– Мальчишка! Щенок! – Вскричал ветеран, сразу забыв про то, что говорит не с простым воином, а человеком, наделённом властью, и что он сам поднимал меч для того, чтобы вручить ему в руки серебряный жезл. Его шрам, как всегда налился кровью, когда был сильно возбуждён, и казалось, что тронь его, он брызнет струйкой горячей, красной крови. – А как же иначе? Ты – воевода! Ты ещё не понял, что это значит? Это не просто слепое подчинение тебе! Как бы ни были воины храбры и мужественны, но они всего лишь люди, и у каждого в душе есть свои страхи. У каждого есть клятвы и обеты. Ты должен понять всех! Ты должен принять их такими, какие они есть. Что ты видишь вокруг себя? Мы – всего лишь сотня бойцов, и ты должен сделать из нас непобедимое войско. Нужно каждому определить своё место в общем строю. Только так мы сможем выжить, и вернуться домой. И кого-то обижать, это самое распоследнее дело!
Не ожидавший такой отповеди от Сардейла, Рутгер растерялся. Он хотел услышать от своих друзей слова поддержки и понимания, а вместо этого его отчитали как последнего, нерадивого ученика. Он почувствовал, как в груди заклокотал гнев, и чтобы как-то унять его, надолго припал к кружке с взваром. Нельзя давать злости выплеснуться наружу. Что может быть хуже, чем не сдержанный, вспыльчивый воевода? Это может сулить отряду только одно – смерть.
– Что же мне теперь делать? Пойти поговорить с Эвгурном? Но что я ему скажу? Его сердце треснуло, я это почувствовал, и он вряд ли меня будет слушать.
– Я сам с ним поговорю. – Произнёс царь россов. – Вы видите только две стороны медали, но никто из вас не догадывается, что есть ещё и третья.
– Что ты ему скажешь?
– Я буду взывать к его благоразумности. – Аласейа скромно улыбнулся, и допил из своей кружки остатки взвара.
– Воевода Рутгер!
Перед Стальным Барсом как из-под земли вырос гаарский шаман. Он нисколько не изменился со вчерашнего дня. Всё те же спутанные волосы в мелких косичках, перемазанное сажей лицо, и всё тот же грязный, рваный халат. Шаман поклонился, и, дождавшись кивка воеводы, заговорил:
– Я немного знаю эти места, и могу посоветовать, где можно перейти Чёрный Лес с наименьшими потерями.
– Говори. – Мрачно приободрил гаара, Стальной Барс. Он был рад отвлечься от своих безрадостных мыслей на проблему, какая не давала ему покоя уже долгое время. Чёрный Лес! Его населяли страшные, и загадочные твари, и с ними виги воевали многие сотни лет. Лес, заселённый ими, являлся своеобразной границей между землями гааров, и заулов, чьи племена входили в Северный Союз. У вигов существовала даже поговорка: всё, что в лесу и за лесом – враги, дальше на севере – только друзья.
– Недалеко отсюда находится древняя дорога Вальпира, и я смогу показать её. Я знаю, где она находится!
– Не может быть! – Воскликнул Сардейл, и засмеялся. – Все знают, что это всего лишь легенды, и такой воевода никогда не существовал в стране Лазоревых Гор!
– Подожди. – Остановил ветерана взмахом руки Рутгер. Он посмотрел в глаза шамана, словно хотел там разглядеть скрытую насмешку, но увидел только преданность. – Что ты знаешь о Вальпире?
Согласно легенде, триста лет назад, когда страна Лазоревых Гор ещё торговала с народами, находящимися на юге Обитаемого Мира, купеческую дорогу через Чёрный Лес охраняла полусотня из клана Стремительной Рыси, под предводительством воеводы Вальпира. В тот день на какой-то караван напало две сотни «тёмных», и они бы, несомненно, уничтожили всех, если бы не полусотня вигов. Они смогли отбить сокрушительную атаку тварей, обитающих в Чёрном Лесе, и довели остатки каравана до Вольфбура. Что случилось дальше, так и осталось загадкой. Воевода Вальпир был проклят каким-то сильным колдуном «тёмных», у коего в той битве погиб сын. Всю дальнейшую жизнь его преследовали неудачи, а потом он вообще перешёл на сторону врага. В летописях об этой нелицеприятной истории страны Лазоревых Гор не упоминалось, но легенда всё же жила, передаваясь из поколения в поколение, из уст в уста.
– Его имя проклято, и всё же он существовал, и дорога через Чёрный Лес, что он охранял, действительно самая короткая. Всего тысяча шагов, и мы окажемся в Гаарии!
– Всего? – Рутгер усмехнулся. – Надо ещё как-то преодолеть эти тысячу шагов. «Тёмные» никогда не спят, и ревностно охраняют свою территорию. В любом случаи нам придётся пробиваться с боем. Откуда я могу знать, что ты не лжёшь?
В глазах шамана скользнуло недоумение, растерянность, и он упавшим голосом проговорил:
– Йеге всегда говорит правду. Виги спасли ему жизнь, и он хочет отплатить им тем же. Зачем мне говорить не правду? Разве я не хочу выжить, и не попасть на обед тварей из Чёрного Леса?
– Хорошо. Ты поедешь в голове отряда, и покажешь дорогу. Герфур, труби в боевой рог! Мы выдвигаемся!
* * *
Солнце клонилось к полудню, и уже нещадно палило землю, словно хотело отдать всё то тепло, какого так ждали люди, пока шёл дождь. В бездонном небе не было видно ни облачка, и если оглянуться, то на горизонте можно было разглядеть белоснежные пики ледников страны Лазоревых Гор.
– Ты что-нибудь слышишь? – Почему-то шёпотом спросил Рутгера царь Аласейа, и ему захотелось ответить так же, тихо, будто боясь услышать звук своего голоса.
Отряд не доехал до Чёрного Леса шагов двести, и остановился. Виги спешились, и во всеоружии выстроились в две шеренги, готовые в любое мгновение встать щитом к щиту, чтобы отразить первую атаку, наверняка не заставящую себя долго ждать.
Было слышно, как фыркают лошади, звенят удила, лениво вздыхают буйволы. Всё застыло, готовое взорваться яростными криками, и боевыми кличами. В том, что боя не избежать, не сомневался никто. Никогда «тёмные» никого не пропускали через свой лес без битвы.
– Нет. – Ответил воевода, и прислушался, пытаясь среди мёртвой тишины, и повисшей в воздухе опасности расслышать хоть какие-то звуки. Стрёкот кузнечиков, нудное жужжание мошкары, пение птиц. Ничего. Это было очень странным, и внушало тревогу, вот-вот готовую перерасти во что-то более страшное.
– Что будем делать? – Весело спросил Сардейл, поигрывая своей секирой. – Не пора ли немного размяться? Мои воины готовы идти вперёд, и прорваться!
– Никто в этом и не сомневается. Может, там никого и нет? – С надеждой спросил Стальной Барс. Уж очень ему не хотелось начинать свой поход с потерь, а они, несомненно, будут.
– Они там. Я их чувствую. – Вперёд вышел лучник из десятка Вальгера. На солнце его кожа не казалась какой-то серой, а приобрела цвет, как и у всех обычных людей. В его голосе было столько уверенности, что Рутгер сразу поверил его словам, и принял это как должное. Хортер – «тёмный», хотя и на половину, так кто же, если не он, может чувствовать себе подобных?
– Вот и хорошо! – Опять засмеялся ветеран. – Давно хотел пустить кровь какой-нибудь твари!
– И более сильные отряды погибали в Чёрном Лесу. – Задумчиво проговорил Аласейа. – Мы сможем пробиться, в этом я не сомневаюсь. Вот только, сколько нас останется по ту сторону леса?
– Может, попробовать договориться? – Мысль появилась внезапно. Воевода ещё не успел толком подумать, как высказал её вслух. В голову так ничего и не пришло. Да и что тут можно придумать? Выбор небольшой. Или бой, или переговоры. Он надеялся на волю случая. Что у «тёмных», и у людей хватит благоразумия понять, что им в сущности нечего делить, и пора давно забыть старую вражду. Может быть, они никогда не будут союзниками, но были времена, когда они мирно сосуществовали, и не мешали друг другу. Почему бы не попробовать возродить те времена?
– Это вряд ли получится. Со времён воеводы Вальпира «тёмные» никогда и ни с кем не вели переговоров. – Сардейл нахмурился.
– А разве кто-то, когда-то пытался с ними договориться? Насколько я знаю – нет. В племенах Чёрного Леса всегда видели врага. – Сказал Рутгер.
– Они единственные племена в Обитаемом Мире, убивающими людей для еды.
– Нет. Теперь мы знаем ещё один народ, каким нужны сердце и печень человека. – Стальной Барс помолчал, и добавил: – Всё же я думаю, что попробовать стоит.
Он оглянулся, и поймал на себе недоумённые взгляды воинов. Многие и не скрывали своего разочарования. Они жаждали битвы, чтобы добыть себе славу мечом. Чтобы их имена высекли на Красной Стене Храма Бессмертного Тэнгри. Неужели они так и будут искать драки? Неужели они не понимают конечную цель похода?
Рутгер спешился, и с удовольствием размял ноги. Он никогда не любил верховую езду, в седле держался не очень уверенно, и всегда путал назначение ремешков упряжи. Его то и дело кто-нибудь поправлял, и исправлял ошибки. Один бы он никогда не смог запрячь коня правильно. Он всегда предпочитал ходить пешком. Так ему казалось надёжнее, и стоя на твёрдой земле в любое мгновение он мог отразить неожиданное нападение. Ему и сейчас казалось, что сидя на коне, он слишком уязвим, и если бы этого не требовало его положение, то давно уже шёл пешком.
