Уоллингфорд закрыл глаза.
— Полагаю, что так.
Монах произнес несколько слов на латыни, но говорил так тихо, что Уоллингфорд не смог ничего разобрать. А потом тяжесть исчезла. Он знал, что получил благословение, но, выйдя из молельни спустя некоторое время, совершенно не чувствовал, что изменился.
На улице его ослепило заходящее солнце, отражающееся от белого мрамора фасада.
Закат?
Уоллингфорд вытащил из кармана часы, ошеломленно посмотрел на циферблат, потом тряхнул головой и посмотрел снова — три часа. Он провел в соборе целых три часа!
Уоллингфорд огляделся по сторонам в поисках часов на стене какого-нибудь дома, но не увидел ни одних. Его взору предстало лишь солнце, медленно опускающееся за черепичные крыши домов.
— Gran Dio! [11] Уоллингфорд!
Герцог подскочил от неожиданности и обернулся.
— Ты! В Сиене! О, mio caro [12], не могу поверить! — Перед Уоллингфордом стояла одетая в черное английская дама с вуалью на лице, руку которой сжимал маленький мальчик.
Уоллингфорд ошеломленно окинул ее взглядом. Кто она такая? Голос показался ему очень знакомым, но мысли его пребывали в таком смятении, что он никак не мог сообразить, кому этот голос принадлежит.
— Ах ты, дьявол! Ты меня не узнаешь. — Леди подняла вуаль, и на ее бледном лице сверкнули темные глаза.
— Изабелла! — Имя само собой сорвалось с губ Уоллингфорда.
— Si, это я, хотя, судя по выражению твоего лица, я сильно изменилась. — Она взмахнула рукой. — Ты незнаком с моим сыном.
— Нет. Buon giorno, молодой человек, — неуклюже промямлил Уоллингфорд.
— В сентябре ему исполнится пять лет. — Изабелла многозначительно посмотрела на герцога, но он не отвел взгляда.
— Мои поздравления вам обоим. Его отец должен гордиться таким сыном. Очень жаль, но я ужасно спешу. Может, побеседуем в другой раз?
Изабелла коснулась его руки.
— Ах, ты всегда так холоден. Неужели у тебя не найдется для меня ласкового слова? У тебя, заставившего меня так страдать?
Темные брови леди сошлись на переносице. Неужели он действительно заставил ее страдать? Он оставил ее неожиданно, но ведь подобные романы так и заканчиваются. Неужели он действительно пробудил в ней какие-то искренние чувства? Но ведь он даже не пытался сделать этого и не хотел!
Уоллингфорд посмотрел на мальчика, взирающего на него с робким любопытством. Такие же темные волосы, как и его собственные. Но это не его сын — герцог знал это наверняка. Он был крайне осторожен. Кроме того, по его собственным подсчетам, этот мальчик был зачат спустя месяц после завершения их с Изабеллой короткого романа.
— Прости, — тихо произнес он. — Я не хотел причинить тебе боль.
— Негодяй. Но я тебя простила. Ты останешься в Сиене?
— Да, но…
— Ты должен пообедать со мной прямо сейчас. Я так одинока. Мы с друзьями приехали сюда на скачки, но мне пришлось остаться в городе по делам. Мой муж маркиз умер год назад, и после него осталось столько документов. — Она махнула рукой. — Ты должен со мной пообедать.
— Не могу, — ответил Уоллингфорд. — У меня тоже есть срочные дела.
— А! Леди, наверное? Но она ведь не красивее меня, да? — Изабелла взглянула на герцога из-под восхитительно длинных ресниц, и в ее взгляде вспыхнула надежда, смешанная с отчаянием. — Скажи ей, что у тебя уже назначена встреча.
Уоллингфорд вновь ощутил тяжесть руки монаха на своей голове. Его охватили воспоминания, и он вдруг почувствовал жалость.
— Изабелла, дорогая, не получится. Я…
— Уоллингфорд? — раздался за его спиной голос Абигайль.
Герцог повернулся и увидел ее. Она поспешила к нему, придерживая одной рукой шляпу, а другой подобрав подол белого платья. Локоны выбились из-под полей, и Уоллингфорду захотелось упасть на колени и покрыть любимую поцелуями.
— Вот ты где! — Он протянул руки.
— Где ты был? — спросила Абигайль, вкладывая свои руки в ладони Уоллингфорда, чтобы он поцеловал их одну за другой.
— Я был в соборе — там так прохладно. А потом… не знаю. Наверное, заснул, только не понимаю, как это случилось. Извини. Слава Богу, с тобой все в порядке.
— В полном порядке. Я обыскала весь город. Мы должны поторопиться.
— Уоллингфорд, mio caro, — раздался за плечом герцога голос Изабеллы, — не представишь меня своей очаровательной подруге?
Не выпуская рук Абигайль из своих, Уоллингфорд сказал:
— Как непростительно, с моей стороны. Абигайль, дорогая, позволь представить тебе маркизу Аттаванти. Маркиза, для меня большая честь… — он медленно повернулся к Изабелле, — представить вам мисс Абигайль Харвуд, мою невесту.
— La vostra fidanzata! [13] — ошеломленно воскликнула Изабелла. — Какой сюрприз, Уоллингфорд!
— Очень приятно с вами познакомиться, маркиза, — сказала Абигайль. На ее щеках играл очаровательный румянец, а глаза смотрели искренне и уверенно.
Уоллингфорд чувствовал исходящую от нее энергию. Она торопилась? Возбуждена? Он крепко сжал ее руки.
— Скажите же, когда счастливое событие? — спросила Изабелла.
— Сегодня, — ответила Абигайль.
— Сегодня! — воскликнула Изабелла.
— Сегодня? — спросил Уоллингфорд.
Абигайль улыбнулась любимому.
— Не правда ли, чудесно? Именно поэтому я и пришла за тобой. Сейчас как раз идет подготовка к церемонии. — Девушка взглянула на клонящееся к горизонту солнце. — Боюсь, нам нужно спешить. Луна взойдет с минуты на минуту.
Нога Уоллингфорда соскользнула. Он покачнулся, в отчаянии поставил ногу на нижнюю ступеньку, и ему на мгновение показалось, что его удерживают от падения лишь руки Абигайль.
— Восход луны, — произнес он, придя в себя. — Конечно.
— Восход луны, — эхом отозвалась Изабелла, и ее лицо посерело. — Как романтично.
— У герцога Уоллингфорда такая романтичная душа, — сказала Абигайль. — Цветы, шампанское и все такое прочее… Правда, дорогой?
Уоллингфорд отпустил одну руку любимой и поцеловал другую. Чья-то рука дрожала — его или ее?
— И чем дальше, тем веселее.
Абигайль улыбнулась Изабелле:
— Не правда ли, он милый? Но, боюсь, нам пора. Луна никого не ждет.
— Вы правы, — ответила Изабелла. — Желаю счастья. Приятного дня, синьорина, и вам, ваша светлость. Надеюсь однажды увидеть вас снова, полных любви и с детишками.
Она сжала руку сына, опустила на лицо вуаль и пошла прочь, гордо вздернув подбородок.
Солнце окончательно опустилось за крыши, и темные глаза за решеткой стали почти неразличимы.
