Это там, на войне, страна либо защищает себя от нападения алчного перса, либо сама решает слегка расшириться и обогатить своих сынов за счет награбленной добычи. То есть существовало четкое разделение как в материальном стимуле, так и в национальных интересах. И то и другое — на войне. А в состязаниях — твоя личная доблесть. Но точно так же, как со временем в соревнования проникали призы и деньги, так и на стадионах стали болеть за представителя «своего» города.
Этот, который бежит на третьей дорожке — свой, потому что он жил на территории нашего населенного пункта, значит — за него надо болеть всем сердцем, ведь он прославит наш населенный пункт, а стало быть — и нас с тобой.
Национальное
Развитая демократия в Древней Греции привнесла в соревнования не только материальный стимул, но и национальные (территориальные) интересы. После победы во времена Перикла спортсмена чествовали в родном городе всем миром, тогда как раньше, вы помните — сам аристократ накрывал стол для друзей, возвратившись с удачных состязаний.
При возобновлении Олимпиад на первых же Олимпийских играх в честь победителя исполнялся национальный гимн его страны и поднимался национальный флаг, хотя гораздо точнее было бы исполнять олимпийский гимн и поднимать олимпийский флаг, а жажду национального удовлетворять на дебютном и заключительном парадах, где можно одеться в национальные костюмы и от души исполнять национальные песни.
Не совсем понятно — почему, если уж исполняются национальные гимны и поднимаются национальные флаги, подсчет медалей и очков у стран-участников производится неофициально. К чему такая конспирация? Что именно смущает? Итак, подведем промежуточный итог: национальные интересы (в виде национальной атрибутики) привились к возобновленным Олимпийским играм сразу же, тогда как деньги прорывались к ним в течение 80 лет.
Клубное
Футбол рождался как состязание клубов. Клуб — основа игры в мяч ногами во всех отношениях — спортивном, историческом, экономическом. Соревноваться не клубами, а национальными сборными пришло в голову апостолу Олкоку через семь-восемь лет после начала футбольной эры. Клубный футбол и футбол на уровне национальных сборных пошли своими дорогами — у каждого футбола есть своя авторитетная организация, свои распорядки и календари. Конечно, соревнование между странами способно притянуть громадное количество зрителей и стать обладателем Кубка мира в составе сборной сегодня как минимум не менее престижно и почетно, чем выиграть со своим клубом Лигу чемпионов.
В XXI веке телеаудитория финалов Кубков мира превысила один миллиард и с каждым следующим Кубком увеличивается не менее чем на 50 миллионов человек.
Телеаудитория финала Лиги европейских чемпионов — около 300 миллионов зрителей, то есть в три с половиной раза меньше (в принципе это понятно: там мир, здесь Европа, и за страну должно болеть куда больше людей, чем за один отдельно взятый клуб).
Клубные интересы и интересы сборной постоянно пересекаются и часто входят в противоречие. Тренеры клубов не любят отпускать своих футболистов на игры сборных, особенно товарищеские — игрок может травмироваться, а на него рассчитывают в клубной тактической схеме. А тренеры сборной не любят клубных тренеров за то, что они не любят отпускать футболистов в сборные. Это вечное противостояние.
Среди болельщиков бывают разные случаи соучастия в данном противостоянии. Кто-то болеет и за свой клуб, и за сборную. Кто-то болеет только за клуб и смотрит игры сборной из чистого любопытства — тут надо иметь в виду, что за сборную могут выходить футболисты из враждебных клубов и их поддержка требует со стороны болельщика гигантских нравственных усилий. Как фанату «Арсенала» болеть за игрока «Тоттенхэма», выступающего за сборную Англии? Это ведь близко к предательству…
Бывает и наоборот — у человека нет родного клуба, не сложилось, но зато он вполне может поддержать свою сборную.
Ну а международные футбольные организации под угрозой санкций обязывают клубы отпускать игроков в сборные — в том числе и на товарищеские игры.
Что дальше?
Есть определенная вероятность, что функция зависимости футбола от денег все-таки имеет предел. При достижении предела (максимума) должен произойти взрыв, поэтому лучше не находится близко к его эпицентру. Раздуваемый финансово-футбольный шар может просто лопнуть, и, перефразируя поэта, поникнувшего гордой головой до Рождества футбола, — на обломках гибридной конструкции необходимо будет написать уже новые имена и принципы.
Но новое, как вы знаете — это ведь просто забытое старое.
Часть четвертая. «Красные» в городе: «Арсенал»
Глава I. «Арсенал» до Чепмена
Наши жены — пушки заряжены
Почему «Арсенал» называют пушкарями (гунерами)?
Есть версия, что 11 декабря 1886 года организованная спортивная группировка рабочих из оружейной мастерской «Дайэл Сквер» Вулвича пересекла Темзу на исправно функционирующем пароме и направилась к футбольному полю (футбольным, конечно, его называли условно), которое один из членов команды оружейников обнаружил намедни на Собачьем острове.
Вы спросите — а что это, Вулвич? А вот что: это район на юго-востоке Лондона, на берегу Темзы (где исправно ходит паром), в округе Гринвич (через который, как вы знаете, круглосуточно проходит нулевой меридиан). В прошлом — самостоятельный город, где в конце XV века решили основать королевский арсенал и пороховые фабрики. Затем по приказу Генриха VIII — того самого, успешно казнившего две жены из шести, — построили верфь, поскольку Генрих на почве гормонального обострения замутил религиозную революцию и настроил против себя всю католическую Европу с мощным испанским флотом включительно. От этого флота и предполагалось отбиваться кораблями, построенными здесь, в Вулвиче (кстати — вместо «Вулвича» вполне можно говорить «Вулич», а при желании и — «Вулидж»).
Через три года после первого футбольного матча команды оружейников, а это уже конец XIX века, Вулвич (он же Вулич, он же Вулидж) торжественно входит в состав Лондона. А еще через три, и это уже лето 1893 года, болельщики «Арсенала» работают круглосуточно и бескорыстно, чтобы обеспечить готовность недавно приобретенного стадиона «Мэнор Граунд» к чемпионату Второго дивизиона, куда была допущена команда «Вулвич Арсенал». То самое стихотворение Маяковского — и про них:
Работа трудна,
работа
томит.
За нее
никаких копеек.
Но мы
работаем,
будто мы
делаем
величайшую эпопею.
Именно ее, величайшую эпопею, и делали те самые болельщики, готовившие стадион к первым играм. До первого триумфального шествия «Арсенала» оставалось около сорока лет, до явления «Непобедимых» — около ста десяти.
Почему «Вулвич Арсенал» выжил? Потому, что над выживаемостью
