принадлежало право принять наследство или отказаться («отречься») от него. Принятие могло осуществляться как путём соответствующего заявления в уполномоченные органы, так и путём совершения таких действий, «когда наследники ни отзыва о неплатеже долгов не учинили, ни доходов с имения умершего не сохранили, а владели и пользовались имуществом в личную себе прибыль» (ст. 1261).
Отречение от наследства, напротив, могло осуществляться только лишь на основании «заявления о том наследников в надлежащем присутственном месте» (ст. 1266).
В целях сохранения наследственного имущества после открытия наследства принимались такие меры, как опись наследственного имущества (ст. 1226–1238) и вызов наследников (ст. 1239–1253).
Как и сегодня, в случае если наследник принял наследство, то к нему переходили «не только наличное имущество и капиталы, но и следующие к получению долги, заслуженное жалованье и тому подобное, по службе умершему законно принадлежавшее» (ст. 1258), а также титулы, звания и связанные с ними привилегии вместе с обязанностями «платить долги умершего соразмерно наследственной доле и ответствовать, в случае недостатка имения, даже собственным капиталом и имуществом; выполнять обязательства по договорам с казною и частными лицами и удовлетворять открывшиеся на умершем казённые начёты и взыскания; вносить судебные пошлины и штрафы, которые при жизни внесены им не были, и вообще ответствовать в исках по имуществу» (ст. 1259).
При этом либеральный законодатель XIX века особо оговаривал, что «дети не обязаны платить долгов за родителей, если по смерти их никакого наследства не получили, хотя бы по праву представления и досталось им потом наследство от дедов и других родственников» (ст. 1262) (…где-то заулыбались юристы СБЕРа). Во многом такой подход объяснялся не только существовавшей правовой традицией, но и тем, что тогда российский гражданский закон вообще не оперировал понятием «имущественный комплекс», понимаемый как совокупностью материальных и нематериальных активов. Наследственное имущество делилось на наличное и долговое, то есть завещание как акт объявления воли обо всём имуществе наследодателя охватывало, таким образом, все имеющиеся в наличии активы и пассивы.
Тем не менее на момент смерти Льва Николаевича в наследственную массу должно было войти его имущество в виде:
– родового имения Ясная Поляна с самым большим в Европе яблоневым садом (6500 деревьев) площадью в 62 десятины и вековым парком в 110 десятин;
– участка пахотной земли на Волге площадью 4,028 тысячи десятин пахотной земли, с годовым доходом от продажи собранной на нём пшеницы около 3000 рублей;
– земельного участка пахотной земли площадью 1,8 тысяч десятин в Самарской губернии[98];
– 800 десятин пашни в Чернском уезде Тульской губернии;
– «Арнаутовки» – усадьбы в Москве в Долго-Хамовническом переулке, 15, состоявшей из трёхэтажного 16-комнатного дома, с хозяйственными постройками и фруктовым садом на земельном участке площадью 1 га. Усадьба эта была приобретена у коллежского секретаря И.А. Арнаутова за 27 000 рублей и полностью реконструирована Толстыми. Купчая крепость на неё была оформлена старшим нотариусом Московского Окружного Суда, а затраты по приведению усадьбы в порядок составили более 10 000 рублей. Несмотря на то что недвижимость находилась в промышленном районе, её окружали различные заводские сооружения, в том числе фабрика шёлковых изделий Жиро и пивоварня, её рыночная стоимость была существенно выше понесённых писателем затрат на её приобретение[99].
– коммерческого предприятия «Контора изданий», которое размещалось в нижнем этаже Хамовнического флигеля и управлялось артельщиком Матвеем Румянцевым, созданного для хранения и реализации изданных произведений Толстого, сбора авторских гонораров и заключения издательских договоров. Издательство приносило 15 000–18 000 рублей годового дохода.
Л.Н. Толстой и В. Чертков в кабинете. 11 сентября 1908 г. © РИА «Новости»
Были и другие активы.
Правда, заработки от издательской деятельности имели тенденцию закончиваться, так как благодаря В.Г. Черткову, его жене Анне Дитерихс, П.И. Бирюкову и И.И. Горбунову-Посадову появилось новое некоммерческое издательство «Посредник», располагавшееся в Москве на Арбате, которое стало активно публиковать работы Л.Н. Толстого, написанные им после 1881 года, то есть de facto уже находившиеся в статусе общественного достояния. Более того, В.Г. Чертков открыто конкурировал с Софьей Андреевной за право первого издания таких, ранее не публиковавшихся, произведений. Конфликт интересов был очевиден. В это же время Лев Николаевич предпринимает странные попытки ограничить получение собственной семьёй авторских выплат, например, решает не печатать повесть «Хаджи Мурат», при этом понимая, что произведение это в силу своего отменного качества могло стать настоящим бестселлером. Такая же судьба на определённом этапе постигла повести «Дьявол», «Отец Сергий», «Фальшивый купон».
Графиня Толстая взваливает на себя в прямом смысле слова героический труд по подготовке 12-томного собрания сочинений, выступая в роли и издателя, и бухгалтера, и корректора. При этом Софья Андреевна использует современный коммерческий ход: двенадцатый том[100] собрания можно купить только при условии подписки на новое собрание сочинений Толстого.
На счастье, деньги на бумагу и набор издателям занимает Стахович, при этом отказываясь от причитающихся ему 8 % годовых. Первый тираж в 3000 экземпляров был благополучно распродан, да ещё удалось получить дополнительные заказы на 20 000 томов.
В соответствии с хозяйственными записями Софьи Андреевны, сохранившимися в архивах, расходный годовой бюджет семьи по Москве и Ясной Поляне (конечно, с учётом средних затрат на издательство, бумагу и печать произведений Льва Николаевича в сумме 5638 рублей) составлял 27 476,43 рубля. То есть на самом деле денег было впритык, но и их вполне хватало на достойную (по масштабам того времени, конечно), жизнь.
Принимая во внимание, что очередного, уже имевшего место судебного разбирательства длиною в 14 лет семья Толстых точно бы не пережила, в 1883 году Лев Николаевич выдаёт супруге доверенность на ведение всех имущественных дел, а затем в 1891 году вообще отказывается от всего принадлежащего ему недвижимого имущества и доходов от него в пользу Софьи Андреевны и их детей.
Лев Николаевич писал по этому поводу Н.Н. Ге 17 апреля 1891 года: «Теперь все собрались дети. Илья всё хозяйничает и живёт распущенно, и денежные столкновения с матерью, и решили все делить именье. Илья рад, остальные спокойно равнодушны. Маша озабочена тем, как бы отказаться так, чтобы её часть не была её. Я должен буду подписать бумагу, дарственную, которая меня избавит от собственности, но подписка которой будет отступлением от принципа. И всё-таки подпишу, потому что, не поступив так, я бы вызвал зло…» (Шкловский В.Б. Лев Толстой).
То есть формально эта часть имущества в его духовное завещание входить уже не могла.
По раздельному акту члены семьи получили свои доли:
Сергей Львович – 800 десятин земли при селе Никольском-Вяземском, с условием оплатить в продолжение
