Не говоря ни слова, он притянул ее к себе, зарылся лицом в ее волосы.
— Ты всегда пахнешь для меня пляжем и кокосом, — прошептал он.
Она поцеловала его в плечо.
— Ты нашел ее. Третью девочку.
Он вздрогнул, ее руки только крепче обхватили его за талию.
— Мне очень жаль, Стивен, — прошептала она, поднимая голову. — Очень жаль.
Он стал шарить взглядом по ее лицу, пытаясь разглядеть то, чему не мог дать определения. И нашел это в ее глазах. Он поцеловал Дженну, принимая предложенное ею утешение, чувствуя, что колодец этот — бездонный. Его поцелуи становились все более страстными, пока она не взъерошила руками его волосы и не оттянула его голову назад.
— Стивен, что случилось?
Он закрыл глаза и покачал головой.
— Не могу, Дженна. Просто не могу. — «Не могу об этом говорить. Не могу перестать думать об этом. Не могу перестать себя винить».
Она притянула его к себе и нежно поцеловала.
— Стой здесь. Я уложу Ники и вернусь.
Глядя ей в спину, пока она поднималась по лестнице, он осознал, что больше всего на свете ему хочется послушать сказку о целующихся ламах и другие глупые истории, которые выдумают Дженна и Ники. Он поспешил за ней и остался ждать у спальни сына.
— А если я проснусь ночью и решу, что не хочу спать в кровати? — спросил Ники.
Стивен выглянул из-за угла и увидел, как Дженна укрывает одеялом маленькое тельце.
— Тогда встанешь и переберешься в спальный мешок, — просто ответила она.
Ники свернулся калачиком на подушке и закрыл глаза.
— Жил да был один человек в Каламазу. — Он приоткрыл один глаз. — У тети Хелен там живет подруга. Знаешь, это в штате Мичиган.
Дженна присела на краешек кровати и пригладила волосы Ники.
— Знаю. И у этого человека был кенгуру.
Ники долго молчал, так долго, что Дженна прошептала:
— Ты уже спишь?
Ники покачал головой.
— Нет, Дженна. Я уже хочу встать с кровати.
Стивен тяжко вздохнул, но Дженна встала и отодвинула одеяло.
— Хорошо.
Малыш искоса взглянул на нее.
— Ты не сердишься?
Она покачала головой.
— Нет, ты же сдержал обещание. Ложись в мешок. — Ники залез в мешок, Дженна, скрестив ноги, села на полу рядом с ним. — Значит, у нас есть кенгуру.
— Из Каламазу.
— Который носил кольцо в носу.
— И любил есть икру.
Губы Дженны дернулись в улыбке.
— Пока не подхватил хандру.
— Ему пришлось слечь в постель, — сказал Ники, сбиваясь с рифмы. — Но однажды пришел плохой охотник и украл кенгуру из кровати.
Дженна замерла.
— Ники, ты рассказываешь о кенгуру из Каламазу, верно?
Ники лежал не двигаясь. Потом покачал головой.
Дженна погладила его по спине, нежно касаясь маленького тельца.
— В воскресенье ночью, когда в мою квартиру вломился мужчина, я так испугалась, — прошептала она. — Я не знала, выживу или умру. Увижу ли снова тебя и твоего папу. Увижу ли снова Джима и Жан-Люка.
Ники не открывал глаз.
— Но ведь с ними все будет хорошо, да? С Джимом и Жан-Люком?
Она продолжала нежно гладить его по спине.
— Надеюсь. Ветеринар сказал, что они съели много яда, а Жан-Люка еще и ранили ножом. — Голос ее дрогнул, но она взяла себя в руки. — Из-за меня.
— Из-за меня тоже пострадала одна тетя, — прошептал Ники. — Ее звали Каролина.
Дженна вспомнила, что читала об этой истории в газете полгода назад. Стивен тогда расследовал убийство и выяснил, что потерпевшая сбежала от мужа-тирана. Женщине хватило храбрости начать новую жизнь с маленьким сыном, но муж нашел ее и забрал. Ее муж, одному Богу известно, по какой причине, решил взять в заложники маленького Ники, чтобы заставить Стивена отступить.
— Эта тетенька убежала, да?
Мальчик едва заметно кивнул головой.
— От плохого дяди Винтерса, — добавил он резко. — Он связал нас и посадил в грязный сарай. Он сказал, что убьет ее. Обещал, что убьет меня.
Рука Дженны дрогнула, но потом продолжила успокаивающе гладить спину малыша.
— Ты испугался.
— Да, — едва слышно ответил он.
Дженна сглотнула, молясь, чтобы ей хватило мудрости.
— Я знаю, каково тебе. — Она дала Ники время осмыслить ее слова. — Наверное, тяжело было вернуться спать в эту комнату. В свою кровать.
Губы Ники задрожали.
— Все считали меня только ребенком.
Сердце Дженны дрогнуло.
— Уверена, это не так, милый, думаю, тебе тогда показалось.
— И до сих пор считают. Все заглядывают ночью ко мне в спальню, когда думают, что я сплю, — продолжал он, как будто не слышал ее слов. — Стоят в дверях и смотрят на меня.
— А зачем, по-твоему, они это делают? — спросила Дженна, прекрасно понимая, что в этот момент у дверей его спальни стоит Стивен. Она видела отражение его застывшего лица в зеркале, висящем на стене в комнате Ники.
— Потому что считают меня ребенком.
— Знаешь, я уже не ребенок, но мне кажется, что я тоже не буду гореть желанием спать в своей кровати, — призналась Дженна с нотками прагматизма в голосе. Все, что угодно, лишь бы этот малыш знал: все, что он чувствовал, все, что чувствует сейчас, — абсолютно нормально.
Ники открыл глаза.
— Ты и не сможешь, — так же прагматично ответил он. — Тот человек ножом порезал тебе матрас.
Дженна вздрогнула, кровь ее похолодела при воспоминании о ноже у горла, о звуке ножевого удара по матрасу. Она откашлялась.
— Точное замечание. Но даже если бы он его не порезал, я не смогла бы заснуть в той постели.
Ники молчал, и Дженна решила зайти с другой стороны.
— Ты знаешь, что у меня был жених до того, как я встретила твоего папу?
Он покачал головой.
— Его звали Адам. Он сильно заболел и умер.
Ники перевернулся на спину и открыл глаза.
— Он что, был очень стареньким?
— Нет, он был очень молодым. Так вот, когда он умер… я не смогла спать в своей кровати. Он спал там, когда болел, и я… просто… не смогла.
— И что ты сделала?
— Купила новую кровать. Что ты скажешь насчет новой кровати?
Стивен за дверью мысленно ругал себя за то, что не предложил этого много месяцев назад. Он же поменял свою кровать, когда погибла Мелисса. Он даже мысли не допускал, что сможет спать в той же кровати, которую делил с женщиной, предавшей их всех. Он прильнул к двери, чтобы услышать ответ Ники.
— У моего друга Джона кровать в форме машины.
Дженна улыбнулась Ники, краешком глаза наблюдая за лицом Стивена в зеркале. Она видела, что он ругает себя на чем свет стоит.
— Очень круто! Могу поспорить, что папа купит тебе такую же, если ты попросишь.
Ники задумался.
— Может быть, я так и сделаю.
— А теперь насчет того, что все проверяют, как ты себя чувствуешь. — Она намеренно добавила голосу драматизма, и Ники улыбнулся. — Я ни минуты не верю в то, что кто-нибудь считает тебя ребенком. Чтобы сбежать, как ты сбежал весной, — нужно быть невероятно смелым. Не все мальчики — даже из ровесников Брэда — такие смелые.
Улыбка Ники погасла.
— Тогда почему они заглядывают ко мне каждую ночь?
Дженна задумалась.
— Помнишь о моем женихе?
Ники серьезно кивнул.
— Об Адаме?
— Да, об Адаме. Я тоже каждую ночь проверяла, как он. И не потому, что считала его ребенком или думала, что он может совершить глупость, а потому, что это было нужно мне. Мне самой.
Бровки мальчика взметнулись вверх.
— Зачем?
Она вздохнула, подыскивая правильные слова.
— Ники, когда тому, кого ты любишь, грозит опасность — ты волнуешься. — Она вспомнила обиду на лице Сета и наконец поняла его боль. — Это похоже на порез. Он болит несколько дней, даже если перестает течь кровь. Я знаю, именно поэтому все проверяют по ночам, как ты себя чувствуешь. Ночью, когда все затихает, люди вспоминают, что едва не потеряли тебя. Они должны встать и убедиться, что все в порядке. И поскольку ты сейчас в безопасности… — Она серьезно посмотрела на мальчика. — А ты, Ники, сейчас в абсолютной безопасности. Знай, тот человек больше никогда тебя не обидит.
Он кивнул все так же серьезно.
— Знаю. Он умер в тюрьме.
«И, надеюсь, долго мучился», — подумала Дженна с яростным негодованием, продолжая, однако, улыбаться.
— Знаешь, только оттого, что сейчас ты в безопасности, папа не перестанет о тебе беспокоиться. — «Как и Сет обо мне», — подумала она, радуясь, что сегодня вечером поступила правильно.
— Он и сейчас волнуется, — задумчиво протянул Ники. — Из-за плохого человека, который убивает девушек.
Брови Дженны удивленно взметнулись вверх.
— Что тебе об этом известно, малыш?
— Я видел, как папа говорил об этом по телевизору.
Она посмотрела в зеркало и заметила, как побледнел Стивен.
— Папа не хочет, чтобы ты об этом тревожился.
