В сочин. Григория Двоеслова «Пастырское правило» (regulae pastoralis liber), которое представляет завершение Г. отцов Церкви, новым элементом является проповедническая казуистика – учение о видоизменении содержания проповеди по так называемым status, т. е. применительно к полу, возрасту, характерам, способностям, общественному положению и т. д. (всех status насчитывается 30). К внутренним условиям успеха проповеди Григорий относит святость жизни проповедника (то же что у Квинтилиана: nemo orator, nisi vir bonus) и специально проповедническое образование. Ни в «Ars praedicatoria» Алэна Лильского, ни в «Tractatus de officiis clericorum» Бертольда Констанцского, ни даже в позднейшем «Ars concionandi» знаменитого Бонавентуры (умер в 1274) не было сказано ничего существенно нового. С течением времени проповедь на Западе все больше подвергалась порче. Вошло в правило у проповедников ridendo dicere verum; утратив характер священной важности, проповедь ничем не отличалась от непристойно юмористических и грубо сатирических произведений светской литературы. Благородное проповедничество таких людей, как Бернард Клервоссий и Таулер, представляет редкое исключение. Энергический протест против искажения нормального вида проповеди раздался впервые из уст так называемых реформаторов до Реформации и особенно Виклефа. Еще больше имели значения гуманисты, которые, с одной стороны, познакомили современный им западный мир с высокими образцами проповеди святоотеческой, с другой – занялись составлением руководств к проповедничеству. Так, Рейхлин издал «Liber congestorum de arte praedicandi» (1504), Эразм Роттердамский – «Ecclesiastes, sive concionator evangelicus» (1635). Из двух направлений Г., дотоле параллельных: профетического, настаивавшего на вдохновенном происхождении проповеди, и риторического, трактовавшего проповедь как вид ораторства искусственного, – гуманисты явились горячими сторонниками второго; Г. у них приурочивается к риторике, понимается как церковная риторика, подчиненная, наравне со всякой риторикой, законам Цицерона и Квинтилиана.
Настоящая и истинная реформа Г. на Западе произведена была Лютером. Единственно законное, нормальное содержание проповеди, по его учению, – объяснение св. Писания, буквальное; назначенное для простых людей и т. п. Цельного курса Г. Лютер не составил; но в своих сочинениях, особенно проповедях (главным образом в Tischreden), он так часто высказывался о нормальных качествах проповеди, что уже в 1586 г. некто Порта составил, на основании его проповедей, книгу: «Pastorale Lutheri». В виду того значения, какое имеет храмовое проповедничество в протестантстве, понятно, что сочинений по Г. в Германии явилось чрезвычайно много: один перечень их составил бы целую книгу. Совершенно правильный взгляд Лютера на проповедь не имел решающей силы для непосредственных его последователей. В то самое время, как он боролся против риторики и схоластики в проповеди, Меланхтон издал ряд сочин. («De officio concionatoris»; «De rhethorica»; «Unterricht der Visitatoren an die Pfarrern»), в которых, следуя Рейхлину и Эразму, ставил христианскую Г. в рабское подчинение античным риторикам и сводил все учение о проповеди к Г. формальной. Как противовес этой односторонности, явились сочинения А. Гиперия: «De formandis concioni bus sacris, sive de interpretatione scripturarum populari» (1553) в «Topica theologica» (1564). Святоотеческие идеи о проповеди скомбинированы здесь со взглядами Лютера на св. Писание, как единственный нормальный источник проповеди. В сочинении Веллера: «De modo et ratione concionandi» (1562) компилируются в одно целое идеи о проповеди Лютера и Меланхтона. Панкрацус («Modus concionandi, monstrans verum et necessarium artis rhetoricae in ecclesia usum», 1571), Л. Озиандер («Tractatus de ratione concionandi», 1595), Э. Гунний («Methodus concionandi, praeceptis et exemplis evangeliorum comprehensa», 1608) являются горячими поборниками риторического или ораторско-художественного типа проповедничества. В продолжение всего XVII ст. Г. развивалась в Германии в том же исключительно формальном направлении, еще более, чем прежде, утрированном, с полным пренебрежением гомилетики фундаментальной и категориальной. Все внимание теоретиков гомилетов сосредоточено на разнообразных «методах» проповеди: Балдуин насчитывает их семь, Ребган – двадцать пять, Карпцов – до ста; Хемниц («Methodus concionandi sive rhethorica ecclesiastica», 1658) рассуждает о трояком анализе текста – грамматическом, риторическом и логическом. Среди этого необузданного отыскивания «методов» светлыми явлениями в области Г. были: известный проповедник Арндт (умер в 1621), автор книги «Об истинном христианстве», Иоанн Андреэ (умер в 1654), Люткеман (умер в 1666), Скриве (умер в 1693), Г. Мюллер (умер в 1675) и Гергардт (умер в 1637), который в замен разнообразных бесчисленных методов проповедывания предлагал таковых всего лишь два: cathecheticus – объяснение катихизиса в ряде проповедей, и mysticus.
Совершенный переворот в западной Г. произведен Шпенером (умер в 1705) и пиэтизмом. Шпенер отрицает Г. риторическую и схоластическую. Кто живет в св. Писании, как у себя дома, тому не нужна никакая ars oratoria. Молитва – душа всей теологии, и благоговейное настроение плодотворнее для дела проповеди, чем научное образование. Хотя проповеднику прилично знать основания всех гуманитарных наук, но для того, чтобы иметь способность к проповеди, ему нужно быть личностью облагодатствованною и возрожденною. Каждая проповедь, соответственно своему специальному содержанию, должна иметь и свою индивидуальную форму; не материя проповеди должна быть располагаема по такому или иному методу, а метод – избираем такой или иной сообразно характеру материи. Между последователями взглядов Шпенера, составившими свои системы гомилетики, некоторые не утратили значения даже в настоящее время; таковы: Ланге («Oratoria sacra ab artis homileticae vanitate purgata» и «De concionum forma»); Рамбах, («Erlaueterung ueber die praecepta homiletica»), Рейнбек, который в своей Г. сделал существенную поправку к теории Шпенера, утверждая, что все истинное может быть доказываемо (принцип Лейбница), почему и проповедь не должна ограничиваться выражением и возбуждением чувствований (как думал пиэтизм), но должна иметь в ceбе и логическую доказательность. Проповедь должна действовать и на разум, почему должна разъяснять понятия и давать полные и точные определения предметов.
Новую эру в истории Г. отмечает сочинение Лоренца Мозгейма: «Anweisung еrbaulich zu predigen», изд. 1763 и 1771 г. В нем, по примеру первобытной Церкви, учение проповедническое строго отграничивается от учения научно теологического. Цель проповеди, по Мозгейму – назидание, состоящее в просвещении ума истиной и в воздействии на волю. Для воздействия на ум она должна содержать в себе рассуждение, для воздействия на волю приложение или увещание. Все правила относительно составления проповеди сводятся к двум: нужно основательно и правильно доказывать, и быть правильным и ясным в слововыражении. Философия может иметь место в проповеди, но не как самостоятельный, а как вспомогательный предмет. После Мозгейма в немецкой Г. появляется рационализм, который опять, как было в эпоху Возрождения, стремится изменить самую природу церковной проповеди. Шпальдинг (в соч. «Von der Nutzbarkeit der Predigeramts», 1772) прямо требует исключения из проповеди специально христианского содержания и замены его учением о способах достигать в жизни счастья. Штейнварт (1777) настаивает на изложении в проповеди учения евдемонизма; Вегшейдер (1787) старается сделать предметом проповеди с церковное кафедры принципы философии Канта; Теллер (1799) рекомендует исключительно теоретическое содержание проповеди, с устранением морализации. Из гомилетов этого рода особенно знаменит Рейнгардт, который в сочинении: «Theorie der Beredsamkeit» (1812) является отчасти сторонником Мозгейма, но главным образом – умеренным рационалистом. По его учению философия может быть сама по себе самостоятельным предметом проповеди; главный же предмет последней – житейская мудрость. Рационалистические крайности этой группы вызвали в германской Г. реакцию и крутой поворот от философского рационализма к конфессиональному (в протестантском смысле) христианству. Таков характер гомилетики Сикеля, «Halieutica oder Anweisung durch Predigten die Menschen fuer das Reich Gottes zu gewinnen» (1829); Штира, «Keriktik oder Homiletik» (1830); Гауппа, «Praktische Theologie; II, Homiletik» (1848). Заслуживает внимания ряд Г., посвященных решению вопроса об отношении проповеди к ораторству вообще и Г. к риторике. Таковы Г. : Аммона («Anleitung zur Kanzelberedsamkeit», 1799), Шотта (1807), Хюсселя (1822) и особенно Ницша («Ad theologiam practicam felicius excolendam observationes», 1841). Самое сильное влияние на протестантскую Г. в XIX столетии принадлежит Шлейермахеру. Взгляд его на существо проповеди, ее содержание и метод органически связан с его понятием о существе религии. Религия, по Шлейермахеру, не есть ни образ мышления и теоретического миросозерцания, ни сумма внешних правил для деятельности. Она внутри нас, в чувстве и ощущении бытия бесконечного. Лучший способ выражения религиозного чувства – живая речь; проповедь, поэтому, есть необходимая часть культа. Проповедь – не поучение; поучать можно лишь понятиям, а религиозность относится всецело к области чувствовательной, чувствование возникает в душе самобытно и свободно; проповедовать – значит выражать религиозное чувство перед слушателями, которые сами обладают этим чувством, чтобы привести им в ясность их собственное духовное состояние назидать и укреплять их в христианском убеждении. Шлейермахер требует искусства, художественности от внешней формы проповеди, – но искусства не риторического, а состоящего в органическом развитии целой речи или ее идеи и в изяществе языка, что зависит, с одной стороны, от силы религиозного убеждения, с другой – от литературно-научного образования. На началах Шлейермахеровой теории проповеди построен ряд Г., пользующихся большою известностью: Маргейнеке (1811, 1837); Теремипа, «Die Beredsamkeit – eine Tugend» (1814); Клейна, «Die Beredsamkeit des Geistlichen als eine Nachfolge Christi» (1818); Пальмера (1841); Густава Баура (1848); Швейцера (1848); Ф. Гарнака, «Geschichte und Theorie der Predigt und der Seelesorge» (1878), и наконец Бассермана, «Handbuch der geistlichen Beredsamkeit» (1886). Исчисленные гомилеты во многом, одни больше, другие меньше, отступают от учения Шлейермахера, но, вообще говоря, строят свои гомилетические теории на его началах.
