пока нашёл куда приткнуть… Я всё прозевал!!! Сегодня ночью, те двое похитили графиню!!! Чёрт побери, я даже знаю, что по утру эти трое бежали из города!!! Но какой-то знатный брианец выслал за ними погоню. Что досталось на мою долю, так это полюбоваться на преследователей, когда они возвращались, словно с войны, оборванные, взмокшие…
– Что, не догнали? – тут же полюбопытствовал Эжен.
– Их вернулось очень мало… сейчас я думаю, что, может быть, часть из них прошла через другие ворота, или просто позже или раньше, не знаю, я их прозевал… Думаю, они беглецов не догнали… Точнее, надеюсь на это… Я видел, как потом, много позже барон с брианским лордом отправились за город, и даже слышал, что они продолжают искать беглянку… Так что, в Рунде больше делать нечего!
– Я рад за твоих героев, но позволь с тобой не согласиться. Чем тебе не угодил Рунд? По мне так очень милый город: здесь есть для нас место.
– Эжен, опомнись, что ты говоришь?! Ты что, собрался стать простым обывателем?! Не рано ли?! Вспомни, брат, как мы с тобой мечтали о жизни, полной приключений, высоких целей, благородных подвигов! Да, нет, это всё слова, конечно! Но ты меня понимаешь… Вспомни, ведь мы хотели найти брата!!!
– О как?! Брата… Виктор, ты ли это!? Мой мудрый, мой проницательный Виктор! – Эжен сидел на скамье и смотрел на брата снизу вверх, при этом во взгляде его проступила страшной силы тоска и сожаление, – Ты ещё и неисправимый мечтатель! О каком брате ты вообще говоришь? Его усыновил какой-то дворянин, и ты полагаешь, что там для нас будет место? Наивный!!! Тебе напомнить о законе на… Как там сказано? А, вспомнил. Закон «О недопустимости преступного сходства». И ты серьёзно думаешь, что этот любимчик фортуны обрадуется появлению братьев близнецов? Да ещё если окажется, что старший не он! Ты серьёзно думаешь, что дворянам, усыновившим его, это надо!? Лично мне нет, не надо! И точка! Я хочу просто жить.
– Этот закон не убивает, даже не калечит. Ну, максимум какой-то шрам. Что, на наших с тобой телах мало шрамов? Одним больше, какая беда? За то…
– Что «за то»!? Что!? Я диву тебе даюсь! То такой умный, мудрый, а то, прям тупее тупого! – в запале Эжен вскочил и чуть было не ударил брата по лбу, но в последний момент остановился, перевёл дыхание, и дальше говорил уже спокойнее, – Уйми пыл, дружище, выше головы не прыгнешь! Не твои ли это слова? Просишь вспомнить… Вспомни и ты, как увещевал меня, уговаривал отказаться от любви к моей маркизе. Так вот, я вразумился. Теперь твоя очередь.
– Ты что, и правда решил остаться здесь? – Виктор сердито нахмурился.
– Да.
– Ты отказываешься от наших планов ехать в Фонтэнж?
– Что я там не видел? – и Эжен строптиво отвернулся.
Виктор подавил первый порыв, объяснить, что там не видел Эжен. Он присел рядом и после минуты молчания осведомился:
– Ясно. Так что ты намерен делать дальше?
– Жить. Работать, – тут же ожил Эжен, – Я устал гоняться за призраками наших грёз. Всё нормально, Виктор. Мы будем жить при таверне, хозяин обещал комнатку!
– Мы?! – взгляд Виктора ушёл куда-то вдаль, и как бы из небытия он задал тяжелый вопрос, – Это твоё окончательное решение?
– Да. Я тебе это сказал ещё вчера. Забыл?
– Нет, но я не хотел верить… – и Виктор, больше не глядя на брата, быстро закончил сборы.
– Я что-то не понял, ты что, всё-таки уезжаешь?! – изумился Эжен.
– Да. Я уезжаю. Отныне и я волен распоряжаться собой, – Виктор выпрямился, – Я еду в Фонтэнж. А ты, если хочешь, догоняй. Нет, Бог знает, когда ещё свидимся.
Ошеломлённый Эжен даже не сразу нашёлся, что сказать. Он вскочил, как ужаленный и, всей грудью глотнув воздуху, выпалил:
– Ты сума сошёл!!! Куда тебя несёт?! На эшафот?!
– Это лучше, чем гнить в этой дыре!!! – в тон ему выдал Виктор.
– Ха! Давай, давай… Я только нашёл приличное место, а он на тебе… Давай, давай, полетай, птичка! Вот пообрежут тебе нос, поприжмут хвост, и воротишься, а я ещё подумаю, принять ли тебя. Короче, знай, Я ОСТАЮСЬ!
– А я УЕЗЖАЮ! Извини, но с меня хватит этого года! Сейчас ты рассуждаешь о прелестях мещанской жизни, а уже вечером опять напьёшься, как свинья. Вот в чём заключается для тебя смысл этой жизни. А я устал видеть твою упившуюся физиономию! Устал ждать, когда в тебе проснётся прежний Эжен! Мой брат Эжен! Видно, он утонул в вине! Всё!
И Виктор, не оглядываясь, вышел, хлопнув за собой дверью. Та застонала, и сползла с петель, жалобно прислонившись к косяку.
Эжен с минуту стоял, как во сне, и вдруг неожиданно для окружающих с силой пнул ногой стену. Та угрожающе затрещала.
– Эй, парень, потише! – послышался раздражённый голос из дальнего конца зала. Но Эжен не обратил на это ни малейшего внимания и, схватив свою дырявую шляпу, и, ни на кого не глядя, вышел… в другую дверь.
* * *
Вот уже и городские ворота остались позади, а Эжен так и не показался.
Грустно, тошно было на душе Виктора. Ведь это впервые, когда он развернулся к брату спиной. Конечно и прежде случалось, что они начинали ходить разными дорогами, даже расставались на день или два, но в таких случаях между ними всегда был уговор, где и когда они встретятся. Держать друг друга в поле зрения – вот правило, которому они свято следовали всю свою жизнь.
А сейчас Виктор просто ушёл.
Да, такое решение созревало долго, многие месяцы. Поначалу юноша стойко гнал от себя саму мысль об этом, но по мере того, как копилась злость на это самоуничтожающее поведение брата и свою неспособность это изменить, Виктор начал допускать мысль, что что-то исправить к лучшему cмогут только крайние меры. А что может быть большим вызовом, как подобный разрыв?
Но да разве ж такое возможно? Правду сказать, Виктор очень-то не верил в то, что это сработает. Во-первых, потому что Эжен привык полагаться на брата, а значит слишком велики были шансы на то, что он просто пропустит эти угрозы мимо ушей. Во-вторых, и сам Виктор не давал себе на это права. Но, с другой стороны, что-то надо было сделать, изменить, даже путем разрушения. И вот Виктор решился: «Пусть даже если потом весь остаток жизни я потрачу на поиски моего непутёвого брата, но сейчас надо дать ему понять, что дальше так продолжаться не может!»
Решено – сделано, и Рунд остался позади.
На дороге было мало путников, почти все они направлялись в город и на одинокого путника не обращали никакого внимания, что, впрочем, было взаимно, ведь для Виктора гораздо важнее было
