он. – Иногда растягивается на весь день.
Выражение лица Атласа никак не изменилось.
– Что происходит, когда ты это делаешь?
– Я смещаю реальность. Вижу всякие вещи.
– И можешь ими управлять?
«Скорее разрушать».
– Типа того.
– Так ты манипулируешь ими?
– В некотором роде.
Атлас снова задумался.
– Я надеялся, что за предстоящий год ты отточишь свои навыки, – признался он через некоторое время. – Но, кажется, времени у нас меньше, чем я ожидал.
– У нас? – Тристан моментально насторожился. – Значит, вы и правда намереваетесь меня использовать.
Атлас смотрел на него отстраненно, тогда как любой другой на месте Хранителя почти наверняка испытывал бы раздражение.
– Тристан, это уготовил тебе не я. В конце концов мы обязаны архивам. Должны сделать вклад, о чем я твержу вам с тех пор, как вы вошли в эти двери.
Вот, снова «мы».
– Того же вы просите от Парисы или от Каллума?
– Я ото всех прошу одного и того же, то есть ничего. У меня нет иных интересов, кроме как содействия целям архивов.
– То есть Общества, – грубо подсказал Тристан.
– Нет. – Атлас поднялся и подошел к окну с видом на восточную часть имения. – У меня есть теория, – сказал он наконец, обернувшись. – Не хотел делиться ею с тобой, пока ты не поймешь, на что способен. Однако тебе решать, проверять ее или нет. В конце концов, это не в моих силах, а в твоих.
– Что за теория? – настороженно спросил Тристан.
Атлас глянул в окно напоследок, а потом вернулся за стол и сложил пальцы домиком.
– Я начинаю понимать, насколько бредово это прозвучит…
– Говорите как есть, – предложил Тристан, который уже несколько месяцев, если не дольше считал Атласа поехавшим кукушкой.
– Ну что ж, – Атлас со вздохом откинулся на спинку кресла. – Тристан, ты физик категории, для которой еще нет определения. Я подозревал это с самого начала. Ты видишь кванты и манипулируешь ими, что делает тебя даже сильнее атомщика, каковым, наиболее вероятно, является мистер де Варона. А твоя способность видеть иное измерение открывает путь к дальнейшим испытаниям.
– Испытаниям чего?
«Оружия», – подумал Тристан, и внутри у него все опустилось. Он достаточно долго работал на Джеймса Уэссекса, чтобы знать: рано или поздно все сводится к насилию. Война – это большие деньги, точнее, война и есть деньги.
– Миров.
Тристан сначала моргнул, а после нахмурился.
– Что-что?
– Знаешь, чего вообще касаются исследования мистера Эллери или, если уж на то пошло, какая у него специализация?
Разумеется, нет. Если Тристан и думал о Далтоне, то лишь гадая, как Париса его выносит.
– Нет.
– Далтон, – начал Атлас, снова поглядывая в окно, – аниматор. Его способности позволяют до определенной степени создавать сознание из ничего.
– Но это ведь… невозможно…
– Да, – подтвердил, снова оборачиваясь, Атлас. – Потому его исследования и нужны. Последние десять лет своей научной деятельности Далтон посвятил изучению того, что напоминает спонтанное творение, но таковым не является. Библиотека показывает, что, невзирая на теологические и научные убеждения, не было никакого предшествующего вселенной момента, первозданного атома [28], из которого вспыхнула искра нашей жизни. Тысячи лет исследований Общества предполагают альтернативный взгляд: мы рождены из бездны, из той, которая не есть ничто. Что-то все же предшествовало нам, и оно нас переживет. В этой вселенной нет ничего особенного, кроме того, что она наша. А если мы не особенные, то мы и не единственные. Мы не уникальны. – Взгляд Атласа был устремлен в никуда. – Суть в том, – говорил он, обращаясь скорее к зарослям кизила, нежели к Тристану, – что должен быть некий тонкий и в то же время измеримый баланс материи и антиматерии, из которых сформировался этот мир, и если определить это соотношение, то его удастся воссоздать.
Наконец он снова посмотрел на Тристана.
– Далтон изучает спонтанные всплески. Вероятность того, что первобытный хаос был вовсе не хаосом, а некой упорядоченной силой внутри живой бездны. Возможно, магией… А возможно, ты докажешь, что это – некая квантовая структура. – Атлас покачал головой. – Этого я не знаю и знать не могу. Однако достоверно мне известно вот что, – заключил он, подаваясь вперед, и в его глазах Тристан увидел не то зловещий, не то безумный, не то просто ребяческий блеск. – Мисс Мори способна зажечь эту искру, породить исконный всплеск. Мистер Эллери может призвать бездну, стихию космической инфляции. Ты ее видишь. Мистер де Варона, мисс Роудс способны придать ей форму, и…
– Хотите, чтобы мы создали другую вселенную из ничего? – неуверенно перебил Тристан.
Атлас покачал головой.
– Не создали. И не из ничего. Из пустоты ничего не создается, понимаешь?
– Тогда…
– В этой вселенной нет ничего особенного, – повторил Атлас. – И ничто не говорит, будто она – лучшее, на что сподобилось творение. А посему должны быть и другие.
Тристан, похоже, перестал улавливать его мысль.
– Другие… типа…
– Другие миры, – твердо произнес Атлас. – Другие вселенные. Возможно, другие варианты этой же вселенной.
Тристан нахмурился.
– Вы говорите о мультивселенной?
– Возможно, – поспешно, будто с облегчением, бросил Атлас. – А может, и нет. Суть же в том, что с тобой, с твоим видением мира мы, возможно, смогли бы наконец ответить на этот вопрос. Если вселенная – не бездна, не пустота и ты увидишь ее устройство, то сумеешь определить ее форму. Если поймешь, где именно мы в этой вселенной…
– То узнаю, и где мы в мультивселенной, – резко закончил за него Тристан.
– Да. – Он наконец дошел до развязки, до сути разговора. – Да, именно так.
– Но… – Тристан осекся, ведь, по всем прикидкам, это была откровенная херня.
– Единственный известный мне верный принцип – это принцип равновесия, – подсказал ему Атлас. – Материя и антиматерия. Порядок и хаос. Удача и антиудача. Жизнь и смерть. – Атлас развалился в кресле, вытянув длинные ноги, и закинул руки за голову. – Наш мир не может быть единственным.
Тристан припомнил, что там бормотал о теории множественности миров Нико.
– И что, если все так?
– Если так, значит, так. Не все ли равно? – пожал плечами Атлас. – Дело не в ответе, Тристан, а в вопросе, в неопределенности.
– Так вы хотите выяснить, мертв или жив кот Шрёдингера? – Тристан сам удивился тону своего голоса: он звучал не глухо и не механически, а заинтригованно. Видит бог, это и впрямь казалось ему интересным. Невероятно, как он заблуждался.
– Да, – подтвердил Атлас, – хочу.
– Хотите открыть ящик. – И не просто ящик с котом, а ящик Пандоры. Ящик, в котором хранится ответ настолько важный, что неизбежно повлечет за собой моральную дилемму.
Что случится, если найдут другую вселенную? Как узнать, какая вселенная – та самая, верная, правильная?
И, что самое главное, как сложится
