здорово обтянула его торс. Волоски на руках стояли дыбом. Вот так ему и надо!
А я ведь могла помочь.
— Держи, брат, — Хэйл скинул свою куртку. — Чтобы по пути никто не понял, что вы вымокли. И, Надия, капюшон от плаща на голову.
Девушка снова кивнула и сделала, как сказали.
Ландо покатилось вперед.
Возвращаться было уже не столь весело.
Да в небе все так же светило солнышко, стараясь согреть несчастных "водоплавающих". Птицы распевали свои трели в ветвях вековых дубов. Желуди трещали под колесами легкой повозки.
А все одно, уже настроение не то.
Я испытывала жуткое чувство вины. Надия тряслась от холода. Хэйл недовольно сопел. Видимо, оплакивал в душе испорченное свидание.
А Ульви... А вот этот отчего-то выглядел донельзя довольным. Чем весьма раздражал. Аж до скрежета зубов.
Еще бы! И книгу заполучил, и от навязанной невесты избавился, и меня урезонил.
В очередной раз печально вздохнув, ощутила, как на плечи легла тяжелая рука моего дракона. Прижав к себе, он погладил по спине, словно пытаясь согреть или успокоить.
— Я верю, что ты могла просушить их одежду, — шепнул он мне на ушко. — Но раз они такие трусливые, то и пусть трясутся как зайцы. Поделом им.
Эти слова Хэйла пришлись мне по душе. Вот действительно сами себе и виноватые!
Наконец, впереди показалось поместье.
— Давай к заднему входу, — скомандовал Хэйл молчаливому вознице.
— Понял уже, шиу, — негромко отозвался он, — к самой кухне подвезу.
Сделав круг. Мы устремились по дорожке в сторону сада. Свернули направо и раздалось громкое:
«Стоять!»
Лошади остановились.
Но стоило нам спрыгнуть с ландо, как из черного входа вышел Бран и Льюис.
Оглядев нас с ног до головы, они переглянулись и не сговариваясь вопросительно приподняли брови.
— Не спрашивайте, — пробормотал Ульви. — Но лилии на пруду действительно занятные.
— Нырял и выкапывал? — кажется, пошутил северянин.
— Почти! Не выкапывал, но нырять вынудили, — брат взглянул на раскрасневшуюся от смущения Надию.
Накинутые на ее плечи плащи промокли.
— Хм, ора скидывайте это с себя и возьмите мой, — Бран галантно протянул ей свою вещь.
Она оглядела себя с ног до головы и, покраснев еще больше, послушалась.
И стоило ей снять плащи, как Льюис вытаращился на увеличившееся в разы декольте девушки. На его щеках появился красный румянец. Бран же и виду не подавал, что во внешности девушки что-то не так. Мягко оттеснив от нее смущённого юнца, он сам накинул ей на плечи теплый длинный плащ и замер. Странно качнулся и склонил голову набок, словно прислушиваясь к себе. Усмехнулся и прищурился.
— Давайте я проведу вас до комнаты, ора, — оттолкнув мнущегося Льюиса, он подхватил мокрую одежду девушки и указал ей рукой на черный вход. — Лучше, чтобы в таком виде вас не видели. Но вы расскажите, что же с вами случилось. Или вы тоже лилии выкапывали?
— Нет, — шепнула она, — Ульви топила... то есть спасала.
— Так топили или спасали? — уголки его губ снова приподнялись.
— Топила, спасая, — выдохнула она тихо.
— Что же благими намереньями... — северянин явно забавлялся. — Но не стоит стоять на улице. Пойдемте, — он взял ее руку и легко пристроил ее на своем локте. — А пока идем, можно мне всю историю в подробностях.
Она взглянула на нас и, кивнув на прощанье, позволила мужчине себя увести.
— Так одной проблемой меньше, — выдохнул Хэйл. — Тебя, братишка, провожать?
— Да иди ты, — рыкнул Ульви.
— А что же случилось? — глаза Льюиса вспыхнули любопытством.
— Ничего особенного, — пробормотал брат, — еще раз убедился, что нет в мире никого страшнее женщины.
— Ну так это давно известный факт, — молодой дракон сверкнул глазами и подмигнул мне.
— Еще раз и шею сверну, — процедил Хэйл.
— Хм... понял, — Льюис попытался придать лицу серьезное выражение. — Но что с Браном? Я его с пеленок знаю, странно, что он вдруг решил навязать свое общество оре.
— Она милая... — пробормотала я.
— Хм... да, милая, — он согласно кивнул. — Но да ладно, вам тоже пора в дом.
— Вот и не стой у меня на пути, — обняв за талию, Хэйл повел меня в комнату.
Переодевшись в домашнее платье, завалилась на постель и уже скорее по привычке взяла с прикроватной тумбочки широкую резную деревянную тарелку со спелым сочным виноградом.
Вкусно, но скучно.
Спускаться на ужин не захотела. Устала, да и не желалось сидеть в окружении толпы. Сегодня мой удел — уединение на перинах. А любимые овощи мне и сюда принесли. Я взглянула на стол, где стояло пустое блюдо.
Время шло, а заняться было откровенно нечем.
Даже лежать надоело...
В комнату тихо постучали. Обрадовавшись, я соскочила с кровати, чуть не рассыпав виноградинки, подбежала к двери и, распахнув, просияла.
— К тебе можно, милая? Ничем тут секретным не занята? — передо мной стояла любимая матушка.
— Тебе лучше! — Я схватила ее за руку и притянула к себе. — В последние дни я тебя практически не видела.
— Со мной все прекрасно, хорошая моя, — она вошла и легонько обняла меня, как ребенка. — Но... Я тут заметила, как из комнаты Ульви выносили ворох мокрой одежды, от которой нестерпимо пахло тиной... Расскажешь? От него ведь ничего не добьешься.
— О да, — я просияла, мне очень не хватало наших с мамой посиделок. Мы так любили посплетничать, вернее, поведать друг другу обо всех важных событиях дня. — Их прогулка на лодке с Надией обернулась неприятным происшествием. Но наш Ульви научился плавать! А Надия, хм... — я призадумалась. — В общем, весла и лодки не ее конек!
— Ты все еще пытаешься сосватать ему эту милую девочку? — мама покачала головой.
— Она не его, — мои плечи опустились, и настроение снова поползло вниз. — Я уже поняла, что проиграла.
— О, это ты никогда не любила, — мама погладила меня по голове. — Помню, как специально поддавалась тебе в настольных играх, чтобы не видеть твое расстроенное личико. Но да... Не его эта девочка, а жаль. Хорошая она. Это же сколько нужно иметь внутреннего терпения, чтобы эту Гюмзу выдержать. Меня так и подмывает отпустить в ее сторону обидную
