Песнь третья
Первое небо — Луна (продолжение) — Нарушители обета 1
То солнце, что зажгло мне грудь любовью,Открыло мне прекрасной правды лик,Прибегнув к доводам и прекословью;
4
И, торопясь признать, что я постигИ убежден, я, сколько подобало,Лицо для речи поднял в тот же миг.
7
Но предо мной видение предсталоИ к созерцанью так меня влекло,Что речь забылась и не прозвучала.
10
Как чистое, прозрачное стеклоИль ясных вод спокойное теченье,Где дно от глаз неглубоко ушло,
13
Нам возвращают наше отраженьеСтоль бледным, что жемчужину скорейНа белизне чела отыщет зренье, —
16
Такой увидел я чреду теней,Беседы ждавших; тут я обманулсяИначе, чем влюбившийся в ручей.[1120]
19
Как только взором я до них коснулся,Я счел их отраженьем лиц людскихИ, чтоб взглянуть, кто это, обернулся;
22
Вперив глаза в ничто, я вверил ихВновь свету милой спутницы; с улыбкой,Она пылала глубью глаз святых.
25
«Что я смеюсь над детскою ошибкой, —Она сказала, — странного в том нет:Не доверяясь правде мыслью зыбкой,
28
Ты вновь пустому обращен вослед.Твой взор живые сущности встречает:Здесь место тех, кто преступил обет.
31
Спроси их, слушай, верь; их утоляетСвет вечной правды, и ни шагу онИм от себя ступить не позволяет».
34
И я, к одной из теней обращен,Чья жажда говорить была мне зрима,Сказал, как тот, кто хочет и смущен:
37
«Блаженная душа, ты, что, хранимаВсевечным светом, знаешь благодать,Чья сладость лишь вкусившим постижима,
40
Я был бы счастлив от тебя узнать,Как ты зовешься и о вашей доле».Та, с ясным взором, рада отвечать:
43
«У нас любовь ничьей правдивой волеДверь не замкнет, уподобляясь той,Что ждет подобных при своем престоле.[1121]
46
Была я в мире девственной сестрой;И, в память заглянув проникновенно,Под большею моею красотой
49
Пиккарду[1122] ты узнаешь, несомненно.Среди блаженных этих вкруг меняЯ в самой медленной из сфер блаженна.
52
Желанья наши, нас воспламеняСлуженьем воле духа пресвятого,Ликуют здесь, его завет храня.
55
И наш удел, столь низменней иного,Нам дан за то, что нами был забытЗемной обет и не блюлся сурово».
58
И я на то: «Ваш небывалый видБлистает так божественно и чудно,Что он с начальным обликом не слит.
61
Здесь память мне могла служить лишь скудно;Но помощь мне твои слова несут,И мне узнать тебя теперь нетрудно.
64
Но расскажи: вы все, кто счастлив тут,Взыскуете ли высшего предела,Где больший кругозор и дружба ждут?»
67
С другими улыбаясь, тень гляделаИ, радостно откликнувшись потом,Как бы любовью первой пламенела:[1123]
70
«Брат, нашу волю утолил во всемЗакон любви, лишь то желать велящей,Что есть у нас, не мысля об ином.
73
Когда б мы славы восхотели вящей,Пришлось бы нашу волю разлучитьС верховной волей, нас внизу держащей, —
76
Чего не может в этих сферах быть,Раз пребывать в любви для нас necesse[1124]И если смысл ее установить.
79
Ведь тем-то и блаженно наше esse,[1125]Что божья воля руководит имИ наша с нею не в противовесе.
82
И так как в этом царстве мы стоимПо ступеням, то счастливы народыИ царь, чью волю вольно мы вершим;
85
Она — наш мир; она — морские воды,Куда течет все, что творит она,И все, что создано трудом природы».
88
Тут я постиг, что всякая странаНа небе — Рай, хоть в разной мере, ибоНеравно милостью орошена.
91
Но как, из блюд вкусив какого-либо,Мы следующих просим иногда,За съеденное говоря спасибо,
94
Так поступил и молвил я тогда,Дабы услышать, на какой же тканиЕе челнок не довершил труда.
97
«Жену высокой жизни и деяний,[1126] —Она в ответ, — покоит вышний град.Те, кто ее не бросил одеяний,
100
До самой смерти бодрствуют и спятБлиз жениха, который всем обетам,Ему с любовью принесенным, рад.
103
Я, вслед за ней, наскучив рано светом,В ее одежды тело облекла,Быть верной обещав ее заветам.
106
Но люди, в жажде не добра, а зла,Меня лишили тихой сени веры,И знает бог, чем жизнь моя была.
109
А этот блеск, как бы превыше меры,Что вправо от меня тебе предстал,Пылая всем сияньем нашей сферы,
112
Внимая мне, и о себе внимал:С ее чела, как и со мной то было,Сорвали тень священных покрывал.
115
Когда ее вернула миру сила,В обиду ей и оскорбив алтарь, —Она покровов сердца не сложила.
118
То свет Костанцы, столь великой встарь,Кем от второго вихря, к свевской славе,Рожден был третий вихрь, последний царь».[1127]
121
Так молвила, потом запела «Ave,Maria»,[1128] исчезая под напев,Как тонет груз и словно тает въяве.
124
Мой взор, вослед ей пристально смотрев,Насколько можно было, с ней простился,И, к цели больших дум его воздев,
127
Я к Беатриче снова обратился;Но мне она в глаза сверкнула так,Что взгляд сперва, не выдержав, смутился;
130
И новый мой вопрос замедлил шаг.
Песнь четвертая
Первое небо — Луна (продолжение) 1
Меж двух равно манящих явств, свободныйВ их выборе к зубам бы не поднесНи одного и умер бы голодный;
4
Так агнец медлил бы меж двух угрозПрожорливых волков, равно страшимый;Так медлил бы меж двух оленей пес.
7
И то, что я молчал, равно томимыйСомненьями, счесть ни добром, ни зломНельзя, раз это путь необходимый.
10
Так я молчал; но на лице моемЖеланье, как и сам вопрос, сквозилоЖарчей, чем сказанное языком.
13
Но Беатриче, вроде Даниила,Кем был смирен Навуходоносор,Когда его свирепость ослепила,[1129]
16
Сказала: «Вижу, что возник раздорВ твоих желаньях, и, теснясь в неволе,Раздумья тщетно рвутся на простор.
19
Ты мыслишь: «Раз я стоек в доброй воле,То как насилье нанесет уронМоей заслуге хоть в малейшей доле?»
22
Еще и тем сомненьем ты смущен,Не взносятся ли души в самом делеОбратно к звездам, как учил Платон.[1130]
25
По-равному твое стесняют velle[1131]Вопросы эти; обращаясь к ним,Сперва коснусь того, чей яд тяжеле.
28
Всех глубже вбожествленный[1132] серафимИ Моисей и Самуил пророкиИль Иоанн, — он может быть любым,[1133] —
31
Мария — твердью все равновысокиТем духам,[1134] что тебе являлись тут,И бытия их не иные сроки;[1135]
34
Все красят первый круг[1136] и там живутВ неравной неге, ибо в разной мереПредвечных уст они дыханье пьют.
37
И здесь они предстали не как в сфере,Для них назначенной, а чтоб явитьРазностепенность высшей на примере.
40
Так с вашей мыслью должно говорить,Лишь в ощутимом черплющей познанье,Чтоб разуму затем его вручить.
43
К природе вашей снисходя, ПисаньеО божией деснице говоритИ о стопах, вводя иносказанье;
46
И Гавриила в человечий вид,И Михаила церковь облекает,Как и того, кем исцелен Товит.[1137]
49
То, что Тимей[1138] о душах утверждает,Несходно с тем, что здесь дано узнать,Затем что он как будто впрямь считает,
52
Что всякая душа взойдет опятьК своей звезде, с которой связь порвала,Ниспосланная тело оживлять.
55
Но может быть — здесь мысль походит малоНа то, что выразил словесный звук;Тогда над ней смеяться не пристало.
58
Так, возвращая светам этих дугЧесть и позор влияний, может статься,Он в долю правды направлял бы лук.[1139]
61
Поняв его превратно, заблуждатьсяПошел почти весь мир, и так тогдаЮпитер, Марс, Меркурий стали зваться.[1140]
64
В другом твоем сомнении[1141] вредаГораздо меньше; с ним пребудешь здравымИ не собьешься с моего следа.
67
Что наше правосудие неправымКазаться может взору смертных, в томПуть к вере, а не к ересям лукавым.
70
Но так как человеческим умомГлубины этой правды постижимы,Твое желанье утолю во всем.
73
Раз только там насилье, где теснимыйНасильнику не помогал ничуть,То эти души им не извинимы;
76
Затем что волю силой не задуть;Она, как пламя, борется упорно,Хотя б его сто раз насильно гнуть.
79
А если в чем-либо она покорна,То вторит силе; так и эти вот,Хоть в божий дом могли уйти повторно.
82
Будь воля их тот целостный оплот,Когда Лаврентий[1142] не встает с решеткиИли суровый Муций руку жжет,[1143] —
85
Освободясь, они тот путь короткий,Где их влекли, прошли бы сами вспять;Но те примеры — редкие находки.
88
Так, если точно речь мою понять,Исчез вопрос, который, возникая,Тебе и дальше мог бы докучать.
91
Но вот теснина предстает другая,И здесь тебе вовеки одномуНе выбраться; падешь, изнемогая.
94
Как я внушала, твоему уму,Слова святого никогда не лживы:От Первой Правды не уйти ему.
97
Слова Пиккарды, стало быть, правдивы,Что дух Костанцы жаждал покрывал,Моим же как бы противоречивы.
100
Ты знаешь, брат, сколь часто мир видал,Что человек, пред чем-нибудь робея,Свершает то, чего бы не желал;
103
Так Алкмеон[1144], ослушаться не смеяРодителя, родную мать убилИ превратился, зла страшась, в злодея.
106
Здесь, как ты сам, надеюсь, рассудил,Насилье слито с волей,[1145] и такогоНе извинить, кто этим прегрешил.
109
По сути, воля не желает злого,Но с ним мирится, ибо ей страшнейСтать жертвою чего-либо иного.
112
Пиккардa мыслит в повести своейО чистой воле, той, что вне упрека;Я — о другой;[1146] мы обе правы с ней».
115
Таков был плеск священного потока,Который от верховий правды шел;Он обе жажды утолил глубоко.
118
«Небесная, — тогда я речь повел, —Любимая Вселюбящего, светит,Живит теплом и влагой ваш глагол.
121
Таких глубин мой дух в себе не встретит,Чтоб дар за дар воздать решился он;Пусть тот, кто зрящ и властен, вам ответит.
124
Я вижу, что вовек не утоленНаш разум, если Правдой непреложной,Вне коей правды нет, не озарен.
127
В ней он покоится, как зверь берложный,Едва дойдя; и он всегда дойдет, —Иначе все стремления ничтожны.
130
От них у корня истины встаетРосток сомненья; так природа властноС холма на холм ведет нас до высот.
133
Вот что дает мне смелость, манит страстноВас, госпожа, почтительно спроситьО том, что для меня еще неясно.
136
Я знать хочу, возможно ль возместитьРазрыв обета новыми деламиИ груз их на весы к вам положить».
139
Она такими дивными глазамиОгонь любви метнула на меня,Что веки у меня поникли сами,
142
И я себя утратил, взор склоня.
Песнь пятая
