колкость, но...
— Прости мама, но я несколько раз не удержалась, — призналась и, прикусив губу, усмехнулась.
Раскаянье? Нет, не слышала! Грымза свое заслужила.
— Не стоит, милая, — мама покачала головой. — От таких людей просто нужно держаться подальше, но девочку жаль.
— Ее опекун — дядюшка Сэтт, — невзначай сообщила я.
— Знаю и уже думаю поговорить с ним, — не разочаровала она меня с ответом. — Указать ему на пагубное влияние этой хамки на девочку, раз сам не видит, как принижают малышку.
Улыбнувшись, я покачала головой. Моя мамочка, как и я, просто не могла стоять в стороне и вечно лезла куда не нужно. Мы обе понимали, что нельзя так. Но натуру не изменишь.
— Расскажи, что у тебя и как, милая? — отступив, она прошлась по комнате, разглядывая обстановку. — Тебя все чаще видят в компании угрюмого Хэйла...
— Он вовсе не угрюмый, мама. — возмутилась я. — Он...
— О, ты уже его защищаешь! — на ее лице появился хитрый прищур. — Папа очень зол, но его можно понять. Захарий больше трех лет шлет всем женихам отказы направо и налево. Все у него недостойные: недостаточно чуткие, добрые, нежные, суровые... В общем, недостаточно какие угодно. Писем у него там уже скопилось... Да ты, наверное, и сама знаешь.
— Знаю, мам, но у нас договор...
— Ты помогаешь найти единственную для Ульви и получаешь отсрочку от брака, — что-то в ее тоне показалось мне странным.
Вот такое чувство, что именно в эту сторону она и планировала завернуть весь разговор. Неужели пришла со мной о возможном замужестве беседовать. Я невольно напряглась.
— Да именно об этом мы с папой и договорились, — нехотя пробормотала и сложила руки на груди.
— Ох, милая, — матушка присела на постель. — Так, ведь и в старых девах окажешься.
— Я и хотела...
— Но почему, хорошая моя? В браке столько прекрасного. А Хэйл, я вижу огромный интерес с его стороны.
— Говорит, что я его единственная, — снова сболтнула лишнее, но деваться некуда. Хуже врать, а я такого в отношении мамы никогда себе не позволяла.
— Я так и знала! — она всплеснула руками. — А Захарий мне все: «не может этого быть, этот бесчувственный сухарь неспособен на чувства»
— Он не сухарь! Он очень даже... — я снова запнулась.
— Целовал? — мама прищурилась, а я покраснела. — Милая, между нами никогда не было тайн.
— Целовал, — призналась я, — и обнимал. Я не понимаю себя, мама, и тянет к нему и страшно разочароваться.
— Мне понравился этот мужчина, чтобы там папа не говорил. Суровый, да. Прямолинейный, гордый, высокомерный. Чуточку наглый, чего скрывать, но это даже хорошо. Может, встряхнет тебя наконец и вытащит на свет.
— Мама, ну я ведь не затворница.
— Что ты, что Ульви... Я порой думаю, когда упустила вас...
В комнате повисло молчание.
Мама убрала с подушки тарелку с виноградом, отщипнув себе несколько ягод, и принялась изучать мою постель.
— А кровать у тебя мягкая какая, у меня куда жестче. Это перины пуховые не иначе.
Встав, она откинула одеяло.
— А это что? — В ее руках оказалась злополучная куртка генерала. — Айла? А я чего не знаю! Он что скомпрометировал тебя?! А где браслет! Он должен немедленно надеть тебе его на руку. Айла!
— Мама, — я забрала у нее вещь своего мужчины. — Мы разговаривали на террасе, было прохладно, и он накинул мне ее на плечи. А я забыла отдать. Вот и лежит.
— Не заговаривай мне зубы. Я немедленно зову отца! Хэйл на тебе женится и точка!
— Женюсь, тетушка, — послышалось со стороны террасы, — только вы так громко не кричите, снизу все прекрасно слышно. А у кумушек уши как у сов. Куртка моя. Айла тоже моя. Уговорите ее признать нашу связь, и я прямо сейчас надену на нее браслет. Но я ее не трогал. Вы меня за кого принимаете?
— Прости, Хэйл, — маму как-то отпустило, — просто твоя вещь...
— Не хотел, чтобы Айла мерзла, — он тепло улыбнулся. — Я вижу вам лучше. А причину недомогания уже озвучили?
— Нет, — мама смутилась, — потом, чтобы не наводить смуту. Все же деликатное дело.
— Мама! Что за причина?
Я тут же забыла о том, что обнаружила эта неугомонная женщина, и даже о том, что, кажется, Хэйл нас подслушивал. Проходимец такой!
— Да ничего страшного, милая, но... дела женские. Все потом, я так надеялась, что мы найдем тебе жениха.
— Ну так вы его и нашли, — усмехнулся Хэйл. — Но не буду вам мешать.
Развернувшись, он отошел от двери на террасу.
— Я и забыла, что он живет через стенку, — шепнула мама. — Но заболталась я. Ужин, наверное, уже принесли, пойду я...
— Мама, а что за причина?
— Потом-потом, родная. Меня осмотрит еще один целитель и, если все как мы думаем, то расскажу непременно одной из первых. Все со мной хорошо, опасности никакой.
— Мама!
Но она, вручив мне куртку, спешно сбежала.
Вот же...
Глава 24
— Выходит, больше не ищем избранную для орина Ульви, — Маника скисла. — Жаль, мне очень понравилось. Здесь в поместье скука смертная. Серость и однообразие, а с вами было так весело.
Девушка заправила выбившийся из прически локон за ухо и тяжело вздохнула. В руках она держала постельное белье и несколько чистых полотенец. Положив все это на прикроватную тумбочку, она принялась перестилать кровать.
Вид ее грустного лица поверг и меня в уныние.
— Маника, наш с тобой уговор остается в силе, — попыталась я немного успокоить ее. — С меня все, как и обещала. Будет тебе и платья, и монетки.
— Эх, — она содрала голубую простыню и сбросила ее на пол. — Замуж я, конечно, хочу, но вот думаю — может мне в город податься? Там мужчины наверняка интереснее местных будут. Начитанные, умные. И я бы образование подтянула. Глядишь и приглянулась бы кому. Как думаете, ора?
— Я думаю, что это прекрасная мысль, — похвалила ее порыв. — В городе и возможностей больше.
— Да и работы, — она замерла с подушкой в руках, замялась немного. Прикусила
