– Зачем же грузить сразу все? – удивилась Сандрин, до этого момента вроде бы совершенно беззаботно помахивавшая сорванной веточкой. – Не проще ли перевезти их на берег понемногу, частями?
– Частями – это, конечно, хорошо, – досадливо сморщился Воркунов, – да только тут есть одна маленькая неувязка. Представляете, если мы завтра притащим с прогулки небольшой такой мешочек золота килограммов этак на тридцать? Да через час на острове будет уже не протолкнуться от доморощенных старателей. Нет, так глупо мы действовать не будем. Копать будем только ночью! Встанем часа в два и поплывем на Княже сразу на двух лодках. Сами в весельную сядем, а казанку привяжем сзади. Она у нас будет играть роль грузового прицепа. До пяти утра мы должны все выкопать и перенести в нее до последней монетки.
– А что будем делать дальше? – поинтересовалась Сандрин. – После того как выкопаем и погрузим?
– Дальше все просто. Наляжем на весла и будем спешно перебираться на противоположную сторону озера, в Россию. Поскольку сам остров расположен на территории Белоруссии, то на его территории до сих пор действует местное отделение КГБ! Связываться с подобной организацией мне как-то неохота. Так что единственное условие благополучно завершить нашу эпопею – это до рассвета успеть переплыть на российскую сторону и разгрузиться там. – Тут Михаил, будто поперхнувшись, гулко стукнул себя кулаком по лбу и словно подкошенный рухнул на траву.
– Что с тобой, Михайло? – бросился я к нему.
– Я полный идиот, – промычал он в ответ, награждая себя нешуточными тумаками. – И надо же было мне, тупице, так бездарно промахнуться!
– Да объяснись же, наконец, – потребовал я. – Ты что, кошелек свой потерял, коль так убиваешься?
– Аи, – сокрушенно простонал Воркунов, переваливаясь на колени, – ведь все же у меня было! Но если Господь хочет наказать человека, он лишает его ума.
С этими словами он торопливо вытащил из заднего кармана брюк небольшой листочек бумаги и принялся его разворачивать. Мы заинтересованно склонились над ним. И как только он развернул его полностью, вздох удивления вырвался из наших уст: мы увидели полный текст стихотворения, скопированного мною с рамки портрета в Браславе.
– Специально сделал еще одну копию, – виновато потупил взор Воркунов, – на всякий случай. Ну что бы мне его достать прямо на острове и прочитать еще разок? – вновь стукнул он себя по макушке. – Здесь же четко написано, для полных придурков вроде меня, – ткнул он пальцем в середину столбца:
– Ты видишь камень на пригорке? И след от тяжкого ядра?
Не мешкай боле, вот она!
– Могила рыцаря д'Ора, – дружным хором закончили мы.
– На пригорке!!! – со страдальческим выражением на лице повторил Воркунов. – На пригорке, черт меня дери, а не где-либо еще! Я как идиот бегал, высунув язык, по всему острову, когда надо было сразу идти прямо на прибрежный бугор и искать только там.
– И где же находится этот холмик? – поинтересовалась Сандрин. – Кто-нибудь из вас видел там нечто подобное?
– Где, где, – все еще раздраженно буркнул в ответ Михаил, – на том самом полуострове, что на южной стороне. Я-то, грешным делом, решил, что след от ядра мог быть только вблизи крепости… ну, там, где из пушек стреляли. И на южный полуостров даже не ходил.
– А на самом деле золото наверняка прятали ближе к воде, – подхватил я его мысль. – У того, кто его повторно закапывал, была все та же проблема. Выкапывание ямы и переноска монет наверняка заняли много времени, а он был один и тоже хотел управиться, допустим, до рассвета.
– Конечно! – энергично поддержала меня Сандрин. – Ведь тому человеку, кто прятал золото, пришлось бы ходить не менее двадцати раз с достаточно увесистым грузом, прежде чем он смог перенести все в заранее выкопанную яму. Можно с уверенностью сказать, что у него на эту работу ушла вся ночь.
– У нас должно уйти гораздо меньше, – Михаил убрал листочек в карман и бодро вскочил на ноги. – Ведь мало того, что предстоит раскопать приличную яму и перетащить все монеты в лодки, так нам еще и грести придется не менее часа! По моему разумению, на белорусский берег возвращаться будет нельзя, придется плыть на российскую сторону…
Вскоре дорогу нам преградила довольно шустрая речка, и мы поняли, что перед нами Дубровка.
– Ну что, давайте действительно половим лягушек? – нарочито скучным голосом спросила девушка, окидывая взглядом плотную стену пожелтевшего камыша.
Затем она скосила глаза и как бы в шутку подтолкнула бедром озабоченно насупленного Михаила.
– Не смешно, – замотал тот головой, поскольку был полностью погружен в свои размышления. – На кой черт нам лягушки? Жарить их, что ли? Так мы не французы, чтобы такую мерзость есть!
Сандрин обиженно отвернулась и остановилась, повернувшись к нам спиной.
– Не груби, Михайло, – слегка ткнул я Воркунова кулаком под ребра. – Понятно, что настроение у тебя не из лучших, но наша "гостья здесь при чем? Она просто хотела напомнить, что мы совершенно ничего не делаем для того, чтобы поддержать наш имидж научных работников.
– Какой еще имидж? – еще более раздраженно отозвался Михаил, подходя к самой воде. – Перед кем нам тут выкаблучиваться? Перед этим… опять забыл, как его зовут… Самсоновичем? Да он обычный деревенский мужик. Ну, живет в необычном доме. И что с того? В Москве вон какие замысловатые дома начали строить, полный отпад! Ладно, – взмахнул он рукой, – пошли обратно. Ляжем сегодня пораньше, а завтра поднимемся, как только взойдет солнце.
***
Будильник в моих часах пропищал свою незатейливую мелодию, и мои уши его услышали, но вот тело желания подняться не выразило. Однако будильник все пищал и пищал, и пришлось как-то реагировать на его нудное жужжание. Слева протяжно вздохнул Михаил, справа завозилась Сандрин.
– Выключите кто-нибудь эту пищалку! – жалобно попросила она. – И без нее голова болит.
– И вправду, – поддержал ее Михаил, – затылок ноет. Но… – закряхтел он, сползая на дощатый пол, – нас ждут великие дела. Подъем, друзья, подъем, время не ждет.
Когда мы, зевая и потягиваясь, выбрались на кухню, хозяин дома уже ждал нас.
– О, да вы сегодня прямо ни свет ни заря… – поприветствовал он нас. – Макароны будете?
– Пожалуй, – протиснулся к плите Михаил, страдальчески прижимая ладонь к правому виску.
Он с сомнением понюхал содержимое кастрюли, после чего повернулся в нашу сторону:
– Братцы, хотите, я вам эти макароны с яйцами поджарю?
– Как вы можете что-то есть с утра? – сморщившись, отвернулась Сандрин. – Я бы выпила только кофе. И, если можно, дайте какое-нибудь средство от головной боли.
Какое-то время мы потратили на поиски спасительной таблетки, после чего наша спутница несколько ожила и, облокотившись на стол, обратилась к Болеславу Мартыновичу, активно доскребающему вилкой свою порцию.
– Вы, случайно, сегодня на весельной лодке никуда не собираетесь?
– Нет, – мотнул тот головой, – сегодня в саду полно работы. А что?
– Можно, ребята немножко покатают меня по озеру? Надеюсь, такая прогулка развеет мои болячки.
– А покатайтесь, – дружелюбно осклабился тот, – дело хорошее. Только далеко не заплывайте.
– Что так? – поинтересовался Михаил, ловко раскладывающий свою стряпню по тарелкам.
– Погода меняется, – вздернул ложку вверх хозяин дома. – Ветер с севера подул, значит, к обеду надует сильную волну.
– Мы недалеко, – пообещал Михаил, для убедительности прижав руку к сердцу. – Так, покрутимся часочек между островками, и назад.
Когда мы вышли из дома, низко несущиеся облачка показали нам, что стоит поторопиться. Еще вчера светлая и безмятежная поверхность озера потемнела и покрылась довольно крупной рябью. Но отступать от своих авантюрных замыслов мы не собирались. Кладоискательская лихорадка завладела нами всецело, едва мы спустили лодку на воду. Я взялся за весла, Сандрин села на переднюю банку, а Воркунов уселся на кормовую скамеечку и принялся с видом бывалого моремана подавать мне команды, каким веслом грести, а каким табанить. Но и без него было предельно ясно, куда править. И через десять минут мы уже вытаскивали лодку на оконечности длинного полуострова, вытягивающегося из массива острова Княже, словно наконечник громадного копья.
– Если судить по содержанию «поэмы», то наш опорный ориентир – большой валун – должен стоять где-то там, – показал я в сторону невысокого бугра, вспученного примерно посреди полуострова, метрах в семидесяти от нас.
Забыв о всякой осторожности и даже минимальной сдержанности, мы помчались к нему наперегонки, едва покинув борт лодки. Но небольшой аккуратно очерченный холмик, частично заросший невысокими кустиками ольхи, нас разочаровал. Не только массивного валуна с характерной круглой отметиной, – на его приплюснутой вершине не было вообще ни одного камня! Ни большого, ни маленького. Это был шок. Некоторое время мы бестолково метались из стороны в сторону, но скоро Сандрин решительно прекратила это безумство, цепко ухватив нас за руки.
