скользнул по обнаженной коже его шеи. По ужасному клейму, выбитому сбоку. Затем вернулся к его покрытым шрамами губам.
Верность.
– Я люблю тебя, Такэда Ранмару.
Оками улыбнулся. Поцеловал ее лоб. Затем кончик носа. Потом нижнюю часть подбородка. Марико задохнулась от мягкости его прикосновений.
– Прямо сейчас я не могу любить тебя так, как хочу, – прошептал он ей, щекоча ее кожу. – Поэтому позволь мне какое-то время боготворить тебя.
Марико закрыла глаза. Ее руки задрожали.
– Скажи мне остановиться, и я остановлюсь, – сказал он.
– Нет, – выдохнула Марико. Она почувствовала, как кончики его пальцев скользят по воротнику ее кимоно. Он распахнул ткань, обнажая впадинку на горле. Когда он поцеловал ее там – с той же нежностью, – пальцы Марико сжались в кулаки. В этот момент все, о чем она могла думать, – это о нестерпимом желании прикоснуться к нему.
Он позволил тыльной стороне ладони скользнуть по слоям ткани на талии Марико. Затем он опустился перед ней на колени и взял в руки ее щиколотку, обнажая кожу на ее ноге. Оками запечатлел еще один поцелуй на внутренней стороне ее колена.
– Скажи мне остановиться, и я остановлюсь, – его голос скользнул по ней, как шелк.
Марико открыла глаза. Она знала, что должна сказать ему остановиться. Знала, что уже позволила всему этому зайти слишком далеко. Ее ждали важные дела. Задачи, требующие максимальной концентрации. Ей нельзя было отвлекаться. Если она в ближайшее время не покинет Ханами, Райдэн может раскрыть ее двуличие.
– Нет, – тихо сказала Марико. Но четко. – Я не хочу, чтобы ты останавливался.
«Только в этот раз».
Оками поцеловал выше. Ощущение его губ на ее бедре волной тепла разошлось по всему ее телу. Восхитительная дрожь пробежала по позвоночнику.
– Никогда не боготвори никого, Хаттори Марико. – Оками помог ей удержаться на ногах. – Но позволь всегда боготворить тебя. – Когда он снова двинулся вверх, время замедлилось, будто запнулось, а затем вновь понеслось вперед. Марико закрыла глаза и запустила пальцы в его волосы.
– Да.
Первый, кто умрет
Небесный владыка Ва восседал на Хризантемовом троне под шелковым балдахином. Его глаза были налиты кровью, а лицо болезненно побледнело. Даже глубоко в стенах Золотого замка были по-прежнему слышны вопли у ворот.
Мольбы.
Крики о помощи.
Вчера один из барьеров, защищающих центр Инако, был прорван. После этого главная улица Ханами была разграблена. Многие императорские гвардейцы погибли, пытаясь защитить район. Хотя им это удалось, правда об их положении обрушилась неизбежностью на тех, кто прятался в стенах замка Хэйан: в их городе неистовствовали мародеры, которые двигались, как ходячие мертвецы, без всяких признаков чувств. Некоторые заговорили о проклятии, павшем на них. О демоне, настигшем их. Том же демоне, что последние несколько недель буйствовал в восточных владениях.
А теперь этим существам оставалось несколько дней, а может быть, даже часов, до штурма ворот замка.
– Мой повелитель, – взмолился один из самых высокопоставленных советников императора – человек, служивший покойному правителю на протяжении всего его правления. – Мы должны что-то сделать. Мне было запрещено покидать территорию замка. Последнее сообщение, которое я получил от своей семьи, было два дня назад. Я даже не знаю, в безопасности ли они.
Другой советник императора, дочь которого выгнали из замка в ночь смерти вдовствующей императрицы, подхватил его слова:
– Мы не можем оставить мольбы народа без ответа, мой повелитель. – Его попытка добавить сочувствия в свой голос была в лучшем случае слабой.
– Тогда идите туда и помогите им, господин Симадзу, – холодно сказал Року. – Говорят, что чума опустошила разумы мародеров, и вы хотите, чтобы я умножил их ряды, отправив в город свою императорскую гвардию? – Он поднялся. – Тогда вы будете охранять меня? Вы обменяете свою жизнь на мою?
Господин Симадзу низко поклонился, его лицо побледнело. Его гордость, несомненно, была уязвлена изгнанием дочери из двора, но он знал, что лучше не продолжать бросать вызов императору.
Райдэн наблюдал за разворачивающейся сценой, на лице его было написано крайнее равнодушие. Но за этим фасадом его желудок свернулся клубком от тревоги. Но он мало что мог сделать. Достаточно и того, что он смог уговорить Року провести аудиенцию с советниками, последние пять дней умолявших Райдэна что-то сделать. Что угодно.
После смерти матери Року заперся в своих покоях. Его паранойя усилилась – он приказал, чтобы его еду проверяли пять человек, прежде чем он подумает о том, чтобы съесть ее. Он вызывал Райдэна к себе только тогда, когда захотел на кого-то выпустить свой гнев.
Только этим утром он накричал на Райдэна: «Почему ты до сих пор не узнал, где скрывается Черный клан? Почему Такэда Ранмару до сих пор бродит на свободе по моей империи?»
Верный себе, Райдэн ничего не сказал в свою защиту. Ничего не сделал. Он потратил свой последний шанс на спасение этой аудиенции.
И все разваливалось прямо у него на глазах.
– Ответьте мне, господин Симадзу, – потребовал Року. – Что бы вы сделали, будь вы императором? Вышли бы вы к людям с протянутыми руками, позволив сорвать одежду с вашей спины? Что, если вместо себя я отправлю вас? – Его глаза блеснули, и намек на безумие в их глубине заставил кровь Райдэна похолодеть.
В дальнем углу, сразу за несколькими распахнутыми дверьми, ведущими в тронный зал, собралась группа придворных дам после дневной прогулки. Марико и ее единственная придворная – молодая женщина по имени Хирата Сукэ – стояли на коленях в стороне.
Желая положить конец этому безумию хотя бы на мгновение, Райдэн поднялся.
– Господин Симадзу, как вы смеете критиковать своего небесного повелителя? Немедленно уходите прочь, потому что следующее слово, которое вы скажете, может стать вашим последним.
Господин Симадзу задрожал в своих шелках от жестокости тона Райдэна. И все же он тут же низко поклонился. Уходя, он бросил на Райдэна взгляд, в котором отчетливо читалась благодарность.
Выражение лица Райдэна оставалось спокойным. Собранным. Безучастным. Под пристальным взглядом своего императора он снова сел.
– Не думай, что я не понимаю, что ты делаешь, брат, – тихо сказал Року. – Ты не можешь спасти каждого дурака от моего правосудия.
Райдэн опустил голову, его глаза уперлись в пол.
– Я живу, чтобы служить своему императору. Ничего более.
Року фыркнул. Затем снова перевел взгляд на своих ожидающих советников.
– Есть ли у кого-то еще советы, которые они хотели бы предложить своему небесному повелителю?
Тяжелая тишина
