стольких местах, что и планом-то его назвать уже было сложно. Неужели всё действительно сработает так, как задумал Квинн? Со всеми неизвестными это было маловероятно. И речь шла не только о нашей финальной цели – синеволосой Ким, которую мы собирались поймать после экзамена по анатомии и во что бы то ни стало заставить говорить. Я просидела в интернете весь вечер и проверила всё до мелочей. Чтобы не пропустить синеволосую, нам надо было оказаться перед аудиторией, как минимум, через полчаса после начала экзамена, а может, и ещё раньше. Экзамен состоял из нескольких вопросов с четырьмя вариантами ответов, и на всё отводилось шестьдесят минут. Если выучить материал назубок, можно сдать экзамен довольно быстро, поэтому нам надо было как можно раньше выйти из клиники. Я просчитала самый короткий маршрут от психолога до медицинского университета. У нас оставалось в запасе около двух минут, но большего промедления мы себе позволить не могли, иначе Ким вместе с её синими волосами исчезнет без следа.
У нас намечалось довольно сложное задание, а Квинн ещё и собирался вступить в бой с жуткой психотёткой, которая, возможно, сама обитала на Грани и обладала какими-нибудь суперспособностями. Но переубедить Квинна у меня не получилось. Возможно, потому, что со среды нам так и не удалось увидеться, мы лишь переписывались и говорили по телефону. А голосовое сообщение Квинна не оставляло мне выбора:
«Ким от нас никуда не денется, а вот вывести на чистую воду психотётку мы можем только сейчас, потому что сегодня я иду к ней в последний раз. И неважно, с Грани она или нет! А ты будешь следить за нашей встречей по телефону, чтобы она потом не смогла отвертеться».
Когда я высказала ему свои опасения, Квинн лишь прислал мне легкомысленное:
«Будем действовать по ситуации».
А если что-то пойдёт не по плану, он предлагал импровизировать. Как именно он собирался импровизировать, если, например, Раскоряка вдруг наколдует огромного бойцовского муравья из соседней потайной комнаты, Квинн не уточнял.
Поэтому сейчас, сидя в трамвае с прижатым к уху телефоном, я страшно волновалась. Голос Раскоряки оказался именно таким елейно-приторным, как его описывал Квинн.
– Нет надобности пересаживаться, оставайся в инвалидной коляске, Квинн. Для тебя сейчас это отличное упражнение на принятие, – сказала она. Затем последовала короткая пауза. – Ты сегодня какой-то бледный. Тебя по ночам не мучает бессонница?
– Да нет.
Кажется, Квинну удалось положить свой телефон так, чтобы я отчётливо слышала каждое слово. На всякий случай я включила ещё и приложение для записи звонков.
– А какие сны ты видишь? Может, тебе снятся кошмары?
– Иногда… – Квинн запнулся.
– Что именно тебе снится? – с интересом спросила Раскоряка.
– Иногда во сне я словно слышу звуки из реанимации, – спокойно ответил Квинн. Затем монотонным голосом он принялся перечислять все приборы и пародировать звуки, которые они издают. Это продолжалось довольно долго.
Я не понимала, хотел ли он выиграть время или окончательно разозлить психотётку. Если так, то пока всё шло по плану. Потому что через несколько минут (мой трамвай за это время проехал полторы остановки) Раскоряка, кажется, окончательно потеряла терпение и раздражённо перебила его:
– Иногда пребывание в реанимации может привести к посттравматическому расстройству, которое провоцирует развитие других душевных заболеваний. Параноидальное расстройство личности, например, способствует подозрительности. Пациент начинает реагировать на всё слишком бурно и становится очень чувствительным. Замечаешь ли ты у себя подобные признаки?
Я возмущённо хмыкнула. Эта психотётка вела себя ещё хуже, чем я себе представляла по описаниям Квинна.
«Интересно, где эта женщина получила свою учёную степень? В университете психомучителей?»
Квинн ответил ей упрямым молчанием.
– Давай попробуем по-другому, – не унималась она. – В прошлый раз… – Послышался шорох бумаги. – В прошлый раз ты упоминал, что интересуешься могилами и культом смерти. Я правильно помню?
– Я сказал, что меня интересуют старинные надписи на могильных плитах, – с железным спокойствием ответил Квинн. – Особенно на латыни.
– Возможно, именно этот интерес к надписям на незнакомом языке, который ты даже не изучаешь в школе, приводит к тому, что ты начинаешь лазить в склепы? – нарочито безразличным тоном спросил приторный голос. – Насколько я знаю, это запрещено законом по охране памятников.
«Невероятно. Оказывается, Лассе ещё более жуткий ябеда, чем Марихен. И если уж тут что-то запрещено законом, так это методы зверской терапии!»
Я заскрежетала зубами от злости.
Квинн некоторое время молчал, а затем вздохнул и произнёс:
– Нет, я полез в склеп, потому что у меня была назначена встреча на Грани. Лично с ректором Темис.
«О нет! Неужели именно это он имел в виду, когда говорил о том, чтобы действовать по ситуации? И почему именно сейчас? Мне выходить на следующей остановке!»
– Грани? – медленно переспросила психотётка. – С каким ректором?
– Темис. Но встречи как таковой не было, потому что в Норвегии произошёл непредвиденный случай, созвали экстренное заседание Верховного Совета. Вы из каких аркадийцев? Из консерваторов или либералов, как Кассиан и феи?
«Ох уж этот Квинн! О чём он думает? А вдруг она вообще не с Грани? Тогда Раскоряка сможет на полном основании объявить его сумасшедшим. Может, у неё даже установлена под столом секретная красная кнопка, и, если её нажать, тут же появятся санитары со шприцами и смирительными рубашками, как в фильмах».
Я протиснулась поближе к выходу, чтоб выпрыгнуть, как только откроются двери.
– Не мог бы ты объяснить мне более подробно, что ты имеешь в виду? – попросил приторный голос. Теперь он больше не казался таким спокойным, но и напуганным тоже не был. Скорее… радостным и оживлённым.
– С удовольствием, – очень доброжелательно ответил Квинн. – Вы поддерживаете расселение тёмных эльфов в горах Йотунхаймена или вам кажется, что стоит навсегда запретить тёмным эльфам находиться на Земле, как людоедам и великанам? И как вы относитесь к гибридам, людям и потомкам?
Трамвай наконец остановился, и я пулей вылетела на улицу. По карте я отлично помнила маршрут – надо было перейти на другую сторону дороги и пройти немного вперёд. В моём плане на это отводилось пять минут, но сейчас, когда Квинн вёл себя так необдуманно, мне ничего не оставалось как бежать сломя голову.
В кабинете Раскоряки тем временем царило молчание. Я слышала лишь шелест листов бумаги. Затем елейный голос произнёс:
– Не хочу тебя огорчать, но у меня нет собственного мнения по этому поводу. Я впервые слышу о тёмных эльфах и гибридах. Но буду очень тебе благодарна, если ты расскажешь мне о них поподробнее.
Квинн рассмеялся:
– Одно из двух: либо вы отличная актриса, либо вы
