Луч света выхватил из темноты массивный старомодный стол. Над столом торчала лысая голова.
Яркая оранжевая вспышка кратко осветила комнату и мгновенно погасла. Что-то тяжелое ударило Маддена в грудь. Интересно, кто его ударил? Ясно, что не старик.
Он попытался крикнуть снова, но из горла хлынула кровь. Это было странно. Потом он понял…
Зажегся свет. Крупный лысый старик, кряхтя, выбрался из-за стола, наклонился на Мадденом и пощупал пульс. Кивнув себе, подошел к столу, снял телефонную трубку и набрал номер. Он коротко объяснил, что произошло.
– Да… Да… Верно, через чердачное окно. Этакий верткий тип. Сперва я не знал, где он. Но он начал орать и сверкнул фонариком. Как бы я промахнулся?
Старик некоторое время слушал трубку, потом сказал:
– Конечно. Машину наверняка спрятал за рекламным щитом. Поторопись, отгони ее. Что? Конечно-конечно. Твоя доля как всегда, Скотти.
Старый мистер Блендфорд повесил трубку, положил револьвер с глушителем обратно в ящик стола и начал методично обшаривать карманы трупа.
Вкус
У них было общее проклятие – одинаковый вкус. С одинаково несчастными лицами они сидели в ее полутемной гостиной: один в кресле, другой на табуретке для фортепьяно, не глядя ни друг на друга, ни на Мэгги. Девушка устроилась на диване, подобрав под себя длинные, стройные ноги, и старалась выглядеть грустной, как того требовала ситуация. Впрочем, это давалось ей с трудом: на самом деле она чувствовала, скорее, взволнованное ликование.
– Так продолжаться больше не может, – сказал тот, что сидел на табуретке. Его звали Том Сканнели. Высокий, широкоплечий, с кожей, слегка тронутой загаром. Типичный красавчик. Ему было явно не по себе.
– Нужно что-то решать, – согласился другой. Его звали Моррисон Дилл. Высокий, широкоплечий, слегка загорелый. Типичный красавчик. И он тоже чувствовал себя не в своей тарелке.
Они не состояли в родстве. И внешне отличались друг от друга. Но все-таки были очень похожи – именно в этом и крылась проблема. Девушке нравились высокие широкоплечие мужчины с кожей, слегка тронутой загаром. Типичные красавчики. И если бы она встретила только Моррисона или только Тома, все бы сложилось замечательно. Оба, что называется, завидные женихи из хороших семей, с достатком и перспективной работой. С любым из них ритуал ухаживания плавно переходил бы от этапа к этапу: партии в теннис, гольф по субботам, ужины в Уэстчестере, танцы в загородном клубе, поездки по залитому лунным светом побережью и вечера под парусом на Саунде. Кульминацией стала бы ночь на безлюдном пляже с неизбежными объятиями и умоляющим шепотом…
А потом, разумеется, свадьба.
Но беда в том, что их двое. С Томом она познакомилась в клубе, и в тот же день на вечеринке ей представили Моррисона. С самого начала они ей понравились. Оба. Ей нравилось все – их манера одеваться, их профессии, машины и яхты. Их любимый бридж, музыка, которую они слушали, спектакли, на которые ходили. К слову, вкусы у них были очень схожие. Невозможно было сделать выбор в пользу того или другого. И она поступила так, как подсказывала ей женская логика. Стала встречаться с обоими – на теннисе, гольфе, ужинах, танцах, в поездках под луной и вечерах под парусом. Мысль о том, что в нее влюблены два идеальных молодых человека, наполняла ее ликованием. К тому же она избавила себя от неизбежности шепота и объятий на пустынном пляже.
Моррисон и Том упорствовали, и каждый надеялся, что соперник устанет от борьбы. Но, увы, оба были одержимы одинаковой страстью к таким девушкам, как Мэгги, – высоким, стройным, длинноногим, с выгоревшими на солнце волосами, вздернутым носиком, умеренно пышным бюстом и манящими бедрами. Именно тот тип, на который обычно клюют мужчины. Хотя в существующих обстоятельствах было бы гораздо лучше, если б один из них питал тайную страсть к невысоким бойким брюнеткам.
Эта печальная история тянулась уже пять месяцев. И вот наконец по обоюдному молчаливому согласию молодые люди решили положить этому конец.
– Сегодня ты должна сделать выбор, – сказал Том.
– Мы встречаемся уже пять месяцев, – добавил Моррисон.
– Втроем, – не без горечи в голосе продолжил Том.
– Я сделал тебе предложение.
– И я тоже.
– Ты сказала, что выйдешь за одного из нас. Надеюсь, ты не передумала? – спросил Моррисон.
– О нет, – ответила Мэгги. – Я и правда хочу выйти за одного из вас. Но только…
– Тогда выбирай, – сказал Том. Моррисон мрачно кивнул.
Мэгги пробежалась пальцами по выбеленным солнцем волосам и нервно потянула за мочку уха. Именно этого она и боялась. Принимать решения – ужасное мучение, а уж если примешь, обратной дороги нет. Мэгги внимательно всмотрелась в их посерьезневшие лица.
– Вы так похожи, – сказала она.
Они взглянули друг на друга.
– Даже не знаю, что сказать. – Она вздохнула. – Где только мы не были, куда только не ходили… У вас столько общего! Вам нравятся одни и те же вещи, у вас одинаковые увлечения. Просто не знаю, кого выбрать!
– В том-то и проблема, – заключил Том.
– Нам обоим нравится скорость и спортивные машины, – сказал Моррисон.
– С высокотехнологичной начинкой, – добавил Том.
– И небольшие гоночные яхты, – продолжил Моррисон.
– Вот видите? – обрадовалась Мэгги. – Совпадение буквально во всем!
– Нет, – медленно проговорил Том. – «Буквально всё» мы еще не пробовали.
– Ты о чем? – спросила Мэгги.
Моррисон нахмурился, затем приподнял брови и кивнул:
– Ты прав. Есть кое-что, чего мы пока не пробовали.
– Самое важное, – со значением добавил Том.
– Да о чем вы говорите?
– Потому что было еще не время, – сказал Том.
– И не было возможности уединиться. Мы же все время втроем.
– Ах вот оно что. – Мэгги покраснела.
– Да, оно самое.
– Самая важная вещь. И самая личная.
– О господи! Да что с вами такое? Мне надо бы указать вам на дверь…
Мэгги выпрямила спину, пятна лихорадочного румянца горели на ее щеках.
– Мэгги, мы оба тебя любим, – сказал Моррисон. – И оба хотим на тебе жениться. А ты никак не можешь принять решение.
– Это еще одна возможность выбрать, – добавил Том.
– И единственный шанс понять, что собой представляет тот или иной мужчина.
– Проигравший переезжает в Калифорнию! – провозгласил Том. – Что скажешь, Мэгги?
– Но это немыслимо! – воскликнула Мэгги. – А если кто-нибудь узнает?
– Ты же знаешь, мы никому не скажем.
– Но что вы будете думать обо мне после этого?!
Быстрым умоляющим шепотом они начали убеждать ее в правильности такого решения. Взволнованная Мэгги выглядела испуганной и очень хорошенькой.
– Нет, я не должна… Я на самом деле никогда…
– Не волнуйся, дорогая, – говорили они, прикасаясь к ее плечам – каждый со своей стороны.
Вскоре дело было улажено. Подбросили монету. Моррисон наклонился посмотреть, что там, – и просиял. Том вышел из квартиры и отправился в кафе, из тех, что работают всю ночь. Взял газету, заказал кофе и принялся ждать. Большая стрелка на часах, казалось, еле двигалась. Капельки пота выступили у него на лбу. Он прочитал газетную колонку дважды, но не запомнил ни слова. Минуты тащились еле-еле.
Ровно через полчаса Моррисон вошел в кафе. Он старательно изображал полную невозмутимость. Том протянул ему газету и вышел в ночь. Моррисон заказал кофе, развернул газету и принялся ждать. Он следил за большой стрелкой часов, – казалось, она еле движется. Дважды прочитал колонку, но не смог бы повторить ни слова. Минуты еле ползли.
Ровно через полчаса Том вошел в кафе и с невозмутимым лицом уселся рядом.
– Она придет позже. Хочет еще подумать, – сказал Том.
– Хм, – отозвался Моррисон. Отдал Тому половину газеты и заказал еще кофе.
Они читали, украдкой переглядываясь. Через несколько минут обменялись половинами газеты и продолжили чтение. В конце концов Том аккуратно свернул свою газету и повернулся к Моррисону. После минутного колебания тот сделал то же самое. Оба взглянули на часы.
Они расплатились, вышли на улицу и посмотрели по сторонам.
– Где она? – спросил Моррисон.
– Будет через пару минут, – ответил Том.
Они внимательно посмотрели друг на друга. Наконец Моррисон не выдержал:
– Ну ладно, черт возьми, как оно было?
Том посмотрел ему прямо в глаза:
– А у тебя?
– Мы не должны это обсуждать, сам знаешь.
– Да. Но все-таки?
– Ну ладно, – сдался Моррисон. – Это было потрясающе. Просто фантастика. Нечто невероятное, дикое, необузданное. Ну, ты понимаешь, о чем я…
– Да, понимаю. Нечто безумное, нереально прекрасное, и… – Он внезапно умолк. И прислушался.
Теперь уже они оба слышали быстро приближающийся стук высоких каблуков. Они посмотрели друг на друга испытующе и пристально. Затем как по команде развернулись и быстро зашагали – прочь, а не навстречу цоканью каблуков.
