и решил сам наведаться к старику…
– А книгу взяли, чтобы осуществить угрозу Золина, – сжигать ее по странице, пока Угаров не признается, где спрятаны сокровища? А если не скажет, то и кинжал в ход пустить?
Кудлатый опустил голову и выдавил сквозь зубы:
– Я только хотел узнать, как найти этого костромича, к которому Золин отправился. На мокруху я ни за что бы не пошел. И книгу старику вернул бы. Зачем мне ее сжигать? Да, там, в книге, еще записка лежит. Может, вам интересно…
Марк перелистал книгу и в самом ее конце нашел сложенный вчетверо листок бумаги с машинописным текстом. Прочитав его, спросил Кудлатого:
– Как этот документ к вам попал?
– На автовокзале Золин передал.
– Это копия. А где оригинал?
– Он с ним в Кострому поехал.
– А зачем отдал вам копию?
– Так, на всякий случай. Если, сказал, найду сообщника Старика и он заупрямится, не захочет отдавать сокровища, я его этим документом припугну, а когда узнает, что копия осталась, сговорчивей будет.
– Ваш Аркадий Валерьевич – предусмотрительный человек. Значит, вы утверждаете, что не знаете фамилии того человека, к которому он отправился?
– Нет, хотя я у него и спрашивал.
– Зачем?
– Тоже на всякий случай, – ухмыльнулся Кудлатый.
– Телефон Золина помните?
– Он там, на обороте, записан, – пальцем показал Кудлатый на страницу с машинописным текстом. – Только я уже говорил – это какая-то контора, Золина там и знать не знают.
– И все-таки странно, почему Золин обратился за помощью именно к вам? Вы об этом думали?
– Думал.
– Ну, и к какому пришли выводу?
– Я когда работу искал, заходил на городскую телефонную станцию, был в кабинете начальника отдела кадров. Вроде бы тогда к нему Золин заглядывал. Если так, то понятно, как он фокус с телефоном проделывает: переключает на свой домашний номер какую-то контору.
– Проверим, – сказал Марк. – Все ли вы нам сообщили? Может, что-нибудь про запас оставили?
– Нет, все как на духу выложил. Я за эту сволочь отвечать не намерен, мне тюремная баланда вот как надоела, – ладонью резанул себя Кудлатый по шее.
Когда сотрудники милиции увели его, Марк протянул мне вынутый из книги листок.
– Прочитай, очень интересный документ. Теперь многое становится на свои места…
Плотно, с одним интервалом, на листке было напечатано:
«Служебная записка.
Я, оперуполномоченный НКВД С.М. Сырцов, докладываю, что при выполнении специального задания по выявлению элементов, враждебно настроенных к возведению Рыбинского водохранилища, среди работников, занимающихся эвакуацией ценностей из села Иловна, мной был обнаружен бежавший из Волголага уголовник Самойлин, по нашим сведениям связанный с орудующей в Мологском уезде бандой Матвеева. С целью обнаружить эту связь и выйти таким образом на Матвеева я устроился под фамилией Веренина в бригаду чернорабочим. Вскоре заметил, что кроме меня за Самойлиным наблюдает еще один человек – Лев Семенович Угаров, работающий в той же бригаде. Рискуя жизнью, мне удалось подслушать их разговор и выяснить, что Угаров каким-то образом узнал о существовании в доме графа Мусина-Пушкина в Илов-не тайника, в котором хранятся древние рукописи и драгоценности. Не имея возможности вывезти содержимое тайника в одиночку, Угаров предложил Самойлину сделать это вдвоем, за что Самойлин потребовал половину хранящихся в тайнике ценностей. Угаров согласился с этим условием, но взял с Самойлина обязательство не претендовать на раздел древних рукописей, которые целиком заберет Угаров. Они договорились, что сегодня в полночь Самойлин подгонит к усадьбе подводу, они погрузят на нее содержимое тайника и отвезут все в Рыбинск, где и разделят похищенные сокровища. Прошу выделить трех сотрудников для ареста вышеупомянутых лиц во время вскрытия тайника, местоположение которого мне неизвестно. Буду ждать сотрудников, одетых в штатское, в церкви рядом с усадьбой с одиннадцати часов вечера.
Оперуполномоченный НКВД С.М. Сырцов».
Вернув листок Марку, я спросил, почему этот документ не дошел до адресата.
– Тут можно всякое предполагать: или связной не явился, или сам Сырцов по какой-то причине не смог передать донесение. Что и погубило его. Ты мне рассказывал про объяснительную записку прораба Зворыкина, в бригаде которого работал Веренин. Вероятней всего, именно Зворыкин и вынул донесение Сырцова у него из кармана.
– Почему же он не передал его по адресу?
– Возможно, испугался, что притянут к ответу за гибель сотрудника НКВД.
– Хорошо. А как донесение Сырцова оказалось у Золина?
– Наверное, один Золин об этом и знает. Выяснить, кто он, думаю, большого труда не составит. Другое меня настораживает – почему после возвращения из Костромы он не связался с Кудлатым?
– Может, и впрямь нашел сокровища и решил оставить его с носом?
– Как бы чего хуже не случилось. Надо срочно ехать в Ярославль.
Прощаясь с Наташей, я задержал ее руку в своей руке.
– Может, еще увидимся, – неуверенно произнес я.
– Обязательно увидитесь! – категорично заявил Марк.
Девушка промолчала, но посмотрела на меня с улыбкой. Эту улыбку я вспоминал всю дорогу до Ярославля, проклиная себя, что не решился сказать Наташе больше, чем сказал.
Мы не доехали до автовокзала, а вышли в центре Ярославля, неподалеку от дома, где жил Окладин. Марк зашел в телефонную будку, с кем-то переговорив, сообщил мне:
– Поисками Золина я займусь завтра с утра. Сейчас позвонил Пташникову и Окладину. Надо показать им эту книгу. Заодно попросил Михаила Николаевича пригласить Лидию Сергеевну Строеву из музея, ведь они, как ты говорил, соседи…
Я представил себе, какое изумление вызовет у собравшихся в квартире Окладина находка древнего списка «Слова о полку Игореве», и, направляясь к дому историка, невольно прибавил шаг.
Глава пятая. Разоблачение
Через десять минут мы были у Окладина. Лидия Сергеевна находилась уже здесь и о чем-то разговаривала на кухне с женой историка Любовью Александровной. Через полчаса пришел Пташников, и нас тут же усадили за накрытый стол, что после долгой дороги было весьма кстати.
По тому, как радушно мать Ольги встретила Марка, я понял, что после тех недоразумений, которые имели место между ними раньше, она стала относиться к нему как к будущему члену семьи. А когда за ужином мы сообщили о поездке в Красную Гору и о встрече с Ольгой, она буквально засыпала нас вопросами. Я уже испугался, этот разговор будет продолжаться весь вечер, но тут Окладин, внимательно посмотрев на нас с Марком, спросил:
– Кажется, для собравшихся здесь у вас имеются более важные сведения, чем душевное состояние моей дочери, не так ли?
Я думал, Марк, дабы произвести впечатление, сразу же выложит на стол древний список «Слова», но он поступил иначе: сначала подробно рассказал
