства, на которое пенял в свое время Абель, и было его проблемой.
Но если Абель звал, значит, нужно было идти, несмотря на странное поведение его младшего брата. Отбросив сомнения, Карел вышел из здания даже более резво, чем собирался.
Чем ближе он был к петушиннику, тем меньше хотелось туда заходить. В конце концов, Кристиан прав. Ничего интересного там не было, ведь вряд ли что-то могло измениться с тех пор, как он посещал собрание при Хельге. Все тогда спорили, конфликтовали, соперничали – будто боролись не за одно дело, – а Карел ничего не понимал и оттого не слушал. И даже не запомнил, о чем они там спорили.
Но Хельги все равно больше не было, и больше не было настоящего лидера: не важно, указанного где-то в документах или негласного.
Среди тех, кто надеялся что-то изменить, не было ни одного человека, который мог бы потеснить Хельгу: ни тогда, ни сейчас.
Карел потянул на себя тяжелую дверь и окунулся в теплый густой полумрак. Подошел к стойке, за которой, спиной к посетителям, стоял Йорри. Он что-то готовил и не обращал внимания на тех, кто приходит.
– Привет.
Карел присел на высокий стул, вглядываясь в темный угол, где ожидал увидеть хоть кого-то знакомого. Яна или Тибо, ну, а в идеале, конечно, Абеля.
– Сделай мне… что-нибудь.
– Что-нибудь покрепче? – привычно поинтересовался Йорри, оборачиваясь.
В руках он держал два стакана, которые выставил на стойку. Их тут же забрали.
– Нет, только без этого, если можно. И не чай. Придумаешь что-нибудь?
– Значит, какао, – Йорри утвердительно кивнул и отвернулся.
Карел облокотился на стойку обеими руками. Народу в петушиннике было не так много, игры не шли, рабочие сновали туда-сюда и надолго не задерживались. За исключением, конечно, того на удивление тихого угла, на который посматривал Карел. Нет, точно никаких знакомых лиц.
– А Абель не приходил? – спросив, Карел подтянул к себе высокую кружку и опасливо сунул в нее нос.
На удивление приятно пахло молоком и чем-то довольно сладким. Решив, что Йорри ни к чему его травить, Карел отпил и остался вполне удовлетворен вкусом.
– Не приходил, – Йорри скинул со стойки себе на ладонь деньги и снова отвернулся. – А тебя я не ожидал здесь увидеть.
– Почему?
– Ну, после Хельги… Я вообще думал, что вы, ребята, перестанете этим заниматься, и я окончательно останусь без выручки. Не прекратили, не останусь. Вот вам спасибо огромное.
Голос Йорри казался слишком уж ехидным, и Карел невольно задумался, не успел ли он когда ненароком обидеть парня. Да вроде нет. Так, может, Абель? С него станется что-нибудь «приятное» сказать.
Решив не гадать, Карел уполовинил кружку, слизнул с верхней губы образовавшиеся усы и поинтересовался:
– Тебе не нравятся, когда они здесь собираются?
– Карел, – Йорри оглянулся через плечо. – Все, что мне нравилось или не нравилось, либо давно мертво, либо не позволяет работать и зарабатывать деньги.
Карел задумчиво подпер подбородок кулаком.
– Тебе, наверное, нравилась Хельга.
Йорри замер, не донеся до кружки ложку с каким-то песком.
– Кто сказал? – вопрос прозвучал угрожающе, и Карел невольно отшатнулся.
Правда, стул оказался привинчен к полу.
– Я всего лишь предположил, спокойно, – он влил в себя остаток неведомого какао и, надеясь задобрить Йорри, пододвинул кружку. – Еще, пожалуйста. А что это такое и можно ли его взять к себе домой?
Йорри пожал плечами, наскоро протер кружку и принялся шуршать и булькать под стойкой.
– Ты же теперь работаешь в торговом доме, зачем спрашиваешь? Приходи на склад и бери, как все ваши делают. Все равно все товары идут через вас, мимо никто не пролезет.
Да уж, не пролезет, подумал Карел. Кроме людей, которые лучше крыс пролезают куда угодно, даже там, где нужно сложиться в три четверти.
Но насчет какао хорошо бы спросить у Кристиана. Просто для очистки совести – или, может, у них можно пользоваться благами работы только после определенного срока выработки?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
