— Вздор! Это ты чувствуешь себя ущемленной, а не миссис Симмонс. Но для этого нет ни малейшего повода, дорогое мое дитя! Нравится тебе или нет, но Чарлз имеет право распоряжаться своими деньгами как считает нужным. И я нахожу его действия вполне разумными — он поселяет рядом с домом людей, которые всегда должны быть под рукой. Ну, сама подумай, Китти! Ты хотела бы быть в такой зависимости? Вы с сестрами жили в больнице, потому что могли понадобиться больным в любой момент. Я подозреваю, что миссис Симмонс очень довольна своим положением: она не живет под носом у хозяев, ее возят на машине, и ей не приходится ездить на общественном транспорте.
Будучи полностью непредвзятой во всем, что не касалось Чарли, Китти признала справедливость отцовских слов и перестала кипятиться. Сейчас ее больше занимал скелет с лошадиным лицом.
Мисс Чендлер поселили в лучшем из четырех коттеджей: он располагался с краю, имел отдельный выход на улицу и был окружен живой изгородью из быстрорастущего лиродревесника. Внутри он был отделан в неброских бежевых тонах, но мебель там была лучше, чем в других, а бак для дождевой воды вмещал десять тысяч галлонов, что весьма щедро для единственной обитательницы. Еще там была собственная канализация, а все другие коттеджи имели общую. Похоже, мисс Чендлер была действительно ценным кадром.
Китти решила пригласить ее к утреннему чаю. В вежливом письме, которое мисс Чендлер обнаружила на полу в коридоре, ей предлагалось выбрать удобный для нее день. В столь же любезном ответном послании она сообщила, что придет на следующий день после переезда, поскольку до полудня будет свободна.
Доркас Чендлер была в курсе, что жена ее работодателя считается редкой красавицей, но то, что она увидела, сразило ее наповал: льняные волосы, слишком светлые, чтобы назвать их золотыми, снежно-белые брови и ресницы, точеные черты лица, ямочки на щеках, изумительно красивые глаза, роскошная фигура. Неудивительно, что он на нее запал! Такие богини помогают создавать мифы, а Чарлз Бердам весьма трепетно относится к своему антуражу, надеясь со временем войти в историю. Одета в тонкий хлопок, прекрасно подходящий для этого времени суток. Короткая мальчишеская стрижка, идущая вразрез с последними модными веяниями, но она ей очень к лицу. Роскошное обручальное кольцо с бриллиантом, которое мисс Чендлер, как дама, много лет занимавшаяся светской хроникой, отметила особо. Единственным недостатком миссис Бердам была ее излишняя домовитость, что вообще характерно для жен политических деятелей. Нет, она явно не тянет на идеальную жену политика.
Китти сразу же прониклась симпатией к мисс Чендлер — в ней не было ничего, что вызывало бы жалость. Блестящая женщина с честолюбивыми устремлениями и при этом достаточно умная, чтобы не восставать против ограничений, которые накладывал на нее пол. Прекрасно сознавая, что ей самой никогда не стать премьер-министром, она была готова отдать всю себя, чтобы продвинуть на этот пост достойного человека. И такого человека она обрела в лице Чарли.
У них нашлось много тем для разговора.
— Чтобы правильно консультировать Чарлза, я должна как можно больше знать о его семье и личных связях в Корунде, — приступила к делу Доркас, после того как они оставили все формальности. — Не сочтите за нездоровое любопытство, просто я пытаюсь прозондировать почву.
— Потом прозондируете, — весело сказала Китти, предлагая гостье булочки с кремом и джем. — Кушайте на здоровье, вам надо немного поправиться, чтобы выглядеть, как моя сестра Эдда; она тоже очень высокая, но статная и грациозная. Кстати, Чарли терпеть не может плохо одетых женщин. Держу пари, что он вам уже сообщил об этом.
Мисс Чендлер слегка покраснела:
— Вообще-то да. Но с хорошей зарплатой одеваться будет проще.
— Вы шьете?
— Нет, — удивленно ответила Доркас.
— А вот Эдда шила себе одежду сама и всегда потрясающе выглядела.
Вспомнив разговор с Тафтс, предположившей, что у этой дамы могут иметься иждивенцы, Китти решила ей помочь и, достав блокнот, написала на листочке адрес.
— Это моя портниха, Полина О'Брайен. Она берет совсем недорого. Из-за депрессии она растеряла половину клиенток и будет рада заполучить новую. У нее прекрасный вкус, и она сама покупает ткани. Раньше я всю одежду приобретала в Сиднее, но после замужества стала прибегать к услугам Полины.
«Намерения у нее благие, — отметила про себя Доркас. — Она и вправду хочет, чтобы я работала у ее мужа! Никаких признаков ревности или личного интереса — или она просто не хочет появляться на публике? О выкидышах я ее спрашивать не буду, но это явно не прошло бесследно, к тому же она работала сиделкой в детском отделении. А сейчас бесплатно трудится в сиротском приюте. Я бы могла прилично заработать на этом материале, но она вряд ли захочет, чтобы о ней писали. Весьма закрытая личность эта Китти Бердам».
— Я бы хотела познакомиться с леди Шиллер.
— И не мечтайте! — засмеялась Китти. — Она учится в Мельбурне на медицинском факультете и счастлива свыше всякой меры. Женщине медицина практически недоступна, но благодаря Росону она сможет стать врачом.
— Вам он нравится?
— Очень. Он сделал мою сестру счастливой. А дочери пастора всегда желали друг другу добра.
— А Грейс захочет со мной встретиться? И Хизер?
— Грейс любит поболтать, она заговорит вас до смерти. С Тафтс будет труднее, но ради Чарли она пойдет вам навстречу.
— Тафтс?[1] Это прозвище?
— Да, еще с детства.
— Как же она его получила?
— Благодаря няне, которая делала ставку на нашу сообразительность. Думаю, что такими развитыми мы были из-за общения с Грейс и Эддой, которые были на год старше нас. Мы их просто обожали! Но произнести собственные имена у нас никак не получалось. Наши детские языки постоянно о них спотыкались. Тогда няня принесла котенка, чтобы вместо Кэтрин мы научились произносить Китти, и веточку вереска.[2] Пытаясь объяснить значение имени, она стала рассказывать нам про вереск, который растет кустиками или пучками. Но я решила, что Тафтс выговаривать легче, чем Хизер, и стала называть сестру Тафтс. Так и повелось — все стали называть ее Тафтс, даже наш отец.
— Довольно необычно.
— Ну надо же! — воскликнула Китти. — А я чуть не забыла, как она стала Тафтс.
— Прозвища обычно указывают на какую-нибудь черту характера, — заметила Доркас. — Бисмарка называли Железным канцлером, герцога Веллингтона — Железным герцогом, Людовика XIV — Королем-солнцем, Елизавету — Королевой-девственницей, а римские патриции обычно добавляли прозвище к своему имени как некий знак отличия, даже если оно не совсем им льстило.
Огромные фиалковые глаза Китти вдруг подернулись дымкой.
— Вы просто созданы для Чарли. Он обожает подобные экскурсы в историю. — Ее взгляд вдруг стал озабоченным. — Доркас, вы вели светскую хронику в газете, так что должны разбираться в моде. Обещайте мне, что приведете себя в порядок. Ради Чарли!
— Хороший доход быстро решит проблему, — повторила мисс Чендлер.
— У вас есть кто-нибудь на иждивении?
— Мои родители.
— И больше никого?
— Что вы имеете в виду?
— Может быть, безработный брат? Или приятель?
Доркас вспыхнула:
— Это мое личное дело.
— И меня не касается? Но поймите, дорогая моя, став личным консультантом Чарли, вы целиком отдали себя в его распоряжение, и ему есть дело до всего, что вас касается. Я ведь его хорошо знаю и могу сказать, что он по натуре собственник. Размер вашего жалованья и все привилегии говорят о том, что вас попросту купили. Чарли — миллионер, и люди для него всего лишь собственность, которую можно приобрести за деньги. Будем справедливы, у него благородная натура и самые лучшие побуждения: даже в 1932 году, когда без работы остались сотни тысяч людей, он сумел сохранить в Корунде относительное благополучие. Он все делает с душой, выкладывается, как может. Но при этом остается собственником и в нем есть что-то от Сомса Форсайта.
Доркас Чендлер дипломатично промолчала.
Китти сочла, что сделала все, что можно, для этой бедной женщины, у которой точно есть какая-то тайна, требующая денег. Если она скрыла ее от Чарли, значит, это что-то достаточно неприглядное. Контракт был составлен так, чтобы оградить работодателя от любых рисков, неожиданностей или шантажа. Но она подписала его, не задумываясь. Бедная женщина!
Собственная жизнь Китти вошла в привычную колею: все дни она проводила в сиротском приюте, а вечера — в компании Чарлза, который так ни разу и не попросился в ее постель. Возможно, с появлением Доркас Чендлер он тоже поставил крест на своем браке? Вряд ли Доркас интересовала его как женщина, просто ему было с ней интересно, причем настолько, что он решил приглашать ее к ужину.
