— Ну же твари! Подходите! Я не боюсь зла, ибо я сам — ужас врагов рода людского! — Взревел он, впадая в боевое безумие. И уже гораздо тише отдал распоряжение своим союзникам. Уфира инквизитор оставил прикрывать спину, все остальные демоны должны были помочь ему сдержать натиск одержимых.
Услышав крик инквизитора, твари завыли, разноголосый вой, в котором не осталось ничего человеческого, заполнил улицу от края до края. А затем одержимые рванулись в атаку.
— Вспышка. — Выкрикнул приказ инквизитор. Предусмотрительно прикрыв глазазакованными в металл ладонями. И как раз вовремя, поскольку улицу вновь затопило нестерпимо ярким светом, способным выжечь глаза даже сквозь веки. Полный боли многоголосый рев заполнил улицу от края до края. Десятки одержимых демонами людей в одночасье лишились зрения. Однако захватившие их тела твари могли обходиться и без глаз. Идя на отзвуки человеческих эмоций, пропитавших каждый метр города, они вполне способны обходиться без глаз. Впрочем, в этот раз такой возможности у них не было. Такое количество одержимых, собравшихся в одной точке, в одно мгновенье впитали пропитавшие камни мостовой эмоции, лишившись возможности идти на отсвет человеческих чувств. Ослепшие твари на мгновенье замешкались. Но лишь на мгновенье. Поскольку в их памяти прочно засело место, где они в последний раз видели ненавистного человека. Приказ уничтожить инквизитора жег черепа раскаленными прутьями. Боль настолько невыносимая, что проще было погибнуть от удара молота, чем терпеть такие муки, бросила одержимых вперед.
Тяжелый боевой молот запорхал в руках Торкуса словно невесомая хворостинка. Вот только повстречавшись с этой 'хворостинкой' противники отлетали на несколько шагов и больше не поднимались. Даже одержимый неспособен двигаться, если его позвоночник размолот в труху ударом тяжеленной чушки, окованной серебром. Утратившие зрение монстры потеряли свою невероятную изворотливость и гибли один за другим. Однако успех инквизитора был недолгим, хотя вскоре все ослепшие твари скомканными куклами устилали мостовую: к инквизитору осторожно приближались новые противники. На этот раз вполне зрячие.
— Молния! — Выкрикнул инквизитор, указывая рукой в ближайшего противника. Воздух тотчас прорезала тугая электрическая дуга. Пробитый молнией насквозь монстр отлетел к стене с огромной дырой в груди. А призванный Гарвелем демон продолжил осыпать противника молниями, повинуясь приказу доминиканца. Электрические разряды собирали обильную жатву, свою лепту вносил и тонкий световой луч Шакса. Однако до эффективности молний ему было далеко. Юркий противник попросту уворачивался от подобных атак, изгибаясь самым немыслимым способом. Впрочем, окружавшие небольшой отряд дома уйти некуда не могли. И буквально после первых минут боя весь район обратился в дымящиеся руины, усеянные трупами.
— Ну же отродья подходите! — Выкрикнул инквизитор, расправившись с очередной волной нападающих. Отхлынувшая было толпа нападавших заволновалась, и добрая сотня смертельно опасных монстров кинулась вперед…
Глава 27
Девушка кричала. Ее полный ужаса вопль далеко разносился, плутая по узким улочкам города. И в другое время на этот зов о помощи устремилась бы городская стража. Которая, несмотря на царящее повсюду мздоимство, все же выполняла свои обязанности, хотя и не гнушалась потом запросить со спасенного плату за свои услуги. Впрочем, весьма умеренную. Но сейчас стражи поблизости не было, потеряв в бою больше половины личного состава, выжившие заперлись в княжеском дворце. А захваченный одержимыми район почти моментально вымер. Сбежать удалось единицам, остальные же пополнили армию одержимых демонами людей. Капитан городской стражи долго ломал голову, пытаясь предугадать следующий шаг противника. Однако действия одержимых, на первый взгляд, были хаотичными. Да и на второй тоже. Захваченные районы разбросаны по всему городубез какого либо смысла. Будь это обычный противник, его бы вышибли из города за пару часов, поскольку оборонять отрезанные друг от друга районы города практически невозможно. Если конечно в твоих руках не сосредоточена небольшая армия одержимых.
— Кричи-кричи, все равно никто не придет. — Ухмыльнулся закутанный во все черное сектант. Раньше, до того как он обратился к культу, его звали Горюн, он был одним из многочисленных служек в городских архивах. Но теперь, когда перед ним открылся свет истиной веры, он был готов на все. Чувство собственной важности распирало его. Лицо его прикрывала искусно сработанная маска- символ его положения, оставляя на виду лишь подбородок. Прикованная к импровизированному алтарю девушка отчаянно пыталась вырваться, с ужасом взирая на своего мучителя. Но стальной зажим, удерживающий ее голову, позволял смотреть только на него. Остальные четверо сектантов стояли чуть поодаль. Бесконечный монотонный речитатив формулы ритуала лился из их уст. Эти звуки производилина несчастную жертву странный эффект. Руки и ноги занемели, однако все чувства в разы усилились. Звуки, запахи- все стало в сотни раз ярче, сильнее. И это было восхитительно, девушка тихо застонала от внезапно нахлынувших ощущений.
— Ну как тебе нравиться? — Ухмыльнулся сектант, нежно погладив девушку по щеке. — А сейчас?! — Гаркнул он, отвесив мощную оплеуху. И прокатившаяся по телу волна боли так же была усилена в сотни раз. С интересом разглядывая корчащуюся на алтаре жертву, сектант улыбался. Как оказалось, охвативший тело паралич оказался односторонним, поскольку содрогающееся от боли тело судорожно забилось, пытаясь освободиться от сковавших ноги и руки кандалов.
— Ну что ты? Это ведь только начало. — Ласково продолжил культист, едва беззащитная жертва перестала биться в корчах, уставившись полным боли взглядом на своего мучителя. Наслаждаясь ужасом в глазах жертвы, он вытащил из-за пояса короткий, изукрашенный драгоценными камнями и золотом кинжал. Лезвие его было черным и совсем не блестело. Оно было каменным. По антрацитово-черному лезвию пробегали серебристые искорки, почти мгновенно гаснувшие в глубине камня. Культист поводил покрытым зазубринами, шипами и сколами лезвием перед глазами жертвы, давая ей понять всю глубину ждущего ее ужаса. Девушка давно бы уже упала в обморок. Но все тот же колдовской речитатив прочно удерживал ее в сознании. Ритуал был невероятно сложным и требовал максимально мучительной смерти для приносимого в жертву человека. К жертве было лишь одно требование: здоровье и молодость.
— Кричи-кричи. — Вновь усмехнулся сектант, наслаждаясь каждым моментом беспредельной власти над своей жертвой. В этот момент он чувствовал себя всемогущим богом, способным вершить людские судьбы. Именно он решал: кому жить, а кому умереть. И что не маловажно, как умереть: быстро и почти безболезненно, или же корчась в невыносимых муках, усиленных в сотни раз несколько часов к ряду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
