в виде свитка. Сперанский очень высоко оценивает эту подделку и называет ее «едва ли не наиболее совершенным результатом работы Бардина». Далее Сперанский упоминает список «Слова», находящийся в Библиотеке Академии наук. Он представляет собой книгу на 18 листах, в один столбец, размером 23 на 19 сантиметров, по 17 строк на странице. На первом листе пергамента «неясное изображение Игоря: молодой князь в шапке, с мечом и копьем, одежда красная, шуба синяя на запоне, подкладка коричневая» – так описывает рисунок Сперанский. Перечень подделок «Слова о полку Игореве» он заканчивает упоминанием двух его списков на бумаге: одна, из собрания П.И. Щукина, хранится в Государственном историческом музее, другая – в Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге. Но при этом добавляет: «Отнести обе подделки к бардинским нет точных оснований».
– А на каких «точных» основаниях пришли к выводу, что предыдущие четыре списка принадлежат Бардину? Ведь на этот раз, как я понимаю, он свои рукописи не подписывал? – спросил Марк Лидию Сергеевну. – Наконец, почему и впрямь не предположить, что хотя бы одна из этих рукописей подлинная?
– Все они обладают признаками именно бардинских подделок, а какие это признаки, я уже говорила. О том, почему исследователи твердо уверены, что это именно подделки и ничего больше, я скажу несколько позднее, а сейчас вернусь к списку «Слова о полку Игореве» под вторым номером. Я уже говорила, что он принадлежал Мусину-Пушкину. Однако тут же Сперанский делает оговорку: «Где находится он в настоящее время, прямых указаний не имеется: сведения о судьбе рукописи по смерти Мусина-Пушкина (1817) сбивчивы и противоречивы». А в примечании Сперанский указывает, что историк М.П. Погодин около 1900 года видел у правнука А.И. Мусина-Пушкина Владимира Владимировича свиток «Слова», ранее, скорее всего, принадлежавший Малиновскому. «Таким образом, – пишет Сперанский, – судьба списка Мусина-Пушкина остается неизвестной: у наследников А.И. Мусина-Пушкина во второй половине века рукописи не было, а был экземпляр Малиновского, вероятно, потом попавший к букинистам». Повторяю: эту мысль Сперанский высказал в примечании. А в основном тексте статьи он написал следующее. – Лидия Сергеевна опять зачитала цитату из книги: – «Но на основании иных указаний среди наличных поддельных текстов “Слова” можно видеть в одном из них экземпляр, принадлежавший ранее Мусину-Пушкину, который хранится сейчас в Библиотеке им. В.И. Ленина – бывшем собрании Румянцевского музея. До 40-х годов прошлого столетия она хранилась в библиотеке Платона Яковлевича Актова в Санкт-Петербурге. В 1842 году он умер, и его библиотека была распродана по частям. Всего в ней насчитывалось около 5 тысяч томов. В каталоге библиотеки Актова “Слово” числилось под 4-м номером, а далее следовало описание списка: “Слово о полку Игореве”, на словено-русском языке, писано уставом в два столбца, с золотыми заглавными буквами и знаками препинания, в 4-ю долю листа на 55 страницах. Эта рукопись имеет свойство и вид старинного почерка и представляется древнее нам известных списков, отличаясь от них даже некоторыми особенностями. Сначала помещена в кругу надпись руническими литерами…»
– Точная копия угаровского списка! – сказал Окладин, и Лидия Сергеевна продолжила цитирование:
– «…Всеми этими признаками обладает рукопись бывшего Румянцевского музея, на основании чего и пришли к выводу, что этот список – из библиотеки Актова. Но вопрос, являлась ли эта рукопись той самой, которую приобрел у Бардина Мусин-Пушкин, остается открытым. Вспомним, что писал в некрологе на Бардина, опубликованном в журнале “Москвитянин”, М.П. Погодин: “…граф выносит харатейную тетрадку, пожелтелую, почернелую… список “Слова о полку Игореве”. А в актовском списке пергамент отличается чистотой и свежестью, хотя и пропитан, для придания древности, маслом”».
– Выходит, список, приобретенный Мусиным-Пушкиным, вовсе не актовский, а угаровский?! – воскликнул я.
– Вот именно. Хотя Угаров и отыскал вместо подлинника подделку, его список поможет исправить ошибку, допущенную при определении происхождения актовского списка. Что касается предположения, что одна из указанных Сперанским поддельных рукописей могла быть подлинной, – обратилась Лидия Сергеевна к Марку, – то это полностью исключено. Дело в том, что Бардин, используя для работы над своими подделками первое издание «Слова о полку Игореве», механически повторил все ошибки этого издания, даже вставленное издателями слово «Олга».
– На всякого мудреца довольно простоты, – хмуро произнес Пташ-ников, словно осуждая Бардина не за то, что он занимался изготовлением подделок, а за допущенные при этом промашки. – А я-то удивился, почему вы так быстро определили подделку.
– Да, я сразу нашла слово «Олга» и все поняла. Кроме того, я хорошо помню сделанное Сперанским описание актовского списка, зачитаю его вам. – И Лидия Сергеевна еще раз открыла книгу «Проблемы источниковедения»: – «По письму и остальным внешним признакам его – типичная работа Бардина: размер – четверка, почти квадратная; письмо – в два столбца, не так угловато, как в рукописи Малиновского; буквы разогнаны далеко друг от друга, строк на странице 14, вязь в стиле XVI века, заглавные буквы фантастичны и т. д. Текст стоит в полной зависимости от издания 1800 года, есть вставное “Олга”. “Руническая” надпись до сих пор чтению не поддается».
– А меня убедило в том, что это подделка, именно «руническая» надпись, – сказал Окладин. – Бардин не стал мудрить и изготовил две совершенно одинаковые подделки: и размер, и количество строк на странице, и «руническая» надпись – все совпадает до мельчайших деталей. Единственная разница – у списка, проданного Бардиным Мусину-Пушкину, более «древний» вид.
– Значит, подделка, – взяв в руки угаровский список, проронил Пташников таким тоном, словно это признание вырвали у него из сердца. – Значит, опять открытие подлинного древнего списка «Слова» откладывается на неопределенное время.
– На неопределенное время? – повторил Марк. – Не торопитесь, Иван Алексеевич, делать такие грустные выводы. Где же ваш энтузиазм?
– На этот раз я реально смотрю на вещи, – тяжело вздохнул Пташников.
– А на мой взгляд, вполне возможно, что находка древнего списка произойдет буквально на днях.
– Вы шутите? – изумленно посмотрел Пташников на Марка. – Откуда вдруг этот древний список возьмется?
– В своем последнем письме Угаров писал, что на столе в потайной комнате особняка Мусина-Пушкина в Иловне лежали два списка «Слова о полку Игореве» – маленького и большого формата, в котором кроме «Слова» были еще какие-то древние произведения. Угаров отыскал в Поломе вот этот список, оказавшийся поддельным. Другой, большого формата, исчез вместе с остальными сокровищами коллекции Мусина-Пушкина. Почему не предположить, что тот, второй, список был подлинной древней рукописью «Слова о полку Игореве»?
– Вы совершенно правы! – вскочил Пташников со стула. – Я совсем забыл о первом издании «Слова», которое мне прислал Угаров. Ведь я же сам доказывал, что человек, сделавший в нем пометки и исправления, видел настоящий древний список «Слова о полку Игореве». Теперь все ясно:
