Несомненно, Скарпиа — один из величайших оперных героев. До сих пор ощущая на себе воздействие его личности, я полагаю, что здесь уместно сформулировать некоторые правила, которых должен придерживаться оперный артист, работающий над ролью.
Гармоничное исполнение возможно только при условии, если певец придаст верный масштаб этому образу, иначе его подавят актеры, стремящиеся выделиться любой ценой. Это вовсе не означает, что надо постоянно находиться в наиболее освещенной части сцены. Наоборот, в нужный момент отступая в тень, актер получает возможность в другой раз воспользоваться освещением с большим эффектом. (Именно этот принцип лежит в основе световой рекламы. Статичный световой сигнал гораздо менее эффективен, чем свет, вспыхивающий через неравномерные промежутки времени).
Не увлекайтесь излишними и бесцельными движениями, которые лишь помешают вашим коллегам. Кроме того, не стремитесь насытить свою игру большим количеством логически не оправданных находок. Они внесут сумятицу в сценическое действие, нарушат его стройность и утомят зрителя. Каждое движение актера должно быть связано с текстом, обладать экспрессивностью, соответствовать музыкальной фразе и характеру пения.
Выходить на сцену надо с уверенностью в том, что найденная вами пластика адекватна настроению вашего персонажа в данный момент развития действия.
Помните: у каждой исторической эпохи не только своя одежда, но и свои нормы поведения, определяющие то, как человек сидит, ходит, жестикулирует, в конце концов, как он мыслит. Сидеть скрестив ноги до недавних пор расценивалось как признак дурного тона, а не пропустить вперед того, кто старше вас или занимает более высокое социальное положение, считалось недопустимым почти во все времена. Не забывайте об этом, играя воспитанного молодого человека.
Публика готова плакать или смеяться, сопереживая происходящему на театральных подмостках, но когда артист пытается рассмешить зал с одной лишь целью: обратить на себя внимание, это говорит о том, что он попросту недооценивает аудиторию, являя далеко не лучший образец актерской игры.
Оперного артиста, который хочет завоевать расположение публики и получать высокий гонорар, незнание подобных вещей вряд ли может оправдать. Каждому певцу (или певице), в зависимости от особенностей его (или ее) личности и опыта, присуща своя манера исполнения. Но если класс вокалиста высок, то зритель поверит в убедительность его интерпретации.
Как бы ни отличались друг от друга исполнители, все хорошие певцы стремятся к точной передаче замысла композитора. Однако тембр голоса, особенности дыхания между музыкальными фразами, паузы получают индивидуальное выражение, поэтому не существует двух абсолютно похожих трактовок. Каждый вокалист в работе над образом полагается на свою интуицию. Я играл Скарпиа так, как это представлялось верным мне, но моя трактовка не является единственно возможной. Главным остается внутреннее убеждение артиста в правильности найденных им пластических и вокальных средств.
Итак, перейдем к Марио Каварадосси — художнику, любовнику, революционеру поневоле и, кроме всего прочего, тенору.
Образ человека, который не уронил своего достоинства, неожиданно попав в трагическую ситуацию, на протяжении всей оперы, от одного акта к другому, претерпевает изменения, а потому таит массу возможностей для певца. В первом действии мы видим его легкомысленным, не обремененным почти никакими заботами — он всецело поглощен любовью к Флории Тоске. Их объединяет страстное романтическое чувство, поддерживаемое сильным взаимным физическим влечением. Марио и Флория — прекрасная пара, но кажется, что этих людей, помимо их чувств, не связывают никакие общие интересы.
Марио почти не интересует ее пение, поэтому, сообщив ему, что она будет выступать вечером, Флория считает необходимым добавить: "…спектакль сегодня не затянется долго".
В свою очередь Флория, хотя и обладает некоторым поэтическим даром, проявляющимся в ее умении красочно описать житейскую сценку, почти безразлична к живописи Марио. Она прохаживается перед его картиной и удостаивает ее лишь мимолетным взглядом, когда собирается уйти. Да и то здесь обнаруживается скорее ее ревнивое любопытство, нежели художественный интерес. Она спрашивает у Каварадосси, что за женщина изображена на полотне.
Главное для обоих героев — их безмятежная любовь. Работа только разъединяет влюбленных. Даже ревность Флории, причина многих размолвок между ними, тает, как снег, когда он произносит пылкие слова любви. Ее гнев — легкое облачко, не таящее грозы или бури. Капризы и сцены ревности скорее льстят мужскому самолюбию Марио, чем вызывают у него раздражение.
Спрятавшийся в церкви Анджелотти, чье присутствие было там обнаружено, ломает все жизненные планы Марио. Поначалу это событие не очень его трогает, но когда он осознает весь трагизм положения, в котором оказался его друг, Каварадосси, этот "плейбой 1800 года", постепенно превращается в серьезного, даже отважного человека. Жизнь друга для него священна — как священны понятия свободы и прав человека. "Во что бы то ни стало я вас спасу!" — восклицает он.
Настоящим испытанием становятся для Марио два эпизода второго акта: в первом он старается скрыть свое смятение в присутствии Скарпиа, в другом — тревогу, когда внезапно появляется Тоска. Было бы ошибкой со стороны певца, исполняющего партию Каварадосси, представлять своего героя как человека бесстрашного. Для того чтобы этот образ обрел большую выразительность и привлек к себе наши симпатии, необходимо дать понять зрителю, что Марио испытывает страх, но преодолевает его, отвечая на вопросы страшного начальника полиции с видимыми безразличием и хладнокровием.
Пренебрежительное отношение к Скарпиа, попытки представить его этаким заурядным провинциальным полицейским лишь принижают достоинства Каварадосси, который оказался в трагическом положении едва ли не прежде, чем успел осознать, что же произошло. В свое время мне не раз доводилось петь "Тоску" с тенорами, озабоченными в основном тем, чтобы каждую секунду своего пребывания на сцене выглядеть значительными. Столь неразумное поведение могло лишь взбесить Скарпиа, и я вынужден был бурно реагировать на их игру, становясь то циничным, то ледяным и резким, чем и приводил несчастного художника в полное отчаяние.
Прочтение образа Скарпиа, при котором от этого типа позволительно ждать любых подлостей, вполне возможно, однако это вряд ли сослужит добрую службу актеру, играющему Каварадосси. Кроме того, ослабляется драматизм выкрикнутых им слов ("Победа, победа!.."), когда Марио узнает об исходе битвы при Маренго. Чтобы достичь нужного эффекта, эта фраза должна прозвучать неожиданно, с неподдельной искренностью, что все равно не даст позабыть о грядущей высокой ноте. С лицом, искаженным страданием, испытывая душевные муки, тревожно вглядываясь в будущее и содрогаясь от понимания целей Скарпиа (не говоря уж о появлении Палача и его подручных, не делающих тайны из своего ремесла), Каварадосси чувствует, как его ум и сердце раздирают противоречия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
