– Да.
Лука повернулся к тумбочке, взял шприц, приблизился ко мне и ввел иглу в изгиб руки. Закончив, он выбросил шприц в мусорное ведро, но руку не отпустил. Я переплела наши пальцы.
– Мы потеряли кого-нибудь?
– Нескольких. Чезаре и пару солдат, – ответил он и замолк. – И Умберто.
– Знаю. Я видела, как его застрелили.
Желудок яростно свело. Это все еще казалось нереальным. Мне следовало написать жене Умберто письмо, но для этого требовалась ясная голова.
– Что имел в виду тот парень, Виталий, когда сказал, что ты взял то, что принадлежит ему?
Губы Луки сжались в тонкую линию:
– Мы перехватили одну из их поставок наркотиков. Но это сейчас не важно.
– Что же тогда важно?
– Что я чуть не потерял тебя. Я видел, как тебя подстрелили, – сказал Лука прерывающимся голосом, но лицо было непроницаемо. – Тебе повезло, что пуля задела только плечо. Док говорит, что оно полностью заживет, и ты сможешь использовать руку, как прежде.
Я попыталась улыбнуться, но морфий делал меня вялой, и пришлось поморгать, чтобы не уснуть. Лука наклонился ко мне.
– Никогда больше не делай так.
– О чем ты?
– Не получай за меня пулю.
Глава 18
Сходить в душ оказалось сложной задачей. Мне нужно было прикрыть повязку, что доставило много хлопот, но удовольствие от теплой воды, смывающей кровь и пот, стоило того. Джианна, Лили и Фаби уехали меньше часа назад. Отец настоял на их скорейшем отъезде. Не сказать чтобы в Чикаго им было намного безопаснее, потому что Братва атаковала и Синдикат. По крайней мере, они остались со мной на день дольше, чем планировалось. Они развлекали меня, пока я лежала в постели, в то время как Лука должен был позаботиться обо всем. Как Дон, он не мог оставить своих солдат. Он должен был показать им, что у него есть план действий.
Я уже чувствовала себя намного лучше. Но, возможно, это было затяжным эффектом болеутоляющих, которые я приняла два часа назад. Я вышла из душа и неуклюже натянула трусики. Я могла двигать обеими руками, но доктор сказал, что следует использовать левую руку как можно меньше. Надевать сорочку оказалось сложнее. Мне удалось натянуть одну лямку на больное плечо. В спальне я нашла Луку, сидевшего на кровати. Он сразу встал.
– Закончил с делами? – спросила я.
Он кивнул. Лука подошел ко мне и подтянул вторую лямку на плечо, затем подвел к кровати и усадил. После нашего разговора больше не удалось поговорить наедине, а тогда я была под воздействием морфия.
– Я в порядке, – повторила я, потому что, судя по всему, ему важно было это услышать. Он долго молчал, а затем внезапно встал на колени передо мной и прижался лицом к моему животу.
– Я мог потерять тебя два дня назад.
Я задрожала:
– Но ты не потерял.
Он всмотрелся в меня:
– Зачем ты сделала это? Зачем прикрыла меня от пули?
– Неужели ты правда не знаешь? – прошептала я.
Он не шелохнулся, но и не ответил.
– Я люблю тебя, Лука. – Знала, что сказать такое вслух было рискованно, но пару дней назад я думала, что умру, так что это такой пустяк.
Лука приблизил лицо к моему и обхватил ладонями мои щеки:
– Ты любишь меня? – Он произнес это так, как будто я рассказала ему, что небеса были зелеными, или что Солнце вращалось вокруг Земли, или что огонь был холодным на ощупь. Как будто то, что я сказала, не имело смысла, словно это не вписывалось в его мировоззрение. – Ты не должна любить меня, Ария. Я не тот, кого нужно любить. Люди боятся меня, они меня ненавидят, они меня уважают, они мной восхищаются, но они не любят меня. Я – убийца. Я умею убивать. Лучше, вероятно, чем что-либо еще, и я не сожалею об этом. Проклятье, иногда мне это даже нравится. Такого мужчину ты хочешь любить?
– Это не вопрос желания, Лука. Не похоже, что я могу прекратить любить тебя.
Он кивнул, как будто это многое объясняло:
– И ты ненавидишь то, что ты любишь меня. Я помню, ты говорила это прежде.
– Нет. Уже нет. Я знаю, что ты не хороший человек. Я всегда знала это, и мне все равно. Понимаю, что следовало бы по-другому. Я знаю, что должна лежать с открытыми глазами ночью, ненавидя себя за то, что мне было хорошо с моим мужем, боссом одной из самых жестоких и самых смертоносных преступных организаций в Штатах. Но я этого не делаю. Кто я после этого? – Я сделала паузу, уставившись на свои руки – руки, которые два дня назад держали оружие, на палец, который нажал на курок без колебания, без дерганья или дрожи. – И я убила человека, за что не чувствую сожаления. Ни капли. Я сделала бы это снова. – Я взглянула на Луку. – Кто я после этого, Лука? Я такая же убийца, как и ты.
– Ты сделала то, что должна. Он заслужил смерть.
– Никто из нас не заслуживает смерти. Мы, вероятно, заслуживаем ее больше, чем большинство.
– Ты хорошая, Ария. Ты невинна. Я втянул тебя в это.
– Не ты, Лука. Я родилась в этом мире. Я приняла решение остаться в этом мире. – В памяти всплыли слова, услышанные в день нашей свадьбы: – Родиться в нашем мире – значит уже обагрить руки кровью. С каждым вздохом, который мы делаем, грех все глубже впечатывается в нашу кожу.
– У тебя нет выбора. Нет никакого шанса сбежать из нашего мира. У тебя не было выбора и в браке со мной. Если бы ты позволила той пуле убить меня, то, по крайней мере, вырвалась бы из нашего брака.
– В нашем мире мало хорошего, Лука, и если находишь подобное, ты цепляешься за это изо всех своих сил. Ты – самое лучшее из всего, что случилось в моей жизни.
– Я не такой уж хороший
