Эдвард. — Теперь все знают, кто я такой, что со мной произошло, и всякое такое. Единственная причина, по которой я могу бояться людей, — это то, что меня будут судить. Пусть даже я никого не убивал, это так или иначе клеймо.
Плохое клеймо.
— Ладно бы ты и правда был виноват. Но раз в том убийстве нет никакой вины, то нечего стыдиться. Пусть стыдится тот, кто убил того мужчину. Не отрицаю, что мы с Летицией были в ужасе, когда из репортажа узнали об этом. Но сейчас ты сам все объяснил, и мы не будем проявлять к тебе грубость и настраивать Наталию против тебя.
— Осталось только доказать свою невиновность в суде.
— Уверен, что справедливость восторжествует. А ты пока делай все возможное, чтобы доказать это.
— Я уже делаю.
— И что бы ни случилось, ты всегда должен оставаться собой. Не притворяться кем-то чужим, не носить какие-то маски… Раз ты — хороший, воспитанный, добрый и порядочный человек, который готов сделать многое ради любимого человека, так и оставайся им. Не слушай никого, кто пытается унизить тебя. Для тех, кто тебя искренне любит, не важно, богатый ли ты или бедный, и какое у тебя положение в обществе. Не надо стыдиться того, что у тебя нет дома и работы. Если захочешь и будешь что-то делать, то у тебя будет все. Главное — оставаться тем Эдвардом, которого все знают и любят.
— Я знаю, мистер Рочестер, — уверенно отвечает Эдвард. — Обещаю, что буду остаться таким, каким являюсь сейчас. Сейчас я как никогда настоящий.
— Теперь вижу. И да… Никогда, слышишь, никогда не приплетай кого-то постороннего к проблемам, касающихся тебя и кого-то еще. Проблемы с твоей девушкой касаются только вас двоих. И вы должны разрешить их сами. За вас их никто решать не будет. Посторонние люди могут лишь поддержать вас, как это сделали твой брат и его невеста. За что я и мать Наталии будем в вечном долгу перед Терренсом и Ракель и лично поблагодарим их, когда отдохнем после перелета.
— Не вы одни. Я тоже очень многим им обязан и никогда не забуду того, что они сделали для меня и Наталии.
— В любом случае ты получил прекрасный урок и набрался жизненного опыта, который тебе пригодится.
— Несомненно, — слегка улыбается Эдвард. — Спасибо вам большое.
— И тебе спасибо, что делаешь мою дочку счастливой, — шире улыбается Энтони. — Я очень рад, что вы с Наталией сумели помириться. Вы здорово смотритесь вместе и вызывали у меня и Летиции улыбки.
— Все это говорят.
— Надеюсь, что у вас больше не будет таких серьезных конфликтов, моя дочь больше не захочет скрывать что-либо, а ты не бросишь ее и не заставишь страдать.
— Никогда в жизни, — уверенно отвечает Эдвард. — Для меня счастье Наталии крайне важно.
— Хорошо. Я рад, что мы смогли договориться обо всем.
— Спасибо за предоставленный мне шанс.
— И да, ты уж не обижайся на нас с Летицией за то, что мы были грубы с тобой. Пойми наши чувства, которые мы испытали как родители, переживающие за своего ребенка.
— Все в порядке, мистер Рочестер, не думайте об этом. Я все понимаю.
— Тогда хорошо. В любом случае мы с тобой все обсудили. И надеюсь, что ты хорошо понял меня.
— Очень хорошо.
Эдвард едва заметно улыбается и залпом выпивает остатки воды из своего стакана, чувствуя огромное облегчение от того, что его разговор с Энтони прошел довольно неплохо, и согласился позволить Наталии продолжить встречаться с ним.
***
Тем временем Наталия находится в своей комнате и вместе с Летицией сидит на огромной мягкой кровати. Как и Энтони, женщина также не собирается настраивать свою дочь против Эдварда и не имеет ничего против того, что она решила продолжить с ним встречаться.
— Ах, Наталия, ты не представляешь, как мы с твоим отцом рады, что ты рассказала нам о том, что произошло, — мягко говорит Летиция. — Хотя я понимаю, каких усилий тебе это стоило.
— Это было очень тяжело, — тяжело вздыхает Наталия и склоняет голову. — Но ведь я обещала перестать лгать и наконец-то рассказать всю правду.
— Я знаю, дорогая. Теперь мы можем перестать гадать.
— И я тоже рада, что наконец-то все рассказала.
— Конечно, ты поступила не очень хорошо, скрыв ото всех такие вещи. Не хотела рассказывать об этом даже своим родителям и возлюбленному. Ну ладно Эдвард не знал, поскольку на тот момент вы общались как друзья. Однако мы с твоим отцом должны были узнать об этом. Мы ведь тебе далеко не чужие и переживаем, когда с тобой что-то происходит.
— Я знаю, мама, — с грустью во взгляде отвечает Наталия. — Это была моя огромная ошибка. Я совершила ужасный поступок по отношению к тебе, папе и Эдварду. Мне очень жаль, что из-за моего молчания я едва не разругалась с тобой и папой и не потеряла своего возлюбленного.
— Я верю, милая, но все же самое главное — что ты жива и здорова. — Летиция с легкой улыбкой мягко гладит Наталию по щеке. — Слава богу, все это осталось в прошлом, а того подонка посадили и скоро будут судить вместе со всей его шайкой.
— Надеюсь, что его и правда посадят.
— Конечно, посадят. У нас за попытку изнасилования можно получить приличный срок. Да и помимо этого тот тип натворил еще кучу грязных делишек. Так что, солнышко, он обязательно отправится за решетку.
— Дай бог, мама…
В воздухе на пару секунд воцаряется пауза, которую затем нарушает Летиция, слегка прикусив губу и погладив Наталию по руке:
— Ладно, не будем больше говорить об этом. Сейчас я бы хотела поговорить с тобой о твоих отношениях с Эдвардом. Поговорить о том, что меня беспокоит.
— Пожалуйста, мама, не беспокойся, — мягко отвечает Наталия. — У тебя нет на то причин.
— Не бойся, я не собираюсь заставлять тебя бросить этого парня. Просто хочу убедиться в том, что твой выбор не принесет тебе страдания и не заставит пожалеть.
— Я уверена, что Эдвард больше никогда не совершит чего-то подобного. Он искренне жалеет о том, что сделал и с удовольствием вернулся бы в прошлое и исправил все свои ошибки. И этот человек уже доказал это своими поступками.
— Да, я верю тебе. Я видела сожаление и боль в его глазах. Эдвард не пытался вывернуться и честно отвечал на все наши вопросы. Раз человек так открыто говорит о чем-то, значит, ему нечего скрывать и бояться. Теперь нет причин обвинять его в неискренности и лжи.
— Нет, мама, он говорил от
