Огромные глаза Дездемоны уставились на говорящего. А он, радуясь, что нашелся внимательный слушатель, продолжал рисовать самые диковинные и мрачные картины. Оцепенев от страха, как в забытьи сидела Дездемона и вдруг порывисто посмотрела на свои руки. Не помню, кому вздумалось напугать ее в тот момент:
— Их можно увидеть! Если долго смотреть, то можно увидеть простым глазом, как микробы ползают по рукам!
— Как страшно!.. Замолчите! — закричала девушка.
…Вскоре я перестал столоваться в этом доме. Лишь
год спустя, как-то вечером, я зашел навестить своих прежних знакомых.
В доме было непривычно тихо. Я застал всех в столовой. Они сидели молча с заплаканными глазами. Два дня тому назад умерла Дездемона. Неожиданно для себя я вспомнил случай с оспой. И не напрасно.
Весь месяц после моего ухода Дездемона не переставала мыть руки. Всякий раз она тщательно осматривала вымытые руки, чтобы убедиться в их стерильности. Проходили минуты, и в глазах появлялось беспокойство. Ей казалось, что руки от прикосновения к платью покрываются микробами. Девушка бежала к умывальнику и через четверть часа возвращалась с покрасневшими пальцами. Спустя некоторое время она снова видела, как микробы ползают по коже.
Мать, неравнодушная смолоду к возвышенным именам, больше всех любила Дездемону. Заметив, что с дочерью происходит что-то неладное, она всерьез забеспокоилась. Стертые руки девушки были так красны, как будто с них целиком содрали кожу.
Дездемону привели к врачу, и он размеренным и внушительным голосом пояснил девушке, что это мономания, что она опасна, если говорить откровенно, но что это не больше чем мономания, что нужно взять себя в руки и т. д., и т. д.
Дездемона охотно со всем соглашалась. Она отлично все понимала и по пути домой чувствовала себя почти счастливой. Дома смеялась вместе с сестрами над своими страхами. Потом долго разглядывала забинтованные руки, облегченно вздыхая, как человек, проснувшийся после дурного сна.
— Как я могла поверить, что они ползают?! — говорила она, не переставая смотреть на руки, Постепенно в глазах появлялась тревога. Усилием воли она отводила глаза в сторону, пытаясь думать о чем-нибудь другом. Но тщетно! Через десять минут проклятая щетка до крови раздирала пораненную кожу.
Так это длилось долгие месяцы. Девушка уходила от врачей успокоенная, повеселевшая, но стоило ей прийти домой и взглянуть на свои руки, как она немедленно бежала к умывальнику.
Однажды ее привели к врачу, который с большим вниманием, чем его коллеги, относился к навязчивым Идеям. Он решил ни в чем не разубеждать несчастную девушку. После самого внимательного осмотра, глядя ей прямо в лицо, сказал:
— У вас совершенно больная кожа, а щеткой вы наносите ей страшный вред. Необходимо ежедневное лечение, иначе можно потерять руки.
В течение двух часов он терпеливо капал пипеткой чуть ли не в каждую пору какой-то раствор. После десяти капель прикладывал ватный тампон, смоченный в другом растворе.
Весь день Дездемона была спокойна и даже ночью, проснувшись, не пыталась встать, хотя где-то билась потаенная мысль.
Рано утром она сорвала все бинты и с тупым отчаянием принялась тереть руки.
В конце концов щетка стерла кожный покров, и на руках осталось живое мясо. Последний врач, ознакомившись с печальным ходом болезни, придумал новый способ лечения. Он надел на руки девушки резиновые перчатки, приклеил их к запястью коллодием и обмотал поверх бинтами.
— Теперь вы можете быть уверены, что ни один микроб туда не проникнет. Однако я вас предупреждаю: малейшая неосторожность, и вы погибнете!
— О! Я ведь знаю, что все мои страхи — вздор! — смущенно улыбнулась девушка. И снова весь день она была счастлива. Вечером, в постели, ей пришло в голову, что внутри остались микробы. Подумав немного, она громко расхохоталась и еще больше утвердилась в этой мысли. В один миг острие ножниц проделало крошечное отверстие в перчатке. Теперь микробы выскочат! Несколько успокоившись, она улеглась… Но через отверстие могут проникнуть другие?!
Мать услыхала шаги босых ног.
— Дездемона! Доченька! — бросилась она к ней. Измученная девушка рыдала, уткнувшись в подушку.
На рассвете мать нашла на умывальнике ворох окровавленных бинтов. На этот раз микробы сделали свое дело.
Когда Офелия и Артемиса рассказали мне о последних днях сестры, проведенных в горячке и бреду, в моей памяти всплыли случайно брошенные год тому назад безобидные слова, которые сыграли такую, роковую роль в жизни Дездемоны.
Однорогий дьявол
В стране Африке, на берегу большой реки, было место, где никто не решался поселиться — все боялись. Вокруг жило много негров — они возделывали маниоку и бананы, но на том месте не было ничего — ни бананов, ни негров. Все обходили его стороной, потому что там поселилось огромное животное, которое ломало растения, топтало хижины, дробя их на тысячи кусков, и убивало всех, кто попадался на его пути. Негры не раз пытались убить это чудовище, но у них были только стрелы, а стрелы отскакивали от спины и боков страшного зверя, потому что кожа у него была чрезвычайно толстая и твердая. Вот брюхо стрела могла бы пробить, но в брюхо очень трудно хорошо прицелиться.
Как-то раз один очень умный негр отправился к самому морю и купил ружье, которое стоило ему пять слоновых бивней: из этого ружья он хотел застрелить животное. Но свинцовые пули расплющивались на его шкуре; а потом зверь уничтожил негра вместе с ружьем, раздробив ему голову ударом ноги, словно это был кокосовый орех.
Но что же это было за чудовище, такое сильное и злое? Это был носорог — самый свирепый зверь на свете и почти такой же сильный, как слон. Вот почему ни один негр не отваживался приблизиться к этому проклятому месту.
Но вот однажды в те края приехали три путешественника, трое белых, которые захотели поселиться там, чтобы изучать животных, растения и камни страны — они ведь были естествоиспытателями. Все трое были молоды и были большими друзьями. Они решили построить дом в том самом месте, где жил носорог. Негры умоляли их не делать этого, становились перед ними на колени и со слезами уверяли молодых людей, что «однорогий дьявол» их убьет. Друзья только смеялись в ответ и показывали неграм свои ружья и пули, словно одетые в рубашку из самой твердой стали, пули, которые пробивали железо так же легко, как кусок сыра. Но негры, всхлипывая, твердили:
— Это ничего не значит… Пуля… не пробивает… никакая пуля не пробивает его шкуру… «Дьявол-с-одним- рогом» не может умереть…
