В этой же газете — объявления желающих сдать и снять квартиру. Сдатчики, к сожалению, никто не пишут цену, и поэтому реальная стоимость квартиросъёмки неизвестна. А вот желающие снять квартиру пишут свои пожелания — сниму 1-2-комнатную квартиру от 1000 до 1500 сом в месяц, кто-то даже мечтает снять «в пределах 500 сом в месяц в районе Араванской» (это почти центр). Так что наша хозяйка, получив от нас по 100 долларов за месяц аренды (по 3800 сом на 2 месяца = 7600 сом, полугодовая зарплата тракториста!) счастлива и не появляется в квартире, чтобы мы, не дай Бог, что-то с неё не восхотели.
Иные виды бизнеса в Оше тоже не очень удачные. Лада, продавщица из книжного магазина «Радость», задумала переезжать в Сургут и уже пакует чемоданы. Не удивительно: зарплата в Сургуте выше в 20 раз. Правда и цены выше, но всего в 5–6 раз, так что ехать, наверное, коммерчески выгодно. А вот мы ходили по рынку, пытались продать старый сотовый телефон (изготовленный в прошлом столетии) с дохлым аккумулятором — получили всего 50 сом. Но это тоже деньги: 20 килограммов желудей или однодневная зарплата!
Недавно шёл по улице, вижу — идёт мужик, с виду — русский бомж, и несёт огромный мешок пустых пластиковых бутылок. Мешок величиной в пол-мужика. Наверное, сдавать? Подхожу, спрашиваю:
— Сдавать несёте?
— Угу.
— А сколько, если не секрет, платят за такой мешок?
Мужик показывает три пальца.
— Три сома?
— Угу.
Я сразу разочаровался в идее сдать пластиковые бутылки, накопленные у нас дома, и разбогатеть. А ведь у нас много неплохих бутылок! Но потом оказалось — бич, боясь конкуренции, обманул нас: оказалось, такая гора стоит 30 сом. Только где приёмный пункт — неясно. Тогда мы, перед отъездом, подготовили 50 пустых пластиковых баклажек, помыли их, расфасовали в сумки и пакеты. И пошли на базар, обменяли на подсолнечное масло и другие продукты (из расчета пол-сома за бутылку), а часть бутылок подарили тётке, приносившей нам кефир каждое утро (но скидки от неё так и не дождались).
СВЯТАЯ МЕЧЕТЬ и борода
В пятницу пошёл в мечеть — ну и народу же набежало! Не только внутри, и не только во дворе мечети, но и все тротуары вокруг застелили ковриками и подручными материалами. Множество тысяч человек. Такое многолюдство, однако, имеет и свои недостатки: ничего не слышно и не видно. Задние, «тротуарные» ряды молящихся кланяются тогда, когда заметили, что кто-то посередине начал кланяться. Не очень удобно.
Среди собравшихся на молитву — люди всех возрастов, но в основном 20–40 лет. Вообще это основной контингент мечетей — люди 20–40 лет, мужского пола (женщин тут дискриминируют, дамского отсека в мечетях Оша нет!) Существенный процент (2 %) составляют студенты из Пакистана. Они же часто работают здесь в Интернет-кафе, в продаже сотовых телефонов и в других работах. Почти все посетители мечети — люди без бород.
А зря! Вот я наконец купил книжку (на русском языке):
Шейх Маулана Мухаммад Закария Сахиб. БОРОДА мусульманина и её важность. (Изд-во «Иман», город и тираж не указан, 1996 год. Перевод с урду.)
Книжка очень интересная и познавательная. Надо будет поксерить несколько экземпляров и давать читать в Москве. Пускай народ просвещается. Помимо множество цитат из мусульманских учёных, доказывающих, что брить бороду непозволительно (харам), — приведены ещё и цитаты из врачей и других мудрых людей. Прочитав эту книгу, каждый убедится, что отращивать бороду (и стричь усы) было практикой всех Пророков, и отклоняться от прямого пути непозволительно. Борода должна быть с кулак величиной, никак не меньше.
Однако пока что из среднеазатских мужчин — бородатых, наверное, лишь 1–2 процента.
ПАКИСТАНЦЫ
В городе заметно много пакистанских студентов. Их можно встретить в институтах, в общагах, а также в пунктах IP-телефонии и в Интернет-кафе, причём часто они являются не только посетителями, но и хозяевами заведений. Я решил узнать их сущность.
— Вы из Пакистана? А что тут делаете? — спросил я по-русски.
— Студенты. Учимся медицине, — ответили мне (тоже по-русски, но с сильным акцентом).
— А учитесь на русском языке? Или на английском?
— На русском.
— А почему здесь, в Киргизии? У вас же наверняка, в Карачи, в Лахоре, есть свои институты?
— Есть, и даже очень хорошие. Но у нас только бюджетные места, нет коммерческого набора. И очень большой конкурс. Например, в Лахоре в медицинском университете на 100 мест каждый год претендует 10,000 человек. Поэтому, если 2–3 балла не добрал, что делать? А здесь можно поступить, за деньги, но дёшево.
— А в Таджикистан тоже едут учиться?
— Да, бывает, ездят и туда. Но больше сюда.
Пакистанцы отличаются более тёмным цветом кожи, и отсутствием киргизской узкоглазости. Изредка попадаются бородатые. Меня тоже иногда принимают за пакистанца, и порой мои уверения, что я из России, до некоторых не доходят. Как-то раз мелкие дети заговорили со мной, и всё же остались в убеждении, что я из той страны. Когда я ухожу, дети кричат мне вослед:
— Я люблю тебя, Пакистан!
Надеюсь, что через два-три года мы откроем дом АВП в пакистанском городе Пешавар, и я ещё раз побываю в этой интересной и замечательной стране. Все путешественники, которые проезжали Пакистан и путешествовали по нему (Юстас, Брэндон и другие), — о нём отзываются с восторгом. Пакистан ждёт нас. Прикольно, что нам встретятся там люди, учившиеся когда-то в Оше, Бишкеке или других «советских» городах: земляки, значит.
МЫ УЕЗЖАЕМ
Шестое октября 2007 года. В городе Ош — осень. Ночью довольно прохладно — градусов десять. Заканчивается месяц Рамадан. Мы активно готовимся к отъезду.
Последним, 92-м обитателем Дома АВП стал Рома Печёнкин, прибывший в Ош за несколько дней до завершения всего нашего киргизского проекта. Последняя группа иностранцев (три израильтянина) покинули Дом АВП утром шестого числа.
Я пошёл прощаться с тётей Галей, продавщицей книг. Она сделала нам подарок: целую кучу старых вещей (они достались Ромке в качестве утеплителя), а также футболку и шесть горячих хрустящих лепёшек. А также подарила мне маленькую розу, видимо сорванную рядом на газоне (но я не видел, где она её взяла).
С моей стороны, я подарил ей весь комплект книг, не проданных пока ею — книги мои, Шалфицкой, Зубцова, Динца и Тютюкина, а также те старые советские книги, которые мы покупали у неё летом, прочитали и теперь тащить их в Москву было бы затруднительно. Пожелаем тёте Гале удачи в распространении книг, а также улучшения жизни и появления радости в оной.
