— Я не понимаю…
— Молчать! — заорал я. Если стены кабинета не звукоизолированы, секретарша уже вызывает полицию; впрочем, я убедился на собственном примере, что полиция на Термитнике не из расторопных. — Я сейчас говорю! Мои люди погибли! Мои друзья погибли! И у меня есть доказательства, что в этом повинно СРС. (Блеф. Дальше косвенных улик и предположений дело не шло.) Я знаю, что внутри Гвардии зреет заговор, но ты-то можешь этого и не знать, потому что тебя используют как марионетку в большой игре. Я знаю, что кто-то сливает тебе оперативную информацию, на базе которой ты планируешь свои акции. Ты думаешь, что внутри Гвардии нашелся твой искренний сторонник? Тогда ты дурак в квадрате. Он использует тебя, чтобы достичь своих собственных целей, которые ничего общего с твоими не имеют. Я не знаю, кто это, иначе бы меня здесь не было, но знаю, что в деле замешан один из капитанов. Его целью является создание беспорядка внутри организации, но совсем не для того, о чем ты думаешь. Он устранит собственноручно устроенный беспорядок только для того, чтобы занять под шумок кресло Полковника. Знаешь, что ему придется для этого сделать? Создать видимость порядка мало. Чтобы удержать власть, ему надо будет показать зримый источник опасности, иными словами, потребуется козел отпущения, на которого можно будет списать и реальные, и несуществующие грехи, А знаешь, кто лучше всего подходит на роль такого козла? Тот, кто козел по жизни и есть, иными словами, ты и все твое сволочное движение. Снабжая тебя информацией, капитан убивает двух зайцев одним выстрелом. С одной стороны, ты вносишь хаос в положение дел, а с другой — ты действительно замешан в саботаже, и даже нет необходимости фальсифицировать улики против тебя. И вот тогда за СРС возьмутся всерьез. Как таковые вы будете полностью уничтожены, распылены, не останется даже воспоминаний. А Лига получит такую диктатуру, которая не снилась вам и в самых кошмарных снах. Я хочу не допустить такого развития событий, а заодно и предостеречь тебя от неразумных действий. Не говори ничего прямо сейчас, лучше подумай над тем, что я тебе сказал, а когда надумаешь, назови мне только имя. Имя того, кто связывался с тобой и сливал информацию, больше мне ничего от тебя не надо. Подумай.
Я откинулся на спинку кресла и замолчал. Хабаров сидел за своим столом ни жив ни мертв. Его по-прежнему трясло, а на лице отражалась мучительная внутренняя борьба. Он не хотел оказывать Гвардии никаких услуг. Но он боялся меня. И, кроме того, он только теперь начал понимать, что своими действиями способен подвести СРС под монастырь и собственноручно задушить дело, которому посвятил жизнь.
А сам я внезапно осознал, что в моей импровизации может оказаться достаточная доля правды. Если тот же Харди или кто-то там еще наведет порядок вместо Полковника, продемонстрировав его несостоятельность как руководителя, и укажет Совету Лиги на замешанного в заговоре внешнего врага, он получит вожделенное кресло, как дважды два, а потом сможет творить, что захочет. Какое-то время, по крайней мере. План сложный, но выполнимый.
Какая-нибудь фатальная авария на астероиде, на котором собирается Совет, уничтожение единственного внешнего компьютера, хранящего координаты Штаб-квартиры вне ее самой, и ВКС будут искать нас очень долго. Отказы в финансировании со стороны вновь избранного Совета легко будет возместить при помощи наложенных на планеты контрибуций и грабежей, благо, технические возможности это позволяют.
Несогласных с новым имиджем сотрудников можно будет тихо «уйти», набрав вместо них своих единомышленников, и… гуляем, братва. Целая банда вездесущих и всюду проникающих маньяков. Да, СРС такой сценарий даже не снился.
— А кто мне поверит? — спросил Хабаров, и я понял, что победил. — Кто мне поверит, даже если я и скажу?
— Я поверю, потому что если ты солжешь, то спрятаться от моей мести тебе не удастся. Я найду тебя, в какую дыру бы ты ни заполз, найду и отстрелю тебе голову. Имя!
— В дальнейшем, кто бы ко мне ни явился, я буду все отрицать…
— Черт с тобой! Я не суд присяжных, доказательства и сам найду!
— И все равно, — сразу съехал он. — Я не могу принимать такие решения без согласования с руководством.
— Так согласовывай. Вот комм.
— Минуту.
Убедившись, что я не собираюсь его убивать прямо сейчас, Хабаров начал успокаиваться. Как бы он не успокоился до такой степени, чтобы послать меня к черту. Не должен бы.
Успокоиться он так и не успел. Прежде его успокоили другие. Навсегда.
— Проклятие, — прошептал он, когда на экране возникла картинка обратной связи. — Дьявол…
Я заглянул ему через плечо, чтобы посмотреть, что же его так расстроило.
Парень, очевидно, тот самый, с которым Василий собирался согласовывать свои действия, лежал на столе перед коммуникатором, и вместо головы у него красовалось кровавое месиво. Последствия моих запросов о личном деле Хабарова, не иначе.
Что ж, я недооценил скорости реакции заговорщиков. Увидев, что кто-то интересуется их делами, они начали обрубать концы. И по логике событий следующим должен быть…
— На пол! — крикнул я, толкая радикала в плечо и отпрыгивая в сторону. Черт побери, надо было хоть за улицей следить!
Но было уже слишком поздно. Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался боевик в вэкаэсовском камуфляже, в руках его плясали иглогранатометы. Излюбленное оружие гвардейцев для улаживания спорных ситуаций.
Парень был специалистом высокого класса. Он подстрелил Хабарова в движении, и на пол тот шлепнулся уже с огромной дырой в животе, сквозь которую можно было рассмотреть узоры ковра. Три иглы пролетели у меня над головой и вонзились в стену.
Никаких естественных укрытий в офисе не наблюдалось, так что мне осталось только закатиться за небольшой диванчик и открыть ответный огонь.
Но киллер шел явно не по мою душу или просто решил повременить. Он мгновенно перегруппировался и отпрыгнул обратно в приемную. Спустя несколько секунд я услышал характерный хлопок, сопровождающий уход через ноль и подтверждающий принадлежность спеца к нашему собственному корпусу. А вы еще говорите, что я параноик.
Я поднялся с пола, потер ушибленный локоть и осторожно выглянул в приемную. Секретарша была мертва, дверь в кабинет Хаббарда сорвана с петель, сам хозяин, судя по всему, тоже пребывал в лучшем мире. А я ничего не слышал. Выходит, что кабинеты все же звукоизолированы, а Хаббард также имел отношение к СРС.
Хабаров, несмотря на ужасающий внешний вид, был еще жив, что меня несказанно удивило. Видать, в запасе у этого человека было много жизненных сил, если он продолжал дышать после такого ранения. Но иллюзий я не питал: спасти его было уже нельзя. Он доживал последние секунды на этом свете.
— Убедился в моей правоте? — мягко спросил я, присаживаясь на корточки возле его будущего трупа. — Теперь ты назовешь мне имя? Хотя бы из мести?
— Двое… связывались со мной… в разное время… — прохрипел он, и изо рта хлынул поток крови.
— Имена! Не смей умирать сейчас, черт бы тебя побрал!
И он назвал мне имена. Оба имени. Одно из них не было для меня неожиданностью, зато второе обратило в ступор. Это имя подкосило меня не хуже ракеты из вэкаэсовской винтовки.
Это было невозможно!
Хабаров врал! Даже перед смертью врал! Потому что это никак не могло быть правдой.
— …Он сообщил… Флот… — прошептал он.
Это были его последние слова, и я оставил его в кабинете, не дожидаясь вопросов полиции, на которые все равно не смог бы ответить.
Глава седьмая
Соболевский влезает в разборки высшего уровня
Место действия: Штаб-квартира Гвардии.
Точное местонахождение неизвестно
Время действия: десятый день Кризиса
Вернувшись в Штаб-квартиру после содержательной беседы с лидером радикального крыла СРС, перед смертью сообщившим мне очень важные факты, я подумал, что опоздал делиться своими открытиями и заговор уже перешел в решающую фазу.
А что мне еще оставалось думать, особенно после активного появления заговорщиков на Термитнике, когда я увидел царящий в Штаб-квартире хаос и бестолково носящихся во всех направлениях сотрудников. В ситуационный и просмотровые залы стояли целые очереди.
Хорошо хоть, никто не стрелял.
Я решил заползти в какую-нибудь нору и попытаться связаться с Морганом, чтобы узнать, чья клика берет верх. Но вскоре выяснилось, что я ошибся и причиной переполоха послужило приятное известие. Все-таки иногда моя паранойя начинает досаждать.
Дело было в том, что мы засекли Магистра. Точнее, он сам себя проявил и первым вышел на связь с нами.
В помещениях группы анализа, куда я отправился в первую очередь, в гордом одиночестве сидел Джек Морган, который ввел меня в курс дела.
