Отчего же это британский генерал в решающий момент изменил присяге? В том то и дело, что не изменил. Приказание наступать ему давали его французские командиры, а приказ отступать он получил из Лондона. Именно это распоряжение своих непосредственных британских начальников и выполнил генерал Горт, а не самовольно решил оставить позиции. «Отказ Горта от борьбы был вполне одобрен Черчиллем. Однако в последующие дни английский премьер[546]продолжал делать вид, будто согласен с участием английских экспедиционных сил в «контрнаступлении Вейгана». Бросить союзника в наиболее критический момент борьбы, но при этом сохранить лицо – такова была политика английского кабинета»[547].
Сопоставим даты, и последние сомнения развеются: 22 мая 1940 года английский премьер Черчилль прибыл во Францию; 24 мая британские войска начали отход к Дюнкерку. Вы поверите, что генерал Горт за два дня ни разу не связался с главой своего правительства, не проинформировал его и самостоятельно решился подписать Франции смертный приговор?
Предательскую сущность решения лондонского кабинета невозможно прикрыть рассуждениями о его стратегической необходимости. Удивительная вещь: в отличие от своего английского коллеги французские генералы считали план Вейгана очень даже выполнимым. Однако поскольку одна из частей союзной армии начала наступать «назад», весь план рухнул. Рухнула и последняя надежда на стабилизацию фронта. Но почему англичане в тяжелый момент повели себя столь недостойно?
Мы подошли к еще одной загадке той войны. Чтобы ее разгадать, нужно вспомнить, в какую сторону начали свой отход британские дивизии. К Дюнкерку! Зачем? На этот вопрос исчерпывающий ответ дает сам Черчилль, а следом за ним и вся свора историков: чтобы «осуществить морскую эвакуацию под бомбами вражеской авиации». Разумно: Дюнкерк был в тот момент единственным портом, откуда англичане могли эвакуироваться на родину[548].
Но загвоздка в том и состоит, что англичане эвакуироваться не могли. Если бы им в этом активно не помогли… немцы. А если быть точным, то один немец. Его звали Адольф Гитлер. Военная обстановка складывалась так, что в момент отхода англичан к Дюнкерку на подступах к нему уже стояли немецкие танки. Они подошли к Дюнкерку на два дня раньше британцев, их отделяли от города 16 км, а англичан – 60 км. [549] Немцам ничего не стоило войти в беззащитный город и занять последнюю гавань, из которой могла состояться массовая эвакуация британских войск. Но Гитлер отдал свой знаменитый «стоп-приказ», который остановил дальнейшее наступление. «Мы лишились дара речи», – вспоминал Гудериан. И было отчего! В момент, когда оставалось просто занять один небольшой город и тем решить участь неприятельской группировки, глава Германии недвусмысленно запретил это. Дело дошло до того, что генерал Гальдер начал оспаривать решение фюрера и попытался объяснить ему необходимость захвата последнего порта на побережье. Но фюрер был неумолим: «Бурная дискуссия закончилась получением категорического приказа Гитлера, к которому он добавил, что для обеспечения выполнения своего приказа он пошлет на фронт личных офицеров связи»[550].
Когда историки рассказывают об этом странном поступке главы Германии, они находят этому разные объяснения:
• Гитлер боялся за свои танки (хотел сохранить танковые дивизии для «битвы за Францию»)[551];
• просто боялся подвоха со стороны противника[552];
• не разгадал намерения англичан эвакуироваться из Дюнкерка[553].
Читать все эти выдуманные историками причины и горько, и смешно. Но особенно последнее. Разгадать намерение англичан эвакуироваться было не очень сложно: всегда и везде в истории британцы бросали своих союзников на произвол судьбы. Под угрозой поражения они всегда эвакуировались. Так было в Уолчерне в 1809 г., в Галлиполи в 1915 г., так произошло в мае-июне 1940 г. в Норвегии. Не надо было быть провидцем, чтобы спрогнозировать поведение Великобритании и на этот раз. А намерение удрать именно из Дюнкерка даже не надо было и угадывать, других вариантов просто не было! «Стоп-приказ» Гитлер отдал утром 24 мая, а англичане начали свой отход, как следует из мемуаров Черчилля, тоже лишь 24-го, но сумели отойти в Дюнкерк лишь к вечеру 25 мая, и поэтому немцам пришлось их «ждать» почти двое суток. Если эти даты в «исторической» книге не написать, то читатель может и не понять причин всех этих странных и загадочных событий. И будет уверен, что гордые бритты насмерть сражались с извергом рода человеческого, а не вступали с ним всю дорогу в тайные контакты и переговоры.
Только немногочисленные исследователи осмеливались высказывать крамольную мысль, что фюрер намеренно создавал противнику «золотой мост» к отступлению, чтобы сохранить возможность вступить потом с ним в переговоры[554]. Но никто не увязывает внезапный и предательский отход англичан с их последующей чудесной эвакуацией с подачи Адольфа Гитлера!
Эвакуацию английских войск из Дюнкерка обеспечил никто иной, как лично Адольф Гитлер
И никто не объясняет суть «стоп-приказа». Все пишут: Гитлер остановил танки. У читателя создается впечатление, что странноватый фюрер просто берег своих танкистов и не разрешил им штурмовать английские позиции у Дюнкерка. А на деле-то город был пустым! Немцы два дня просто стояли у Дюнкерка и ждали приказа фюрера с разрешением идти дальше. А он в свою очередь ждал, когда порт и город займут отступающие английские дивизии. Лишь 26 мая 1940 года Гитлер вновь позволил идти вперед, но за это время британцы врылись в землю и отбили немецкие атаки. А когда же англичане официально начали эвакуацию? Если наша догадка верна, то до гитлеровского приказа продолжить наступление. И точно, накануне, 25 мая, Черчилль отдал приказ начинать эвакуацию[555]…
Воспользовавшись любезно предоставленным шансом, Великобритания с 27 мая по 4 июня 1940 года успешно провела операцию «Динамо» и вывезла с материка 338 тысяч солдат, из них 215 тысяч англичан. Остальные 123 тысячи составляли французы, бельгийцы и военнослужащие других союзных стран. Почему столь малый процент среди эвакуированных составляли французы? Потому что британцы сначала погрузили всех своих солдат и лишь потом позволили уплыть остальным[556]. Ни о каком союзном братстве и взаимовыручке и речи не было.
Перед нами прекрасный пример закулисной политики. Понимая, что война во Франции фактически проиграна, англичане вступили в контакт с Гитлером, используя один из каналов, по которым до сих пор шло общение с ним. Условие британцев простое: позволить эвакуацию своей армии. Почему Гитлер должен на это согласиться? Во-первых, он страшный англофил, во-вторых, никогда не собирался Англию разгромить. Ну а в-третьих, ему доходчиво объяснили, что гибель всей британской армии Лондон ему никогда не простит. И, что еще более важно, не простит Вашингтон. Такой разгром Британии – прямое приглашение для США вступить в войну против Германии, пока не поздно. И тогда начнется уже настоящая борьба. На уничтожение, до конца. Но существует второй вариант: армия эвакуируется, люди спасены. Это будет оценено. Да, война проиграна, но честь Британии не задета и путь к мирным переговорам вовсе не закрыт[557]. Смутные намеки, что Гитлеру ситуация была представлена примерно в таком свете, можно найти и на страницах книг западных историков. Например: «Значение Дюнкерской операции стало ясно много позже, когда до Гитлера дошло, что англичане собираются продолжать войну»[558].
А отпуская британцев восвояси, почему Гитлер решил, что они далее воевать не будут? Кто ему это пообещал? Кто был таким авторитетом для фюрера, что он поступил вопреки здравому смыслу и не добил своего врага, который упорно отказывался до этого идти на переговоры? Разве не разумнее было бы разбить в Дюнкерке всю британскую армию и тем лишить англичан возможности продолжать борьбу? В который раз придется повторить: если действия политика кажутся нам нелогичными, значит, мы просто не имеем всей той информации, которую имел он, принимая решение. Что говорить, политика – это не прямая, а страшно изогнутая синусоида.
Одним из условий благополучной эвакуации англичан был предоставленный ими Гитлеру карт-бланш на разгром Франции. С ней фюрер мог делать теперь что угодно – помощи французские генералы от своих союзников из Лондона уже не получат. Францию англичане цинично списывают в расход. Как годом ранее списали Польшу и Чехословакию. В критический момент немецкого наступления, когда на весы общей борьбы должны быть, как кажется, брошены все возможности союзников, англичане думали лишь о себе, а не об общей победе. И это типичная черта политики Великобритании на протяжении многих веков. Она всегда готова воевать до последнего солдата, только не своего. Когда логика борьбы требует серьезных жертв, англичане не хотят их приносить. Словно страховая компания, они любят своих союзников только до тех пор, пока те регулярно «платят» взносы жизнями своих солдат. А когда союзная Великобритании держава оказывается на краю гибели и ей самой требуется помощь, то «офис» «английской страховой компании» закрывается, и она исчезает в тумане, окутывающем Ла-Манш. Оставляя партнеров наедине с их проблемами.
