– Подумать только, с каким чувством ты все это время рассуждала о доверии, – продолжил он, теперь придав голосу выражение легкого презрения.
– Если ты намекаешь на то, что я шпионила за тобой, Искен, – я провела рукой по горящему лицу, не заботясь о том, что грязь на нем при этом смешалась с кровью, – то ты ошибаешься. Меня привели сюда любопытство и заблуждение. Заблуждение развеялось сегодня – когда я, выбравшись из подземелья, услышала твои вопросы и убедилась, что тебе наплевать на меня. А одного любопытства для того, чтобы удерживать меня здесь, оказалось недостаточно.
– Знаешь, дорогая, – голос Искена, чье лицо я не могла разобрать в ночи, был настолько мягок и тих, что я невольно отступила на шаг, пусть это даже стоило мне немалого усилия, – еще пару часов назад я посчитал бы этот упрек заслуженным. Но сейчас, когда мы оба знаем правду, осуждать мою расчетливость было бы крайне лицемерно. Твои причины находиться со мною рядом не честнее моих. Не так уж сложно разгадать, что здесь происходит – ты спешила известить некого чародея, покровительствующего тебе, о том, что план Виссноков, которых он так ненавидит, успешно претворяется в жизнь. Должно быть, это очень его интересует. В чем, кстати, заключалась та самая бесценная услуга Лиге, оказанием которой Каспар так похвалялся, старательно умалчивая о ее сути? И куда подевался твой крестный, дорогая? Его таинственная затея провалилась и он решил воспользоваться итогами чужой, не так ли?
– У меня нет ни малейшего представления о чем ты говоришь, Искен, – от его слов я похолодела, поняв, что события вокруг меня сплетены в куда более тугой клубок, чем казалось мне до сих пор. – Бесценная услуга Лиге?.. Затея Каспара?..
– Не стоит, Рено, – устало произнес Искен, и я почувствовала, что он поддерживает меня под руку, мягко, но неумолимо принуждая вернуться к месту нашего ночлега. – Я до последнего хотел верить в то, что ты и впрямь появилась здесь случайно, а вовсе не по воле Каспара. Если бы я был уверен в этом, то повел бы себя вовсе не так. И сейчас мне бы хотелось услышать ответы на свои вопросы, но... я и впрямь отношусь к тебе лучше, чем ты думаешь. Надеюсь, ты хорошо представляешь, чем бы закончился этот разговор, будь на твоем месте кто-то другой. Да, я помню, что ты устойчива к гипнозу, но мне бы достало сил для того, чтобы преодолеть твое сопротивление. От разума человека в таком случае остается лишь жалкое подобие, но это обычно пустяки в глазах того, кто хочет знать правду... А я хочу знать правду, Рено. Но не настолько, чтобы навредить тебе. Твой обман обойдется тебе необычайно дешево – ты всего лишь отправишься со мной завтра в Изгард и будешь находиться при мне неотлучно. Каспару придется обойтись некоторое время без новостей.
– Отпусти меня, Искен, – глухо попросила я, ни на что не надеясь. – Ты ошибаешься. Мне некому рассказать о том, что я здесь видела и слышала.
– Если даже и так, – отозвался Искен, конечно же, не поверивший ни единому моему слову, – то считай, что я оставляю тебя рядом с собой из беспокойства о твоей безопасности. Помнится, ты сказала, что тебя обидело мое равнодушие?.. Я заглажу свою вину, дорогая, и впредь буду беречь тебя, как зеницу ока.
* * *
– …Силы небесные! – произнес магистр Леопольд ошеломленно, когда увидел меня поутру. – Сдается мне, я что-то пропустил.
– Ничего такого, что стоило бы видеть, – пробормотала я, трясясь от озноба. За ночь мое состояние ухудшилось, несмотря на то, что я покорно выпила все зелья, что предложил Искен, и до сих пор пребывала в сонном оцепенении, частично помогающем мне переносить боль от воспалившихся ран.
– Быть может, возвращение в Изгард стоило бы отложить?.. – неуверенно предположил Леопольд, но Искен был непреклонен:
– Боюсь даже представить, что с ней случится, если мы задержимся еще на день-другой, – голос его звучал язвительно. – Еще одна попытка побега может сказаться на здоровье Рено не лучшим образом.
– Побег? – Леопольд с возмущением уставился на меня. – Вы хотели меня тут оставить? В компании с этим юным господином, не по годам одаренным в сфере интриганства, но не наделенным даже толикой приязни к людям? Вот, стало быть, как вы представляли безопасное местечко для меня, своего старого верного компаньона... Посмотрите ему в глаза, Рено – с него сталось бы затолкать меня в тот проклятый провал на поживу гоблинам!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Прекрасная мысль, – отозвался Искен, спешно готовящийся к отъезду, но не пропускающий мимо ушей ни одного звука. – Благодарю за подсказку.
– Вот, значит, как?! – вскинулся магистр Леопольд, проявляя свою обычную утреннюю склочность, но аспирант сегодня не был расположен препираться.
– Вот что я вам обоим скажу, – произнес он сухо, повернувшись к нам. – На ваше счастье, у меня нет времени разбираться в причинах того, отчего каждый из вас сейчас здесь находится. И уж тем более вам следует благодарить всех известных вам богов за то, что я все еще потакаю своим... э-э-э...причудам. Иными словами, вы будете смирно следовать за мной в Изгард, и подчиняться моим приказам. А затем мне придется серьезно поразмыслить, что же с вами делать...
Напряженность, звучащая в голосе Искена, заставила меня собраться с силами и внимательно выслушать каждое слово аспиранта, чтобы понять не только явное его значение, но и скрытое.
– А ведь тебя ждут немалые неприятности, Искен, если кое-кому в Изгарде станет известно, кого ты таскаешь за собой, – промолвила я, с трудом разлепляя спекшиеся губы.
– Хвала небесам, ты наконец-то это сообразила, – отозвался молодой чародей неожиданно зло, и я поняла, что он волнуется куда сильнее, чем хочет показать.
– Если ты отпустишь меня...
– Об этом не может быть и речи, – оборвал меня Искен. – Я и так немало напортачил, проверяя свои догадки, вместо того чтобы сразу избавиться от докучливой проблемы, которой ты являешься, дорогая. Я все еще усугубляю свою ошибку, но, смею надеяться, пока ты будешь оставаться при мне, она не станет непоправимой.
Этим мне пришлось удовольствоваться. Молодой чародей был чертовски зол, и переубеждать его было бессмысленно. Впрочем, я прекрасно понимала, что на его месте вела себя так же. Из обмолвок мне удалось уяснить себе печальную правду – мое появление в доме Аршамбо было самоубийственной глупостью, и каждый день, проведенный в его стенах, только ухудшил мое положение.
Дорога далась мне нелегко: из-за обезболивающих зелий, которыми Искен пичкал меня на каждом привале, меня мутило и клонило в сон. Пальцы на прокушенной руке не повиновались, я с трудом удерживала поводья, и Гонорий, почуяв мою слабость, то и дело пытался меня сбросить, действуя с поразительной для лошади хитростью.
– Господин Висснок, не сомневаюсь, что вы нынче торопитесь, как торопятся только крайне рассерженные люди, – услышала я негромкий голос Леопольда. – Но не кажется ли вам, что дорога ее доконает? Разумеется, я отдаю должное вашей изобретательной мстительности – прекрасное качество для чародея! – но не слишком ли вы сурово наказываете девушку?..
Искен приглушенно выругался и вполголоса ответил:
– Вашего острого ума, сударь, должно достать на то, чтобы сообразить: тороплюсь я именно из-за состояния Рено. Ей требуется покой, уход и тепло. И в Изгарде обеспечить все это несравненно проще, хоть это и...
Тут он умолк, не желая, видимо, вновь озвучивать столь явно беспокоящую его мысль. Мои догадки оказались верными: возиться со мной Искен начал втайне от тех, кто подослал его к Аршамбо. Теперь ему оставалось либо чистосердечно повиниться в своей легкомысленности, препоручив меня воле своих кураторов и далее не заботясь о моей судьбе; либо продолжать скрывать от них мое появление, покрывая нашу с магистром Леопольдом ложь.
Несложно было догадаться, что Искену доверили крайне серьезное дело, закрыв глаза на его молодость, и это могло стать прекрасным началом для его будущей карьеры. Молодой чародей был не из тех людей, что заблуждаются насчет истинных величин ставок, которые они делают. Он просто обязан был сообщить о моем подозрительном появлении всем заинтересованным в этом деле лицам, и бог весть чем бы это мне аукнулось. Но он предпочел на свой страх и риск проверить меня, изучить, приблизить... Если бы речь шла о ком-то другом, то я бы без сомнения сказала, что причина в молодости и свойственной ей недальновидности. Однако Искен не был недальновиден даже пять лет назад, сейчас же и обвинять его в этих недостатке и подавно не стоило.
