Пока из-под пера Овербера изливались лирические и страстные послания, сердце Роберта разгоралось огнем. Примерно через месяц после визита к миссис Тернер леди Эссекс отдалась своему избраннику. Счастье влюбленных было полным и безграничным… но при этом тайным, ибо не следовало огорчать добродушного короля Иакова и раздражать семейство Эссекс, у которого были длинные руки.
Так обстояло дело, когда странствующий супруг возвестил о своем возвращении. Фрэнсис, пылавшая страстью, встретила это известие с яростным негодованием.
— Пусть он только посмеет притронуться ко мне, и я убью его! — вскричала она в гневном порыве и привела тем самым в некоторое смятение собственное семейство.
Говарды не желали ссориться с Эссексами, сознавая, что, если молодой супруг рассердится, это приведет к большим неприятностям. Было решено, что Фрэнсис должна все-таки принять своего мужа в фамильном замке Чартли и выказать ему хоть какое-то расположение. Ее пришлось долго уговаривать, и она очень неохотно согласилась, одновременно воззвав к помощи миссис Тернер.
В глубине души колдунья была весьма недовольна таким поворотом событий. Конечно, у нее имелись всяческие снадобья, но она сама не слишком верила в них… Самым радикальным способом было бы попросту отправить молодого мужа на тот свет. Однако в данном случае это крайнее средство исключалось, ибо подозрение неминуемо пало бы на жену, которой пришлось бы иметь дело с мстительными и могущественными Эссексами.
Миссис Тернер, чувствуя, что ей самой необходима помощь, познакомила свою благородную клиентку с неким Саймоном Форманом — бывшим священником, гораздо более сведущим в колдовстве, чем она сама. Если миссис Тернер ограничивалась использованием довольно сомнительных отваров и порошков, то Форман безбоязненно прибегал к черной магии. Крахмальщица уверяла, что человек он ловкий и водит дружбу с демонами, от которых получает все, что пожелает. Разумеется, главным его оружием была черная месса.
Форман предложил этот радикальный способ леди Фрэнсис, и та согласилась без малейших колебаний, ибо испытывала панический страх перед близостью с законным супругом. И в одну прекрасную — то есть попросту очень темную — ночь молодая женщина предоставила свое прелестное тело для отвратительного обряда.
Немного успокоившись после этой церемонии, она решилась поехать в Чартли: Саймон Форман заверил ее, что Эссекс будет вести себя с ней как брат.
Но, видимо, магия Формана оказалась недостаточно сильной, ибо Фрэнсис быстро поняла, что осквернила себя напрасно. Едва лишь Эссекс увидел жену, как воспылал к ней страстью и, естественно, попытался утвердить свои супружеские права. Обезумевшая от страха Фрэнсис прибегала ко всем мыслимым уловкам — начиная от целомудренного испуга и кончая ужасной головной болью, — и таким образом ей удалось выиграть несколько ночей. Однако Эссекс был молод, пылок и очень нетерпелив. Фрэнсис пришлось вновь воззвать о помощи, отправив два жалобных послания: одно было адресовано миссис Тернер, а другое — Форману. Этому ужасному колдуну она писала:
«Дражайший отец мой, умоляю вас не лишать меня своей благосклонности, которая одна придает мне силы! Сделайте так, чтобы мой муж охладел ко мне…»
В ответ она получила разнообразные порошки, предназначенные для успокоения слишком ретивого мужа, и восковую фигурку, изготовленную самим Форманом и изображавшую упомянутого супруга. В том месте, где должно было находиться сердце, торчала длинная игла — колдун уверял, что это означает неизбежную смерть Эссекса в течение года.
Однако Эссекс не умер, хотя подмешанные в пищу порошки едва не привели его на край могилы. Молодая женщина, страстно желая избавиться от мужа, все же не решалась прибегнуть к настоящему яду, хотя ее семейная жизнь превратилась в ад. Эссекс, взбешенный упорными отказами обожаемой женщины, которая не давала ему даже притронуться к себе, постепенно превращался в настоящего — и опасного — безумца. Фрэнсис в полном отчаянии начала умолять семью о расторжении брака, внушавшего ей ужас, ибо к этому времени она жить не могла без Роберта Карра.
В конечном счете Говарды уступили. В декабре 1612 года графиня Эссекс и ее родные подали королю соответствующее прошение, которое было передано на утверждение епископам Англии. Главным мотивом послужила «невозможность осуществления брака ввиду бессилия мужа» — что, надо сказать, было верхом наглости!
Благодаря Роберту Карру Говарды имели влияние на короля, и Эссексы ничего не могли этому противопоставить. Расторжение брака казалось неминуемым, однако внезапно появилось совершенно неожиданное препятствие: Овербери восстал против намерений своего господина жениться на Фрэнсис.
— Это было бы безумием, — без околичностей заявил он Роберту. — Вы лишитесь привязанности короля.
— Но король согласен, друг мой! Он прекрасно понимает, что я обожаю леди Фрэнсис…
— Обожаете? Эту коварную и жестокую женщину? Да знаете ли вы, что в ее руках станете игрушкой Говардов?
— Дорогой Томас, вы говорите глупости! Фрэнсис любит меня так же, как я люблю ее, и не позволит своим родным помыкать мною.
— А что будет со мной? — вскричал Овербери, готовый расплакаться. — Я предан вам душой и телом, но что ждет меня, если вы женитесь?
— Вас? Вы будете служить мне, как и прежде… — ответил Рочестер, напрочь лишенный проницательности и крайне удивленный этой внезапной вспышкой.
— Служить вам я согласен. Но ей — никогда! Я не желаю быть ее лакеем и не хочу, чтобы вы брали ее в жены.
— Что вы сказали?
— Я сказал, что запрещаю вам это! Если же вы ослушаетесь, я расскажу все, что мне известно о ваших отношениях с королем. Вся Англия услышит меня и вся Европа! Без меня, без моих советов вы были бы никем, вы так и остались бы жалким оруженосцем лорда Хея! Я вас создал — и я же могу вас уничтожить!
Вероятно, этого Овербери говорить не следовало, но безмерное тщеславие заставило его забыть об осторожности. Спор становился все более яростным — дело дошло до взаимных оскорблений и едва не закончилось рукоприкладством. Овербери, с трудом увернувшись от могучего кулака Роберта, обратился в бегство и, встретив в коридоре Уайтхолла леди Эссекс, в бешенстве бросил:
— Шлюха!
Прекрасная Фрэнсис чуть не задохнулась от гнева, но она умела отвечать ударом на удар. Через четверть часа весь дворец слышал, как она громогласно клянет Овербери: «Презренный мавр! Жалкий подонок! Дьявол во плоти!»
Между тем лорд Рочестер несколько успокоился и, поразмыслив, пришел к выводу, что не стоит доводить Овербери до крайности: этот человек слишком много знал. На следующий день король по его совету предложил Овербери возглавить посольство в Дании. Но язвительного поэта было нелегко провести — он сразу понял, что от него хотят избавиться под видом почетной миссии. Не уступая упрямством своему господину-шотландцу, он отказался, а когда Иаков II предложил ему выбирать между Данией и Тауэром, предпочел Тауэр!
