перечница и моралистка, и… пошла с нами.
Надежд Урилла дракон и здоровяк не оправдали. Ужин прошел чинно, мирно, с подсчетами количества порций, которые я умну. Под конец мнения экспертов разошлись: три или четыре тарелки жаркого я все же съела. В итоге эти горе-математики сошлись на шести. Вот наглецы! Те три пустые мне просто подбросили!
Зато сбылась моя мечта: я наконец-то насытилась. Попрощавшись со всеми и пожелав приятного вечера, я заскочила к себе в комнату за чистой одеждой и пошла мыться.
В душевой было на удивление безлюдно, так что я нежилась под теплыми струями долго. Вода стекала по телу, унося усталость и расслабляя натруженные мышцы. Я чувствовала, как постепенно мой темный источник закрывается более мощным светлым. Тепло, спокойствие, умиротворение, нега. Словно я сливаюсь со своей стихией… Но ведь моя сила – тьма. Раньше так хорошо я чувствовала себя лишь в пещерах, куда тысячи лет не попадал ни единый луч света.
Тревожная мысль, что обмен метами начал затрагивать уже то, что не должен был, например, основную стихию мага, мелькнула и пропала. Мне было хорошо. Лазурному, который ожил и сейчас сидел у меня на плече, курлыкая от удовольствия, тоже.
Прислонилась спиной к стене. Звук падающих капель отгораживал от всего остального мира, вода стекала по лицу, плечам, спине, обволакивая, словно заворачивая в мантию, наполняя энергией изнутри, – это пьянило…
Глаза закрылись сами собой, и я начала проваливаться в сон. И тут дверь душевой хлопнула. Раздались девичьи голоса. Беседовали, а точнее, сплетничали двое:
– Слышала, как магистр Фабиус кричал на Арелию? Грозился, что костьми ляжет, а выпрет ее из академии!
– Ну, назвать его в лицо мелким чванливым старикашкой родом из квартала Лебеда и рассчитывать, что это сойдет тебе с рук… Да будь она хоть герцогиней, Фабиуса бы это не остановило.
– Но ведь он и правда такой! – попыталась возразить первая. Судя по всему, она была любительницей брать высокие ноты.
– Но зачем высказывать это ему в лоб? Ясное дело, что он взбеленился. Арелия сама виновата.
– Ты так говоришь потому, что она и тебя обозвала толстой кор… – Первая собеседница не успела договорить, как ее перебили:
– Повторишь, и я тебе тоже, как и этой белобрысой, прорежу шевелюру. Тем более что и свидетелей нет, не нужно нигде подкарауливать специально.
– Констанция, ты чего? – сразу же пошла на попятную бывшая защитница Арелии.
Я тихонько убавила душ. Так, на всякий случай. Про засаду и думать не думала. Все только для того, чтобы шум воды не мешал двум милым подружкам беседовать. В общем, я была сама деликатность.
А беседа была весьма познавательной. Как выяснилось, за то недолгое время, что я ужинала и мылась, про́клятая мною белокурая красавица сумела подтвердить старую истину: правда оскорбительна, потому все еще популярна. Ныне об Арелии судачила вся академия. Она стала едва ли не самой обсуждаемой фигурой наравне с еще шестерыми адептами.
К слову, о последних… Девицы, перемыв косточки белокурой красотке, плавно перешли на мужской состав команды турнира. И тут девичьи мнения разошлись: одной нравился брюнет Икстли, другой – пепельноволосый Гард. По поводу Урилла обе сошлись, что такой язвы еще свет не видывал, а Вронг успел отметиться в ухажерах (и не только) у обеих.
– Вот бы на балу тысячи масок, что будет сразу после турнира, потанцевать с Хеймом. – Обладательница сопрано, что так любила восклицать, сейчас обошлась без патетики. Наоборот, ее фраза была мечтательной и тихой.
– А как ты поймешь, что это именно Икстли? – вернула ее с небес более приземленная собеседница.
– Ну, тяжело его с кем-то спутать. Пусть все будут в личинах, но все же… Мне сердце подскажет.
– Ага, и следилка-паучок, которую ты уже вторую неделю мастеришь.
– И это говорит та, что спит и видит, как захомутать Бьерна? – фыркнула обладательница сопрано.
– А что Гардрик? – тут же возмутилась поклонница дракона. – Он хотя бы не отмороженная селедка, как Икстли. Гард горячий, сочный, опасный…
«Прямо как пирожок из кошатины у торговки на рынке», – мысленно завершила я поток эпитетов обожательницы пепельного ящера. Та же, ничего не подозревая, продолжала:
– По слухам, Гард сейчас живет в общежитии, так что…
– По тем же слухам, он уже пятерых голых девиц из своей комнаты выставил. И это только за сегодня! А еще ночь не наступила.
– Ерунда! – оптимистично заявила та, что вознамерилась составить драконье счастье. Жаль только, что сам Гард об этом пока не знал. Но да я портить ему сюрприз не собираюсь.
Стоя под слабыми струями душа, я начала подмерзать, а эти две сплетницы никак не могли наговориться. Переступила голыми ногами по деревянной решетке. Мокрые волосы прилипли к плечам, захотелось завернуться в полотенце, но… как выйти? Мало того что эти две сплетницы поймут, что их подслушивали, так еще у меня и эликсир с уродреей остался вместе с вещами. Да и дракоша… Последний, словно почуяв, что запахло очередной аферой, поспешил скрыться. Залез на шею и уже там, превратившись в татуировку, пополз по коже. Остановился меж лопаток и затих, словно его и не было вовсе.
Сообразив, что девицы истинного моего лица ни разу в академии не видели и больше не увидят, я решила, что стоит наплевать на все и явить-таки себя миру. И пусть этот мир – лишь душевая. В этот самый момент раздался скрип кранов, и полилась вода. Похоже, девицы наконец-то добрались до того, зачем, собственно, и пришли.
Я тихо вышла из своей кабинки и, быстро одевшись и умыв лицо эликсиром, поспешила вон.
Как оказалось, под душем я пробыла изрядно. В комнате сестры Винсон уже мирно спали, каждая повернувшись лицом к стене. Идиллия. Жаль только, что мне еще рано ложиться. Подготовка к турниру – это хоть и хорошо: свежий воздух, физические нагрузки… Но учебы никто не отменял, в частности задания по теории полевого целительства.
С оной дисциплиной я была, мягко говоря, не в ладах. Ну не умеют ведьмы работать со светлыми нитями ауры при лечении. Если что порезать там, когда оперируешь, нашинковать кого ядом – это всегда пожалуйста, а облегчать страдания – такому противилась сама моя темная суть. Но я упорно до полуночи учила заклинания остановки крови и восстановления жизненных сил. Хотя прекрасно понимала, что в реальности я скорее ими убью пострадавшего, чем спасу.
Поэтому на занятиях я честно творила заклинания как положено, а когда магесса Белладонна Строхрис отворачивалась, быстренько либо «убивала» фантом, чтобы тот не мучился, либо нагло использовала темную магию и развеивала ее следы до того, как преподавательница успевала заметить, что я мухлюю.
Кстати, именно по той причине, что мой организм противился белой магии целительства, я старалась избегать посещений лечебницы: местные восстанавливающие отвары вполне могли
