Баутцен с юга.
Меня такой приказ сильно расстроил, поскольку боевые машины моей роты при их значительной высоте и довольно слабой броневой защите не могли служить в качестве своеобразного тарана. Но приказы не обсуждаются.
Для осуществления данной операции я выделил самоходки номер 212 под командованием унтер-офицера Лемпе и номер 213 под началом унтер-офицера Иллиха, строго предупредив командиров экипажей, чтобы они держались сзади как можно дальше и ни в коем случае не выдвигались за пределы обратного склона высоты. Остальные боевые машины, для чего привлекался и второй взвод, должны были оказывать созданной по приказу генерала небольшой боевой группе огневую поддержку.
Пока шла подготовка к атаке, старший стрелок Веллер вылез на броню своей самоходки и, гордо выпятив грудь, снисходительно взирал на пехотинцев, маршировавших мимо него прусским парадным шагом.
– Не вешайте нос, ребята! С такой поддержкой с тыла, как мы, с вами ничего не случится! Вот увидите, это будет всего лишь легкая пешая прогулка! – кричал он им, желая подбодрить, поскольку было заметно, что от перспективы предстоящей операции по захвату моста пехотинцы чувствовали себя не в своей тарелке.
На это молоденький лейтенант, которому было поручено командовать этой небольшой боевой группой, с недоверием посмотрел на стоявшего наверху Веллера и раздраженно возразил:
– Если вы такие герои, то почему не идете на своих штурмовых орудиях впереди? Мы бы с удовольствием поддержали вас огнем сзади.
Услышав слова лейтенанта, пехотинцы одобрительно закивали и принялись клясть истребителей танков на чем свет стоит.
– Сразу видно, что вы – не элитное подразделение, – отреагировал Веллер и, обращаясь уже к самому себе, добавил: – Ладно, главное, чтобы они не подпускали к нам русскую пехоту, а с танками мы уж как-нибудь справимся.
– Да заткнись же ты, наконец! – нервно бросил Квест. – Ты и так вытрепал пехотинцам все нервы, а теперь достаешь и нас!
В точно назначенное время пехотинцы устремились вверх на высоту номер 189, а когда они поднялись на вершину, то за ними последовали наши самоходки. Как и было приказано, они заняли огневые позиции на обратном склоне, немного не доходя до высшей точки, откуда хорошо просматривались мост, а также дорога, соединявшая населенные пункты Бурк[120] и Добершюц.
– Можете двигаться дальше! – крикнул унтер-офицер Иллих лейтенанту. – Мы держим мост под прицелом! Пока никого не видно!
Лейтенант приказал своим людям рассредоточиться, и пехотинцы начали спускаться с высоты, в то время как истребители танков в оптические прицелы и бинокли принялись методично осматривать лежавшую внизу местность впереди себя, начиная от Бурка и кончая Добершюцем. Все было тихо, и никакого движения не отмечалось. Только со стороны Баутцена доносился сильный шум боя.
– Наступление на Баутцен, похоже, идет полным ходом, – заявил Иллих. – Возможно, генерал был прав, когда утверждал, что русские отходят из этой местности.
– Нет! Вы только посмотрите на этих трусов! – подал голос Веллер. – Уже в штаны наделали…
Не успел он закончить свою тираду, как на дороге впереди самоходок в нескольких местах блеснули вспышки выстрелов, и всех буквально оглушил громкий грохот противотанковых орудий.
– Расстояние 500! На дороге справа и слева от моста по одной противотанковой пушке! – закричал Иллих.
– Противотанковое орудие слева от моста под прицелом, – доложил Квест.
– Огонь! – прорычал Иллих.
Они начали посылать снаряд за снарядом, и Веллеру было уже не до комментариев и осмотра местности. Он уже не видел, как русские пехотинцы в трехстах метрах от них безжалостно расправились с немецкими гренадерами.
В результате беглого огня наших самоходок три противотанковых орудия противника были уничтожены, а русская пехота залегла. В итоге пятерым немецким пехотинцам удалось вернуться назад. Однако и среди них только один солдат не был ранен, а вот лейтенант пал смертью храбрых.
Не успели пехотинцы укрыться в безопасном месте, как русские открыли фланкирующий огонь по двум самоходкам с высоты под Бурком. Скорее всего, это стреляла зенитная батарея. В таких условиях наши боевые машины оказались беззащитными, и спасти их могло только бегство.
– Назад! – практически одновременно прокричали своим водителям командиры обоих экипажей.
Пич дал задний ход и одним рывком развернул самоходку на девяносто градусов, повернув машину по отношению к зениткам наиболее толстой лобовой броней. Затем он погнал ее по имевшимся тропкам, чтобы быстрее набрать скорость, одновременно стараясь держать курс на наши позиции. При этом трудно передать словами, насколько отвратительно чувствовал себя экипаж, слыша каждые двадцать секунд залпы зенитной батареи русских и видя вокруг себя вздымавшиеся в воздух столбы земли.
Экипажи сгрудились в боевом отсеке за защитной бронеплитой, каждое мгновение ожидая конца. Между тем самоходки развили максимальную скорость.
«Выбрались», – подумали было все, но радоваться оказалось рано.
В этот момент в правый бок самоходки Иллиха под номером 213 прямо в то место, где сидел заряжающий, угодил снаряд, мгновенно убив старшего стрелка Веллера. Машина загорелась.
– Всем наружу! – закричал Иллих.
Он вместе с Квестом выпрыгнул из самоходки и побежал назад. Вскоре их догнал радист обер-ефрейтор Шнайдер.
– А где Пич? – задыхаясь, спросил Иллих.
Отвечать Шнайдеру не пришлось, так как они увидели, что самоходка внезапно рванула с места и, объятая пламенем, набирая скорость, помчалась в сторону наших позиций.
В это время мы находились на опушке леса и, затаив дыхание, следили за развитием событий. Когда началась пальба из зенитных орудий, высотка закрыла видимость, лишив нас возможности оказать помощь. Однако мы сделали все, чтобы своим огнем подавить русскую зенитную батарею, и, возможно, нам удалось предотвратить нечто более страшное, чем попадание снаряда в самоходку номер 213.
С великим изумлением и одновременно восхищением мы следили за беспрецедентной ездой Пича на горящей
машине и немедленно стали со всех сторон поливать ее из огнетушителей, когда он благополучно добрался до наших позиций. Огонь удалось потушить, и тогда стала видна огромная пробоина. Можно сказать, что правый борт у боевого отсека просто отсутствовал, а сквозь эту дыру виднелось тело погибшего малыша Веллера, столь любимого всеми.
Вскоре прибыла и вторая самоходка. Однако из-за попадания вражеского снаряда в орудийную люльку боеспособность она тоже потеряла. Как только появился Иллих со своими людьми, а также выжившие пехотинцы, я немедленно отправил их в Клайнбаутцен. Туда же были отбуксированы и поврежденные самоходки, которые мы затем отправили в ремонтно-восстановительную роту. К сожалению, для прославленной боевой машины номер 213 эта поездка оказалась последней.
О провале операции я доложил с командного пункта полка, располагавшегося в Пуршвице. При этом меня не оставляло чувство вины за смерть старшего стрелка Веллера и за то, что я не смог возразить генералу. Там мне и стало известно,
