— Она пригласила в гостиницу тебя, — заметил Макс.
— Этого она не знает.
— Если повезло, — пробормотал Макс себе под нос.
— На что ты намекаешь? — Эдриен не смог скрыть изумления.
— Вполне возможно, вчера она тебя узнала.
— Нет. — Он ожесточенно потряс головой. — Это исключено. Я уверен. Она ничего не заподозрила.
— Может быть, — осторожно заговорил Макс, — ты передумаешь? Мне кажется, послание стоит проигнорировать.
— Шутишь? — Эдриен встал и принялся ходить взад-вперед по комнате. — Моя жена пригласила в гостиничный номер мужчину. На такие вещи нельзя не обратить внимание.
— Пусть так, но…
— И на этот раз, вломившись в гостиничный номер, я буду прав.
— Послушай. — Макс тоже встал. — Но тебе это надо? Ты на самом деле хочешь доказать, что ты прав?
— Не хочу, но, выходит, мне ничего другого не остается.
— Я думаю, это ошибка.
— Не первая моя ошибка.
— Ну, если ты намерен в любом случае туда пойти, поторопись. Уже почти половина четвертого.
— И мне бы не хотелось опоздать, — проговорил Эдриен и, чеканя шаг, вышел из комнаты.
В этот раз он, конечно, прав, но, по сути, оказался пострадавшей стороной, думал Эдриен во время короткой поездки в отель. Возможно, ему следовало прислушаться к другу, говорившему разумные вещи, проигнорировать приглашение и объясниться с Эви, когда она вернется домой. Такое объяснение неизбежно повлечет за собой его признание, но даст ей шанс сказать, что она узнала его на маскараде. Даже если они оба знают, что все не так, это поможет как-то спасти положение. Но когда они вчера танцевали, Эви понятия не имела, что он — Сэр. В этом он ошибиться не мог.
Разумность не имеет ничего общего с создавшейся ситуацией. Он вел себя неразумно с того самого момента, когда позволил сомнениям руководить своими поступками. В прошлый раз, когда он ехал в отель «Лэнгам» на встречу с женой, он еще надеялся, что ошибается. Теперь он знал, что никакой ошибки нет. В груди ворочался тяжелый свинцовый узел — вероятно, сердце. Вот, значит, как себя чувствует человек, которого предали.
Странно, но предательство жены вытеснило из головы все остальные мысли. А ведь смерть Лэнсбери и все с ней связанное следовало тщательно обдумать. Но не сейчас. Сначала надо объясниться с женой. Эдриеном овладело странное чувство, подозрительно напоминающее страх.
Эдриен снова не стал дожидаться лифта и поднялся по лестнице пешком. Остановившись перед дверью номера, он тупо уставился на медные цифры. 3-2-7. Еще не поздно все это остановить, прозвучал в голове голос Макса. Нет. Поздно. И после того как Эдриен войдет в комнату, между ними уже ничего не будет прежним. Он никогда в жизни не сомневался в своем мужестве, но теперь оно грозило его покинуть. Все равно надо делать то, что должен.
Он сделал глубокий вдох и открыл дверь. Гостиная явно была пустой. Дверь в спальню оказалась закрытой. Эви, наверное, там. Может быть, уже в постели. Внутренности в животе сжались.
— Надеюсь, это вы, Сэр? — Голос Эви доносился из-за ширмы. — Иначе я была бы ужасно разочарована.
Не думая, Эдриен заговорил более низким голосом, который использовал в роли Сэра, и решил свести реплики к минимуму.
— Добрый день, Эви.
— Присядьте, пожалуйста. Я буду готова через минуту.
Перед ширмой стоял стул. Обстановка напоминала театральные декорации. На мгновение в его груди возродилась надежда. Возможно, это не то, что он подумал. Эдриен сел.
— Как пожелаете.
— Я долго думала о нашем разговоре на маскараде.
Над ширмой поднялась изящная рука и что-то повесила на нее. Что это? Юбка? Эви раздевается? Все надежды растаяли.
— Правда? — Даже короткие реплики давались ему с большим трудом.
— Да. Должна признаться, ваши слова оказались для меня неожиданными. Своего рода откровением.
На ширме повис очередной предмет одежды. Это точно юбки. А что же тогда было вначале?
— Вот как?
— Да. На протяжении многих лет я мечтала о вас, но никогда не думала, что вы тоже можете мечтать обо мне.
— Неужели?
Эвелин засмеялась. Ее смех звучал восхитительной музыкой. При других обстоятельствах.
— Конечно.
Теперь на ширме повис чулок.
— Часто?
— Каждый день. — Эвелин театрально вздохнула. — И почти каждую ночь. — Второй чулок занял место рядом с первым.
— Думаю, это естественно, — неприязненно проворчал Эдриен. Может быть, он сам во всем виноват? Разве он не влюбился в нее задолго до их первой личной встречи? Разве письма Сэра не становились с годами все более игривыми? Разве можно ее винить за стремление к тому, что она всегда хотела, но никогда не имела?
— Хочу признаться, прошлой ночью я не была абсолютно честной. Я сожалею не только о том, что не видела вашего лица.
— Да?
Проклятие, она же теперь замужняя женщина. И не должна хотеть никого, кроме своего мужа. И вряд ли имеет значение, что предмет ее вожделений и муж — одно и то же лицо. Ей это неизвестно.
— К сожалению, я ничего не могу с собой поделать. Вы — мужчина, которого я всегда хотела.
Эдриен стиснул зубы.
— А как же ваш муж?
— О, Эдриен — милый, добрый, хороший человек. — К остальной одежде присоединился корсет. Боже правый, она собирается раздеться совсем? — И он мне нравится.
— Нравится? — Эдриен поневоле возвысил голос. — А я думал, что у вас большая любовь.
— Да, конечно, но это было раньше.
— Раньше?
— До того, как я узнала о ваших чувствах.
Эдриен тихо ахнул.
— Но вы говорили, что он очаровательный, умный и обладает ярким чувством юмора.
— Это так, но у него нет ни малейшей склонности к риску. Не знаю, поймете ли вы меня… В нем нет безрассудства, авантюрной жилки. Временами он бывает даже скучным. Хотя он, безусловно, очень славный, — поспешно добавила Эвелин.
— Милый? — Она считает его скучным, но славным? Славным?
— И хотя я недавно обнаружила, что он не так прост, как я думала, все-таки он не может сравниться с вами. — Словно в подтверждение ее слов в воздух взлетела сорочка и повисла на ширме. — Мне неприятно это сознавать, но рядом с вами он бледнеет. Как и большинство джентльменов.
У Эдриена сдавило горло.
— Вы хотите его оставить?
— Вы имеете в виду развод? Ни за что на свете! — воскликнула Эвелин. — Зачем же мне отказываться от положения графини Уоттерстоун. Оно мне нравится. Да и его деньги тоже. — Она вздохнула. — Тот, у кого всегда были деньги, не сможет понять, что чувствуешь, когда не имеешь ничего, а потом получаешь все. О нет, я не намерена покидать мужа.
