Мансур поклонился и произнес необходимые вступительные слова, но на сей раз султан не предложил гостям отведать своего бетеля. Он довольно долго молчал, щуря слезящиеся глаза и злобно оглядывая иноземцев. Когда старик наконец заговорил, Мансур переводил его слова тихим голосом и с подобострастной интонацией.
— Его величество узнал, что ваши товарищи бежали тайком, как воры.
— Мы ничего не знали об их планах, — ответил Гектор.
— Но вы должны были слышать, как они сговаривались о побеге.
— Эти люди нам чужие. Когда они говорят друг с другом на своем языке, ни я, ни кто другой из моих товарищей не понимаем, о чем они говорят.
Султан раздраженно поерзал на подушках, устраиваясь поудобнее, потом покачался немного вперед-назад, как будто его мучила боль в животе, и поманил к себе слугу. Тот поднес ему металлическую чашу с водой. Султан отпил из нее. Гектор почувствовал, как напряглись придворные, ожидая, видимо, вспышки царственного гнева. Шли секунды, атмосфера накалялась. Принц Джайналабидин сидел, не двигаясь, лишь сверкающими глазами неотрывно смотрел на иностранцев. Гектор подумал, что он похож на маленькую, но очень ядовитую змею, готовую вот-вот укусить.
Внезапно султан издал странный высокий смешок, похожий на кудахтанье. Гектор встревожился — так мог смеяться слабоумный. Но все кончилось приступом влажного кашля, после которого старик наконец-то смог выдавить из себя несколько слов.
— Его величество говорит, что он рад, что голландцы ушли, — перевел Мансур. По его тону было понятно, что у визиря отлегло от сердца. — Его величество говорит, что это были лишние рты, их кормили, а делать они все равно ничего не делали.
Из воспаленных глаз султана по морщинистому лицу текли слезы. К нему поспешил слуга с платком. Когда кашель отпустил его и слуга отер господину лицо, принц Джайналабидин наклонился к отцу и шепнул что-то на ухо. Султан махнул платком в сторону Изрееля и произнес несколько слов.
— Его величество говорит, что вот этот большой человек должен стать его воином. Он, судя по всему, умелый солдат. Оморо такие нужны, — перевел Мансур.
— Мой друг дрался на мечах, участвуя в состязаниях, но в армии не служил, — ответил Гектор.
Интересно, подумал Гектор, откуда старику в голову пришла мысль, что Изреель — профессиональный солдат? Впрочем, следующее замечание султана все ему объяснило.
— Мой сын сказал мне, что этот человек — воин.
Гектор перевел взгляд на принца. Значит, сообразил он, это Мария рассказала мальчишке про Изрееля. Возможно, она старалась произвести впечатление на принца, объяснить ему, какие важные персоны его пленники, чтобы с ними лучше обращались. Принц смотрел на них с любопытством и мальчишеским восхищением, без всякой враждебности.
Султан снова заговорил:
— Его высочество принц Джайналабидин просит меня дать ему разрешение возглавить еще один хонги-точтен на Сугалу, — перевел Мансур. — Он говорит, что теперь у наших воинов исправные мушкеты, а в Сугале не ждут второго нападения за год. Принц нападет на них неожиданно и покажет им, как охотиться в чужих лесах! — Старик с гордостью посмотрел на сына. — Принц умен. Он понимает, что чем больше у нас птичьих перьев, тем чаще торговцы будут заезжать к нам и тем богаче мы станем. Наше королевство вернет себе былую славу.
Султан сплюнул в чашу, из которой только что пил, и слуга поспешил к господину, чтобы забрать ее из трясущихся рук.
Гектор быстро прикинул: успешная кампания против Сугалы, где блеснет Изреель, — это шанс заслужить милость султана. Украдкой он бросил еще один взгляд на мальчика. Видно было, что тот загорелся идеей возглавить новый поход на Сугалу. Детские глаза возбужденно горели. Гектор подумал, что воодушевление мальчика может столь же быстро обернуться разочарованием. Более чем вероятно, что если поход потерпит неудачу, козлами отпущения станут Изреель и его товарищи. Гектор припомнил слова малаккского торговца: все предыдущие походы на Сугалу заканчивались ничем. Присутствие Изрееля вряд ли что-то изменит.
Он тщательно взвешивал свой ответ, надеясь отговорить султана от новой военной кампании и в то же время не умалить доблести Изрееля, которую так превозносила принцу Мария.
— Ваше величество, я уверен, что мой друг Изреель будет рад послужить вам. Но мне говорили, что в Сугале так боятся воинов Оморо, что сразу прячутся за стены.
Султан протянул иссохшую руку и любовно положил свою ладонь на плечо сына.
— Его величество еще раз повторяет, что его сын очень умен — принц просит разрешения взять с собой наши лантаки.[20] Никогда еще они не покидали пределов Оморо, но его величество разрешает использовать их в этом походе, чтобы разрушить вражеские укрепления.
Гектор не имел ни малейшего представления, о чем говорит султан.
— Его величество говорит, что вы и ваши товарищи должны будете подготовить лантаки для хонги-точтена, — продолжал Мансур. — А еще вы отвечаете за то, чтобы они благополучно возвратились на свои места, где они сейчас стоят, как знак глубокого уважения, которое питают к его величеству другие народы.
На ум Гектору пришла разве что диковинная четырехколесная повозка, которая стояла у дворца. Но он представить себе не мог, как ее можно использовать в военных действиях. Потом он вспомнил про две бронзовые пушки на деревянных лафетах и ужаснулся. В порыве мальчишеской воинственности принц Джайналабидин решил с помощью этих игрушек разрушить городские укрепления Сугалы. Идея была совершенно бредовая. Эти декоративные пушки давным-давно подарил Оморо кто-то из иноземцев, желая наладить отношения с султаном. Выглядели орудия внушительно, но толку от них — как от пугача. Для салюта они сгодятся, еще, пожалуй, из них можно выстрелить дробью и даже убить человека. Но, безусловно, как серьезное оружие их нельзя принимать в расчет, для осады города они не подходят.
Гектор заметил победоносный блеск в глазах принца. Парень был очень доволен собой, и Гектор понимал, что до глубины души оскорбит мальчишку, если сразу же отвергнет его план.
— Прекрасная идея, — сказал Гектор, а потом добавил: — Нам потребуется порох очень хорошего качества.
Султан просто просиял, довольный тем, что ему удалось похвалиться умом своего наследника.
— Принц Джайналабидин сказал его величеству, что в обмен на перышки наших птичек корабль из Малакки привез дюжину бочонков лучшего пороха. Ради победы над Сугалой его величество разрешил принцу взять столько пороха, сколько потребуется.
Краем глаза Гектор заметил, с каким изумлением смотрит на него Дан. Мискито следил за разговором и прекрасно понимал, насколько безумен план принца. Однако Гектор не мог с ходу придумать, как охладить пыл мальчишки и отвлечь отца от честолюбивых замыслов. Поэтому он поклонился и сказал:
