Ему и беременность Лизы не сразу принять удалось. А уж теперь, когда пацан родился… Мешал страх и незнание того, что сейчас с женой. Страх иррациональный, по факту. Операция прошла по плану, и никаких осложнений не было. Просто порядок такой - продержать в послеоперационной два часа. Его самого не так давно так же в послеоперационной держали, когда после ранения шили. Но сейчас, когда там была Лиза - его снова корежило изнутри.
Пацан в люльке начал ворочаться и тихо хныкать.
Дима приблизился впритык. Не особо понимал, что делать. И просто смотрел. Такой мелкий! Врачи говорили, что большой. Но Дима их не понимал. Реально малой - он своей ладонью всю голову ребенка накрыть мог. И это крупный? Лежал вон, целиком под одеялом, в кофточке и шапочке. И хныкал.
Дима уже слышал, как малой орал. В операционной, когда его, едва достав, Лизе в руки плюхнули. А потом ему самому всунули перед тем, как забрать через минуту, чтобы одеть эти самые шмотки. Закутали в одеяло.
Потом пацан спал. А теперь вот, снова. Что с ним делать? Он ни черта о детях не знал. Как и о том, чем их успокоить.
Пацан начинал вякать все громче.
Дима протянул руку и легко качнул люльку раз, второй. Помогло не особо. И в палате никто что-то не спешил появляться. Калиненко оказался в непривычной ситуации. Просто очуметь, насколько непривычной. Все еще не понимая, что делать, он отпустил край колыбели и накрыл ладонью голову сына. Точно по размеру. Блин, как таким малым быть можно? Он тоже таким родился?
Пацан немного притих. И начал как-то так запрокидывать голову странно, пытаясь поймать его пальцы ртом.
- Ну, привет, пацан, - немного ободренный, что сын притих, хмыкнул Дима. - Давай знакомиться, что ли? Алексей Дмитриевич.
Он легко повел большим пальцем, поглаживая ухо малого. Имя Лиза выбирала. Дима поставил одно условие: чтоб без выпендрежа. Он с отчеством в свое время намучился, а если имя такое, что язык можно поломать… Нечего так человека мучить.
Пацан притих еще больше, будто к голосу его прислушивался. Дима немного успокоился. По ходу, он много с сыном говорил за эти месяцы, может тот и правда голос узнал? Воодушевленный этим, он снова погладил головку ребенка.
- Ну ты и устроил переполох, боец. Еще раз так меня напугаешь или мать подведешь…
Калиненко вдруг замолк, поняв, что сказать собирался: “надеру зад, что неделю не сядешь”. Его отец не просто часто говорил так, но и воплощал угрозу. Дима эти слова на своей шкуре вызубрил, не забыть никогда, похоже. Автоматом всплыло, о чем он даже не задумывался.
А сейчас смотрел на своего сына, которого могло и не быть, по ходу. И не понимал. Вообще не понимал. Лежит дите, само пошевелиться толком не может. Ничего не разбирает вокруг, ничего сделать не может. Помрет, если он сейчас выйдет и не зайдет в палату никто достаточно долго.
При мысли об этом, кстати, внутри все аж скрутилось от злости.
Как можно ударить кого-то, кто настолько слабее и меньше? Кто целиком и полностью зависит от тебя? И не сделал тебе ничего. Все равно, как если бы он в Виталю выстрелил со спины. Как Лизу ударить. Предать тех, кто сам за тебя готов умереть, без всякой просьбы. Подстава по всем фронтам. Разозлился реально. Как так можно? Пятый десяток разменял, а себе сейчас не мог объяснить такого факта. Плеснуло горечью. Но…
Пошло оно все! Он - не отец. Сто раз доказал это себе самому.
Протянул руки, отбросив неуверенность, и аккуратно, даже с опаской, поднял сына так, как ему в операционной его давали. Устроил кое-как на сгибе руки, прижал к себе. Малой вообще затих. Успокоился.
- Короче, Леха, не чуди мне так больше. И матерью не рискуй. Она у нас - одна такая, кто вытерпеть нас может. Ты еще поймешь. Ее беречь нам надо.
Заговорил тихо, чтобы не всполошить ребенка снова, параллельно прикидывая, может вызвать медсестру, смесь попросить? Или уже ждать, как Лизу привезут. Проштрафился, Калиненко. Ко всему на свете готовился заранее, любое событие планировал, а тут - пустил такое на самотек, вообще не в курсе, что и к чему. Надо будет наверстывать.
Погладил малого по щеке, стараясь не особо сжимать руками, чтобы не повредить чего-то. И понял, что попал. В этот раз осознание пришло быстро, почти моментально. Опыт с Лизой научил. Калиненко всегда из своих ошибок верные выводы умел делать. Вот и этот мелкий комок в шапке - принял окончательно. Через себя пропустил.
- Найдем все, решим. Разберемся, да, боец? Будем знать, что да как с тобой делать.
Леша уже не слушал, а снова сопел, пожевывая его палец губами. Против воли, Калиненко усмехнулся. В этот момент двери палаты распахнули и внутрь ввезли каталку, на которой лежала Лиза. Вполне себе при сознании. Медперсонал переложил ее на кровать, и все ушли. Едва завидев их, Лиза улыбнулась. А потом, видно, заметив все, принялась часто моргать.
Так. Калиненко скривился.
- Тебе только реветь сейчас осталось, - хмыкнул он, стараясь жену отвлечь. - Едва этого уговорил затихнуть, теперь тебя убалтывать? Давай, родная, радуйся. Все же вышло, как ты хотела.
Он подошел ближе и сел на край кровати. Лиза протянула руки, без слов просила дать ей сына. Все еще плакала, боялась, что он по голосу поймет. Калиненко покачал головой, продолжая криво улыбаться. Но малого отдал. Протянул жене, поддержал, помогая ей перехватить удобней так, как сам это себе представлял.
Лиза всхлипнула все-таки, не сумев сдержаться. Щеки мокрые. И ресницы. Вот же ж. Дима пересел ближе и обхватил ее за шею. Сблизил их лица, прижав лоб ко лбу жены.
- Ну чего ты, - мягко попрекнул он Лизу, стараясь говорить тихо.
- Люблю тебя, - так же шепотом ответила жена. - Вас, - скосила она глаза на сына, который начал тыкаться ей в грудь, даже не просыпаясь.
Вот это чуйка у малого, однако. Точно, его кровь. Не пропадет, находчив и изворотлив. Дима хмыкнул, наблюдая за этим. Прижался губами к виску жены.
- А плакать чего, родная? И я тебя люблю, но не реву же, - озвучил то, что и так давно было ясно.
Все еще поддерживая, помог сесть затихшей Лизе удобней. Поцеловал, крепко прижавшись своим ртом к дрожащим и приоткрытым губам.
- Мне твоей выдержки никогда не хватало, Калиненко, - выдохнула она, рассмеявшись, когда Дима отстранился. - Эмоции давят.
Дима усмехнулся. Ему в ней это нравилось. И все в ней устраивало. А иначе и не стал бы всю жизнь перекраивать заново.
ЭПИЛОГ
Два года спустя
Солнце было таким ярким, что даже навес и закрытые веки не спасали от его света. Мир вокруг казался золотисто-красным, и это Лиза вроде бы пыталась спать в тени. Не сказать, чтоб у нее хорошо получалось, но и подниматься с удобного топчана, где она так комфортно устроилась около часа назад, совершенно не было желания. К тому же, несмотря на яркость солнца, бриз с моря ощущался божественно-прохладным, так что особой нужды менять место своего отдыха она не ощущала. А яркость… Ну, можно было шляпой накрыться, в конце концов.
Шум прибоя убаюкивал, позволяя отдохнуть от утренней суматохи в отеле, и морально настроиться на предстоящее празднование вечером. У нее сегодня был день рождения. Юбилей. И, ясное дело, Дима подошел к организации такого события с размахом, в чем ему помогали и все сотрудники их отеля, несмотря на полную загруженность в августе.
Они открыли комплекс только в этом сезоне. Пробно - с апреля, принимая первых постояльцев, а торжественно - уже первого июня, когда “официально” начался сезон. Хотя основной всплеск посетителей, все же начался в июле. Но и до этого, благодаря масштабам рекламы, размерам вложенной в перестройку суммы, и их усилиям, потраченным на обустройство комплекса - интерес публики и прессы не угасал. Она работала именно для этого, в общем-то. И прав был Дима, когда обещал ей, что они добьются успеха. На данный момент, места в отеле были забронированы до октября включительно. Да и на Новый год они уже принимали бронь, пусть морские города и не считались самым популярным зимним направлением. Но тут все зависело от подхода и продвижения, утверждал Евгений. И не ошибался. Так что Лиза в который раз убедилась, насколько была права, переманивая к ним такого ценного сотрудника.
Однако, несмотря на такую загруженность и сегодняшнюю суматоху, сейчас у Лизы выпало время, которое она смело могла потратить на себя. Чем и занималась, собственно, рассудив, что лучшее средство для красоты и энергии - это сон. С этим у нее бывали сложности в последние два года. И сын давал маме ощутить все “прелести” такого желанного материнства, несмотря на активную помощь Димы, их домработницы Тамары Степановны и няни, которую все же пришлось нанять, чтобы кто-то полноценно занимался ребенком, пока они с мужем пропадали в отеле. Или развлекал Лешку тут же, когда Дима, да и Лиза, не желая расставаться, брали сына с собой.
Сейчас с Лешей играли ее родители, приехавшие на праздник. Мать Димы не приехала. Она бывала у них пару раз, знакомилась с внуком, но… Их общение с сыном все еще сложно было назвать “налаженным”, да особо к этому никто и не стремился. Дима помогал матери и, в общем-то, все. Ее же родители… Ну, они остались сами собой, но и Лиза научилась принимать их такими уже давно, да и Лешку они искренне любили. Так что тут все двигалось немного проще.
