– Ты собрался сидеть тут пару веков, – усмехнулся Майкл, отметив, как близко был Майер в своих опасениях к действительности. – Бубен разве еще не пробовал подключить нашу аппаратуру?
– А ты думаешь, у нас время на это было и силы? Ребята по очереди несли службу часовыми на воротах. А свободные помогали зелдарцам трупы таскать. Тут и так духан был что надо. А если бы трупы до сих пор лежали… Так все время до вашего возвращения и прошло.
– А ты-то как? – поинтересовался Никсон, вспомнив, что о состоянии одного из последних ветеранов группы он даже не справился.
– Бывало и хуже, – невесело усмехнулся Упырь. – Только, видать, память подводит, не помню когда.
В кубрик вошел Атор, сопровождаемый Заусом и Роглом. Встретившись глазами с Никсоном, вождь почтительно склонил голову. Потом шагнул ближе и заговорил.
– То, что произошло в этих стенах, достойно не просто уважения, но поклонения. Никто из простых смертных не способен на то, что вы совершили. Словно сами боги дали вам свою силу и ярость своих сторожевых волков, – переводил ментат слова Атора, а стоящий за спиной вождя Зайс согласно кивал головой. – Я не знаю еще хотя бы одного воина столь же доблестного, бесстрашного и непобедимого, как ты, Малыш, и друг твой, зовущийся Упырем. Вы не принадлежите нашему племени, но дети воинов Дагрофа мечтали бы стать такими, как вы. И для любого рода величайшая честь иметь в своих рядах таких воинов.
Малыш и Упырь с удивлением смотрели на разговорившегося Атора, который, ко всему прочему, выглядел весьма торжественно. Только краем глаза Никсон заметил, как при первых же словах вождя знахарки во главе со сморщенной старухой шарахнулись к боковой стене и теперь замерли в почтительном полупоклоне. Вождь тем временем продолжал:
– Боги простерли свои длани над всем Зелдаром, пристально следя за деяниями детей своих в разных племенах. И какое бы имя ни носило племя, в любом из них есть самые могучие, мудрые и опытные воины, являющиеся защитой и опорой этих племен. Они лучше иных видны Богам, с них спрос выше, чем с остальных. Это сторожевые волки богов. Мне и верному Заусу выпала честь быть в их рядах. И право посвящать тех, кто воистину достоин такой великой чести. И я с надеждой и гордостью предлагаю тебе, великий Малыш, и тебе, великий Упырь, стать для нас братьями.
До Малыша замедленно доходил сейчас смысл напыщенных фраз вождя, поэтому он невольно улыбнулся, услышав сочетания «великий Малыш» и «великий Упырь». Но, заметив, непонимающий взгляд Зауса, стер улыбку с лица. Только после этого он сообразил, что именно предложил им только что Атор.
– Эй, Рогл, я сейчас не лучшим образом соображаю. – заговорил Никсон, тщательно подбирая слова, чтобы ненароком никого не обидеть. – Видно, по голове много наполучал. Скажи-ка, друг, что означает это звание сторожевого волка? Какой-то обет или обязательства? Или клятвы и серьезные ограничения?
Ментат перевел вопросы капрала на зелдарский, но отвечать начал сам, не дожидаясь каких-то слов от воинов:
– Ничего из того, что ты сейчас перечислил, Малыш. Только понимание, что ты теперь родной в этом племени. Но ведь родной – это не означает привязанный. Все остальное у тебя уже есть, раз уж волки предложили тебе стать одним из братьев. Ах да, вам придется отдать свое тело для нанесения обрядных татуировок.
– Это серьезное решение, – заговорил опять Атор. – И оно требует от героев некоторого времени для принятия. Я не буду торопить вас. Но прошу огласить свое окончательное слово во время сегодняшнего праздничного ужина в честь успешного исхода народа Дагрофа и обретения нового дома.
Воины, не сказав больше ни слова, вышли из кубрика, и тотчас на землян накинулись знахарки, с новыми силами намазывая целебными составами и перевязывая. Как они слышали, воины должны принять решение до ужина. А значит, на этом ужине они должны твердо стоять на своих ногах…
* * *
Перед воротами базы выстроилась странная колонна: в голове колонны стояла уже хорошо испытанная Никсоном боевая машина, следом расположился тот самый бронированный грузовик, на котором диверсанты совершили турне к своему боту, и замыкал колонну обычный грузовик, без какой-либо брони, но зато с весьма длинным кузовом. В самих этих машинах совершенно ничего странного не было – аналогичную картину можно и теперь увидеть на какой-нибудь удаленной базе Федерации. Странности в общую картину добавляли воины, вооруженные луками, мечами и копьями. Часть из них, идущая пешим ходом, погрузилась сейчас в кузова двух грузовиков. Другая часть восседала на верховых животных. Среди всадников присутствовали и Атор, и Заус. На этот раз в смешанном отряде вовсе не было переводчика – Рогл, успевший немного отдохнуть, опять занял свой пост в кабинете командира базы с переговорным устройством на голове. Эрею же решили не подвергать опасности лишний раз. Тем более что накануне выхода все тщательно обсудили с помощью ментата. На взгляд Никсона, вполне можно было бы передать знание языка и ментату Одлину, пришедшему из города Золфин. Но по какой-то причине его все еще держали на положении постороннего, находящегося у дагрофцев в гостях. О причине этого Майкл не стал размышлять – в чужой монастырь со своим уставом не ходят. К слову, Никсон с удивлением заметил, что начинает понимать отдельные слова и даже фразы, сказанные зелдарцами.
– Мы готовы, Рогл, открывай, – скомандовал Малыш, занимающий место внутри боевой машины и отлично видящий всю ситуацию вокруг.
Створы ворот дрогнули и побежали в стороны друг от друга. Они еще не разошлись в свои крайние положения, а колонна уже протискивалась вперед, разворачиваясь за стенами базы в боевой порядок. Едва последний грузовик выполз из ворот, устремляясь вслед за скачущими галопом всадниками, как Малыш передал ментату новую команду и створы начали свой обратный путь.
Колонна тем временем полным ходом удалялась от стен базы, уходя из простреливаемой пушками зоны. Промчавшись по просеке, колонна замедлила ход и вскоре вовсе остановилась. Из кузовов посыпались воины Дагрофа, а Никсон отогнал боевую машину в сторону с таким расчетом, чтобы удобно было простреливать всю окружающую территорию. Выгрузившиеся из кузовов пехотинцы споро разобрали топоры и пилы и занялись тем, из-за чего предприняли эту опасную во время нашествия одержимых вылазку. Они умело валили деревья, очищая стволы от ветвей и укладывая бревна в кузова грузовиков. Пара воинов сооружали из наиболее толстых ветвей волокуши и навьючивали на них целые стога из ветвей. Работу прекратили, только когда вечерний сумрак превратил отдельные стволы леса в единую темную стену. Кузова машин были полны, а большая часть всадников волокла за собой связанные стога. Кроме того, за каждой из машин подвязали для перетаскивания волоком еще по несколько стволов. Колонна двинулась в обратном направлении, торопясь уйти в безопасность под прикрытием сторожевых башен. На этот раз Майкл на боевой машине замыкал движение. Рогл настолько «набил руку», что ворота отворились почти тотчас, едва Малыш подал команду. Несмотря на неспокойную обстановку вокруг, за все время вырубки деревьев не было сделано ни единого выстрела. Видимо, за последние несколько дней сторожевые башни базы изрядно проредили стаи одержимых, кружащиеся вокруг базы.
Натужно завывая двигателями, грузовики вползли на главную площадь базы. Рогл запер периметр и поспешил наверх, где все племя со знанием дела занималось сортировкой привезенного груза – самые ровные стволы складывали штабелем прямо на краю площади, а остальные стволы и вязанки ветвей перетаскивали на вытянутую мощеную площадь, раскинувшуюся вдоль ведущей к грузовому лифту дороги. На этой площади уже вовсю сооружали погребальные костры, укладывая на них тела погибших воинов Дагрофа. Чуть в стороне от остальных возвышались несколько особенно высоких «срубов» для костров, предназначенных павшим в бою землянам. Через дорогу от погребальных костров зелдарцы, совершенно непостижимым способом перевезя из Дагрофа длинный пиршественный стол, уже собрали его и накрывали тем, что сумели приготовить в походных условиях. Зелдарские обычаи требовали отметить переход умерших в мир иной праздничным пиром. Ведь тех, кто оказался на пороге дворца Богов, ждет новая, лучшая жизнь. И соплеменники, которым срок перехода в мир героев еще не наступил, просто не могут не возрадоваться, с веселым праздником воздав родичам последние почести.
Тьма совсем сгустилась, покрыв все окружающее непроницаемым пологом. Территория базы щедро освещалась прожекторами – чего-чего, а энергии при наличии работающей атомной электростанции у систем и оборудования базы хватило бы осветить и весь Мертвый город. Но тем не менее вспыхнувшие в крепких руках воинов Дагрофа факелы засветились видимо и ярко даже на фоне этой иллюминации. И вновь, как когда-то в Дагрофе, Атор заговорил красивым сильным голосом. Он говорил что-то непонятное, но Малыш чувствовал силу слов, будто слыша пение героической саги. От голоса вождя что-то шевелилось в душе. Никсон принял от подбежавшего юноши горящий факел, замер, под слова Атора вспоминая все, что было пережито им вместе с друзьями, лежащими сейчас на погребальных кострах. Взгляд Малыша остановился на лице Ирмгард, таком же красивом, как и при жизни, но совершенно спокойном и умиротворенном. Перед глазами заметались навеянные памятью образы. Опять, как в тот момент, когда Майкл увидел раскинувшуюся на залитом кровью полу Лилит и понял, что она мертва, на него накатила волна невосполнимой потери. В горле встал ком. Хотелось завыть на одну из двух лун Зелдара, выплескивая всю рвущуюся в груди тоску и боль. В двух шагах от Никсона стоял Упырь. Он горбился от слабости, но крепко сжимал в руке точно такой же горящий факел, как и в руке Майкла. Эльф, Бубен и Санта, вместе с зелдарцами сидели за пиршественным столом.
