6. Авва Карион сказал:
— Я положил много трудов, даже больше, чем сын мои Захария, но не достиг его меры из — за его смирения и молчания.
7. Однажды, когда этот авва Захария жил в Скиту, ему было видение. Он пошел и рассказал его авве Кариону. А старец не вполне разбирался в этом, поскольку был опытен в деятельных добродетелях. Он встал, поколотил его и сказал, что видение от бесов. Однако видение продолжало являться. Тогда авва Захария ночью пошел к авве Пимену, исповедовал ему это и сказал, что его словно жжет изнутри. Старец понял, что это от Бога.
— Пойди, — сказал он, — к старцу такому — то и сделай то, что он тебе скажет.
Брат пошел к этому старцу. А тот, прежде чем Захария спросил его, сразу ответил ему и сам рассказал ему все.
— Это видение, — сказал он, — от Бога. Но иди и повинуйся своему духовнику.
8. Того же самого авву Захарию авва Моисей как — то спросил:
— Скажи мне, что мне делать?
В ответ на это Захария бросился ему в ноги.
— Отче, — сказал он, — и ты спрашиваешь меня?
— Верь мне, чадо Захария, — сказал ему старец, — я видел, как Дух Святой нисходит на тебя, и потому я должен спросить тебя.
Тогда Захария снял с головы куколь, бросил его под ноги и растоптал.
— Если человек не будет сокрушен так же, он не может быть монахом.
9. Авва Пимен рассказывал:
«Когда авва Захария был при смерти, авва Моисей спросил его:
— Что ты видишь?
— Отче, — сказал тот, — может, лучше молчать?
— Да, чадо, молчи, — ответил старец.
Но в самый миг его смерти авва Исидор, который сидел рядом, посмотрел на небо и сказал:
— Радуйся, чадо мое Захария, — тебе отверзлись врата Небесного Царства».
10. Авва Евагрий сказал: «Главное в спасении для человека — это познание самого себя».
11. Случилось авве Феодору быть вместе с братьями. И когда они ели, монахи брали стаканы молча и не говорили «прости» (возглас «прости» у преподобных отцов того времени имел то же значение, что сейчас у монахов возглас «благослови»). Тогда авва Феодор сказал:
— Нет больше в монахах красоты души, чтобы сказать «прости».
12. Ему же один брат сказал:
— Хочу исполнить заповеди.
— Авва Фома, — ответил ему старец, — тоже как — то сказал: «Хочу исполнить свой помысел о Господе». Он пошел в пекарню и стал печь хлеб. Нищие просили у него, и он отдал им весь хлеб. А когда стали просить еще, он отдал им корзины из — под хлеба и ту одежду, которая была на нем. В келию он вернулся, подпоясавшись мафорием, и все равно ругал себя. «Я, — говорил он, — не исполнил заповедь Божию».
13. Брат просил авву Феодора:
— Скажи мне слово, я погибаю.
А тот лишь ответил ему:
— Я и сам в опасности, что мне сказать тебе?
14. Однажды блаженный архиепископ Феофил прибыл на Нитрийскую гору. Авва обители пришел к нему.
— Отче, — спросил его архиепископ, — что ты приобрел на этом пути?
— Винить себя, — ответил тот, — и во всем себя укорять.
— Нет другого пути, кроме этого, — согласился архиепископ.
15. Тот же архиепископ пришел однажды в Скит. Тогда братья собрались и говорят авве Памве:
— Скажи Папе (по всей видимости, Феофилу, патриарху Александрийскому) слово для его пользы.
— Если ему нет пользы от моего молчания, — ответил старец, — от моего слова ему тоже не будет пользы.
16. Амма Феодора говорила, что ни подвиг, ни страдания, ни сама по себе скорбь не спасают без истинного смирения. Был один пустынник, он изгонял бесов. И стал он их спрашивать:
— От чего вы выходите? От поста?
— Мы и сами ни едим, ни пьем, — сказали те.
— От бдения?
— Мы вообще не спим, — сказали они.
— От уединения?
— Мы, — отвечали бесы, — и сами живем в пустынях.
— Так от чего же вы исходите? — продолжал старец.
— Ничто нас так не побеждает, — сказали бесы, — как смирение.
17. Авва Иоанн Колов сказал: «Смирение и страх Божий — выше всех добродетелей».
18. Он же спросил:
— Кто продал Иосифа в рабство?
Один брат сказал:
— Его братья.
— Нет, — возразил старец, — его смирение. Ведь, когда они его продавали, он мог вступить в спор и сказать, что он — их брат. Но он промолчал и по смирению продал себя. А смирение поставило его владыкой над всем Египтом.
19. Он же сказал: «Легкое бремя — самоукорение — мы бросили, а тяжелое — самооправдание — взвалили на себя».
20. О нем же кто — то из Отцов сказал: «У аввы Иоанна такое смирение, что весь Скит держится на одном лишь его мизинце».
21. Авва Иоанн Фивейский сказал: «Прежде всего монаху нужно достичь смиренномудрия. Ибо это первая заповедь Спасителя: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Мф 5. 3)».
22. Авва Пимен рассказывал об авве Исидоре, что каждую ночь у того на плетение уходила вязанка ветвей. Братья просили его:
— Дай себе немного отдыха, ты ведь уже стар.
А он им отвечал:
— Если и сожгут Исидора и развеют прах его по ветру — даже в этом нет никакой мне заслуги, ибо Сын Божий снизошел сюда ради нас.
23. Он же рассказывал об авве Исидоре: «Когда помыслы говорили ему, дескать, великий ты человек, он отвечал им:
— Разве я как авва Антоний? Или вовсе стал как авва Памва или другие Отцы, угодившие Богу?
При этих словах помыслы отступали, а он обретал успокоение.
А когда враги, напротив, увлекали его в уныние и говорили, что, мол, даже после всего этого ты попадешь в ад, он отвечал им: «Пускай я попаду в ад, но вы там будете еще ниже»».
24. Авва Лонгин сказал: «Как мертвый ничего не чувствует и никого не осуждает, так и смиренномудрый не может осудить человека, даже если увидит, как тот поклоняется идолам»
25. Авва Матой сказал: «Чем ближе человек к Богу, тем более грешным он себя видит. Даже пророк Исайя, когда увидел Бога, назвал себя погибшим и нечистым (Ис.5. 6)».
26. Он же говорил: «Был я когда — то помоложе — и воображал себе, будто делаю что — то хорошее. Но теперь, когда состарился, вижу, что нет у меня ни одного хорошего дела».
27. Его же один брат спросил:
— Как в Скиту могли делать больше, чем было заповедано? Любили своих врагов больше, чем самих себя?
— Я до сих пор, — ответил старец, — даже того, кто меня любит, не люблю так, как себя.
28. Авва Иаков рассказывал:
«Как — то зашел я к авве Матою. Уже уходя, я сказал ему:
— Я собираюсь отправиться к кельям.
— Передай от меня поклон авве Иоанну, — сказал мне старец.
И вот как пришел я к авве Иоанну, то говорю ему:
— Тебе поклон от аввы Матоя.
— Авва Матой, — сказал старец, — вот «подлинно израильтянин, в котором нет лукавства» (Ин 1. 47).
Прошел год, и я снова зашел к авве Матою. Передаю ему слова аввы Иоанна, а старец говорит:
— Я, конечно, слов старца недостоин. А вообще — то имей в виду: если услышишь, как старец кого — то хвалит больше, чем себя, — значит, он сам достиг большой меры. Потому что совершенство в том и есть, чтобы превозносить ближнего больше, чем себя».
29. Брат просил авву Матоя:
— Скажи мне слово.
— Иди, проси Бога, — сказал ему старец, — чтобы Он дал твоему сердцу плач и смирение, и всегда помни о своих грехах. Не осуждай других, но держи себя ниже всех и отсеки от себя дерзновение. А еще сдерживай свой язык и свое чрево. И если кто — то скажет что — либо по какому бы то ни было поводу, не спорь с ним. Если он хорошо сказал, скажи «да». А если плохо, то скажи: «Ты знаешь, что говоришь», — и не ссорься с ним из — за его слов. А все это и есть смирение.
30. Авва Ксанфий сказал: «Даже собака лучше меня — у нее и любовь есть, и в осуждение она не впадает».
31. Брат спросил авву Алония:
— Что значит уничижать себя?
— Считать себя хуже бессловесных скотов и помнить, что они при этом не подлежат суду, — ответил старец.
32. Авва Пимен сказал: «Если человек укоряет себя, он во всем одерживает верх».
33. Он же сказал:
— Когда человек достигнет того, о чем сказал апостол: Для «чистого все чисто» (Тит.1. 5), — он видит в себе самую ничтожную из всех тварей.
На это один брат спросил его:
— Как же я смогу считать себя хуже убийцы?
— Если человек достигнет того, что сказано апостолом, — ответил старец, — то даже если он увидит, как кто — то убивает, он скажет себе: «Этот человек сделал такой грех только раз, а я убиваю каждый день».
34. Тот же брат спросил и авву Анува о том же изречении, при этом передал то, что сказал авва Пимен.
— Он правильно сказал, — ответил ему авва Анув. — Так оно и есть: если человек достигнет меры этого изречения и увидит немощи своего брата, он сделает так, что его праведность покроет их.
— А что это за праведность? — спросил его брат.
— Укорять самого себя, — отвечал старец. — Кто укоряет сам себя, тот оправдывает ближнего. А такая праведность покрывает слабости ближнего.
