сейчас напиши, что на Поле Брани никто не стреляет.
“Не могу”.
– То есть как это? Ты же снова пишешь книжку!
Стоит ли упоминать, что близнецы в этот момент притихли, смотря на Серетуна как на сумасшедшего?
“Я не побывал тут полноценно и могу взаимодействовать только с теми, кто занимается Тканью Повествования”.
– Хреново, – ровным голосом выдал чародей. – Так, ладно, отправляй Наталию за нашей семейной парочкой, а мы побежали спасаться, пока сами не оказались, где не следует.
– Опять с автором? – уточнил Бадис.
– Да, – ответил Серетун. – А теперь марш на выход!
На улице послушно стоял Гарюрич с деревянной табличкой в руках. Только на псевдомеханике лица не было.
– С тобой что стряслось? – гаркнул вконец раздражённый чародей.
– Он меняется, – едва слышно прошептал Долгорукий.
– Господи ты боже мой! – выпалил Серетун, закрыв лицо руками, а потом выглянул из укрытия и ласково спросил: – Кто?
– Прототип, – коротко ответил Гарюрич, и как ни в чём не бывало продолжил: – Вот план, который ты просил открутить.
– Ты дурак? – спросил волшебник, поражаясь, как ему только хватает терпения. – Это же санбюллетень, не видно, что ли?!
– Да, это плохая новость, – виновато произнёс Долгорукий. – Но есть и хорошие новости.
– Какие? – уже безо всякой веры спросил Серетун.
– Я знаю, где проход в потаённую канализацию.
– И где же? – сощурившись, чародей пристально посмотрел псевдомеханику в глаза.
– У местного журналиста в проруби. Он там хранит замороженную рыбу вместо холодильника.
– В жизни большей глупости не слышал, – фыркнул Серетун. – Веди!
И направился Гарюрич могучим шагом к хижине усатого моржа по имени Вэй, но его героическая походка быстро прервалась, когда Бадиса внезапно осенило:
– Папа! Надо забрать папу, он по-любому сейчас воюет!
– Гадис, посмотри на меня внимательно, – попросил чародей юного мага.
– Зачем? – с сомнением спросил Гадис.
– Ну надо, – примирительно ответил Серетун. – Только внимательно, ладно?
– И что я должен увидеть? – полюбопытствовал Гадис.
– Седину, – произнёс чародей. – Я с вами уже скоро весь покроюсь белым! Сколько ж можно! Ладно, идём спасать папу. Папа – это святое. Как, говорите его зовут?
– Боритюрис, – хором ответили близнецы.
– Это ж он управлял Пейтеромском до этого гада?
– Так точно, – подтвердил Гадис.
– Но когда-то давно он не был никаким политиком, – внёс ясность Бадис. – Он работал декоратором в театре.
– И зачем мне это знать? – с недоумением задал вопрос Серетун.
– Да просто, – ответил юный бард. – Вдруг тебе будет интересно, кого именно ты спасаешь.
И славная компания двинулась в гущу битвы, чтобы найти орка средних лет, который решил тряхнуть стариной.
Вот представьте себе такую ситуацию.
Вы – уважаемый мэр уважаемого города. И не какого-нибудь захолустья вроде Берсерчанска, где хитиновые монстрики выводят трели на губной гармошке и воспитывают повстанцев из юных адептов Мира Эскапистов, а вполне себе туристической жемчужины на самом берегу речки Бесконечной.
Территорию вы захватили справедливо, не проронив ни капельки крови. Мягко ассимилировали население, создав помесь орка с человеком. Выгнали контрабандистов, попутно сделав их услужливыми кадаврами. Поставили замечательный фонтан на центральной площади и вообще содержите город в чистоте благодаря новейшей технологии со странным названием – канализация.
Население вас в меру любит и уважает. Только журит за коррупцию и слишком опухших стражников-полуптиц.
Но в целом жизнь идёт своим чередом, и вокруг пышным цветом разрастается стабильность.
И тут трах-бабах, вдруг откуда ни возьмись появляется очень странный субъект по имени Ибн Заде и заявляет свои права на город.
Что вы сделаете первым делом?
Правильно – позовёте стражу, чтобы она выперла этого недоумка за пределы города.
Боритюрис, почётный мэр Пейтеромска, именно так и поступил. Но стража отказалась выполнять приказ.
Возможно, причиной стал беспрецедентный подкуп всех и каждого в этом прогнившем аппарате правосудия.
Но, скорее всего, дело было в том, что Ибн Заде превратил парочку особо ретивых стражников обратно в голубей и, обведя всех многозначительным взглядом, задал всего один вопрос: “Кто ещё хочет?”
И по какому-то чудовищному стечению обстоятельств никто не захотел.
Вместо того, чтобы охранять своего легитимного правителя, голубки схватили Боритюриса и заперли у него же дома.
Не в тюрьму же его было вести, правильно?
Визирь быстро отгрохал себе фантастический замок (пожалуй, слишком фантастический даже для Мира Эскапистов) и предложил Боритюрису сделку: орк добровольно отказывается от власти, зато его семья остаётся в целости и сохранности со всеми привилегиями.
Пораскинув денёк мозгами, уже бывший мэр согласился стать почти обычным горожанином.
Боритюрис основал свою торговую компанию.
Звучит, наверное, чересчур громко. по правде говоря. Как и многих, кто перевалил за средний возраст, орка потянуло на огород, и решение пришло само собой: надо выращивать фрукты и овощи, а Латис их будет продавать. Не зря же столько времени в Гильдии Торгашей проучилась.
На этом месте можно было бы написать: “Жили они долго и счастливо”.
Но тут случился Шмаликус и его крохотный прокуренный мозг.
И вот, как приличный политик из народа, Боритюрис побежал на передовую защищать город, который сам же и захватил.
С мечом наголо, еле натянув латы, лет двадцать лежавшие на чердаке, бывший мэр побежал крушить армию противника.
Его не терзали мысли о внешней политике и первопричине происходящего. Он не искал себе оправданий.
Боритюрис, как настоящий воин, шёл убивать.
Тем более, что гибель дочери и её эльфийского мужа он повесил на армию Бешбардака.
Поэтому воинственный орк обагрил свой меч кровью, не жалея ни сил, ни жизни своей.
В таком состоянии Боритюриса и застала очень странная компания, куда затесались его сыновья-близнецы.
– Папа! – крикнул Бадис, ища глазами знакомую фигуру.
– Молчи, дурак! – Серетун резко закрыл барду рот рукой. – Нас же зарубят, не пожалеют!
Все четверо прятались сбоку от таверны, только их позиция хорошо просматривалась.
– И как мы его тогда будем спасать? – справедливо возмутился Гадис.
– Значит, я вообще не понимаю, зачем мы его пошли спасать, – не менее справедливо заметил Гарюрич. – Взрослый же человек, сам
