35. Об авве Пимене рассказывали, что он никогда не хотел говорить свое слово вопреки словам другого старца и всегда их хвалил. Так, рассказывали, что, если кто — нибудь приходил к нему, он посылал их сначала к авве Ануву, поскольку тот был старше его по возрасту. А авва Анув снова им говорил: «Идите к моему брату Пимену — это у него есть дар наставления». Если же когда — то случалось, что авва Анув сидел рядом с аввой Пименом, авва Пимен при нем и вовсе молчал.
36. Авва Пимен сказал: «Блаженный авва Антоний говорил, что величайшая сила человека в том, чтобы возлагать на себя пред Господом все свои ошибки и до самой смерти быть готовым к искушению».
37. Однажды он с тяжелым вздохом сказал:
— Все добродетели вошли в этот дом, кроме одной. А без нее человеку одно мучение.
Его, разумеется, тут же спросили, что это за добродетель.
— Чтобы человек укорял самого себя, — ответил он.
38. Он же сказал: «У человека, если он следит за собой, не будет смущений. Потому — то мы и впадаем так часто в искушения, что не следим за своим внутренним состоянием и тем, что говорим. Ведь мы слышали из Писания об Авигее, как она сказала Давиду: «На мне грех» (1 Цар 25. 24), — и он выслушал и полюбил ее. Авигея здесь — это прообраз души, а Давид — Божества. И если душа укоряет себя пред Господом, Господь любит ее.
39. Авва Пимен сказал: «Я всегда говорю, что, куда низвергнут сатану, туда попаду и я».
40. Он же сказал: «Во всем человеку нужны смирение и страх Божий — как воздух, которым он дышит».
41. Он же сказал: «Повергать себя пред Господом, не думать о себе и забыть о собственной воле — вот орудия души».
42. Брат спросил его:
— Авва, о чем мне нужно думать, когда я пребываю в келии?
— О том, что я до сих пор человек, который в грязи по самую шею, на шее у меня бремя, и я вопию к Богу: «Помилуй меня».
43. Он же сказал: «Если придет к тебе брат и ты увидишь, что тебе от его прихода нет душевной пользы, рассмотри свой ум и пойми, какой помысел был у тебя перед его приходом. И тогда ты увидишь, в чем причина этой бесполезности и что ты виноват в этом. И если ты это сделаешь со смиренномудрием, ты не будешь в обиде на своего ближнего. То есть ты укоришь не его, а себя и возьмешь на себя же собственные прегрешения. Потому что, если человек со вниманием пребывает в своей келии, он не согрешит — ведь Бог будет рядом с ним. И, как мне кажется, именно из такого пребывания в келии человек обретает страх Божий».
44. Он же рассказывал, как однажды старцы сидели и ели, а авва Алоний стоял и прислуживал им. И старцы его похвалили, а он вообще ничего не ответил. Кто — то спросил его уже наедине:
— Почему ты не ответил, когда старцы похвалили тебя?
— Если бы я ответил им, — сказал он, — оказалось бы, что я принял похвалу.
45. Он же сказал: «Земля, на которой Бог заповедал приносить жертвы, — это смиренномудрие».
46. Авва Сисой сказал: «Тот, кто сознательно воздерживается от голоса, исполнил все Писание».
47. Один брат пришел к авве Сисою на гору святого Антония. Когда они беседовали, брат спросил старца:
— Что, и сейчас, отче, ты не достиг меры аввы Антония?
На что старец ответил ему:
— Если бы у меня был хоть один помысел, как у аввы Антония, я бы весь обратился в пламя.
48. Другой брат спросил его:
— Авва, кажется, память Божия пребывает во мне.
— Невеликое дело, — ответил старец, — что ум твой находится в Боге. А великое — видеть себя ниже всей твари. Вот почему и телесный труд ведет к смиренномудрию.
49. Авва Сисой спросил брата:
— Как поживаешь?
— Даром теряю свои дни, отче, — ответил тот.
— А я, дай Бог, чтобы хоть один день потерял даром, — ответил старец.
Другими словами: «Дай Бог, чтобы я хоть один день ничего не прибавил к своим грехам».
50. Три старца, которые слышали об авве Сисое, пришли к нему. И говорит ему первый:
— Отче, как мне спастись от скрежета зубовного и червя неусыпающего?
Но авва не ответил ему. Тогда говорит второй:
— Отче, как мне спастись от скрежета зубовного и червя неусыпающего?
Авва и ему не ответил. И сказал ему третий:
— Отче, что мне делать? Память о тьме внешней не дает мне даже вздохнуть!
Тогда старец говорит им:
— Я сам ни о чем таком и не вспоминаю, но надеюсь, что Бог по Своему благоутробию сотворит со мной милость.
Когда старцы услышали это, они огорчились и собрались было уходить. Но авва не хотел, чтобы они ушли расстроенными, и сказал им:
— Счастливы вы, братья, я даже вам завидую. Ведь, если бы ум наш стяжал такую память, мы бы вообще не могли грешить. А что делать мне, жестокосердому? Я и в мыслях не допускаю, что есть ад для людей, а потому все время грешу…
Тогда старцы поклонились ему и сказали:
— Что мы слышали о тебе, то и увидели.
51. Авва Сисой говорил, что путь к смиренномудрию — это воздержание, непрестанная молитва Богу и стремление быть ниже всех людей.
52. Он же говорил: «Об идолах написано, что они имеют уста — и не говорят, имеют глаза — и не видят, имеют уши — и не слышат. Таким же точно должен быть и монах. И как идолы — ничто, так и себя он должен считать ничем».
53. Брат спросил авву Крония:
— Как человеку достичь смиренномудрия?
— Страхом Божиим, — ответил старец.
— А как достичь страха Божия? — спросил брат.
— Мне думается, — сказал старец, — что надо во всем утеснять себя, нести телесные скорби и, сколько хватает сил, помнить об исходе души и суде Божием.
54. Как — то раз авва Макарий возвращался с болота в свою келию и нес ветви. И тут на дороге ему повстречался диавол с мечом. Он хотел ударить Макария, но не смог и говорит ему:
— Большая сила у тебя, Макарий, — я против тебя слаб. Все ты делаешь, как и я: ты постишься — и я; ты бдишь — я вообще не сплю. Только одним ты меня побеждаешь.
— Что же это? — спросил его авва Макарий.
— Твое смирение, — ответил тот. — Потому я и слаб против тебя.
55. Авва Иперехий сказал: «Смиренномудрие — это древо жизни, возносящееся к небу».
56. Старец сказал: «В ком есть смирение, тот смиряет бесов. А в ком его нет — тот им игрушка».
57. Он же сказал: «Будь не смиреннословным, а смиренномудрым. Потому что в деле Божием без смиренномудрия не возвысишься».
58. Один великий пустынник сказал:
— Почему ты так воюешь со мной, сатана?
— А ты, — ответил ему сатана, — еще больше воюешь со мной своим смиренномудрием.
59. Старцы говорили: венец монаху — смиренномудрие.
60. Старца спросили, когда душа обретает смирение.
— Когда думает о том зле, которое сотворила, — ответил он.
61. Старец сказал: «Как земля не может упасть вниз, так не падает тот, кто смиряет себя».
62. Двое монахов были братьями по плоти и жили вместе. Задумал диавол разлучить их между собой. И вот однажды младший зажег светильник, но бес опрокинул подставку и светильник перевернулся. Старший брат разгневался и ударил младшего, но тот положил ему поклон и сказал:
— Прости меня, брат, я сейчас снова зажгу.
И тотчас сила Божия низошла и уничтожила все бесовские козни. А бес ушел и доложил все происшедшее своему князю, который сидел в капище.
Между тем языческий жрец услышал, как бес это рассказывал. Тут он понял, в каком он заблуждении, принял крещение и стал монахом. И с самого начала он хранил смирение. «Смирение, — говорил он, — разрушает все козни диавола, потому что я слышал, как он сам сказал:
— Лишь только посею раздор у монахов, как один из них кладет поклон, и я теряю всякую силу».
63. Старец сказал: «Смирение не гневается и никого не приводит в гнев».
64. Старца спросили:
— Почему нас борют бесы?
— Потому что мы бросаем наше оружие: уничижение, смирение, нестяжание и терпение, — ответил тот.
65. Старца спросили:
— Что такое смирение?
— Это если твой брат согрешит, — ответил старец, — а ты простишь его еще до того, как он попросит у тебя прощения.
66. Об авве Сисое рассказывали, как однажды он заболел. Те, кто сидел рядом с ним, спросили:
— Что ты видишь?
— Я вижу, — ответил он, — что ко мне пришли, и я прошу их, чтобы они мне дали еще немного покаяться.
Тут один из старцев говорит ему:
— А если они позволят тебе, разве ты успеешь еще что — то сделать для покаяния?
— Даже если ничего не смогу сделать, — ответил старец, — я хоть вздохну немного о своей душе, и будет с меня.
67. Однажды к одному старцу пришли братья из Фиваиды и привели с собой бесноватого, чтобы старец исцелил его. Старца долго упрашивали, и наконец он говорит бесу:
— Выйди из творения Божия.
— Выхожу, — ответил бес, — но спрошу тебя об одном месте из Писания, а ты скажи мне. Кто такие козлища, а кто такие овцы? (СР. Мф.25, 32)
