Он нашел ее плечи. Когда он попытался ее приподнять, она закричала от боли.
Дым выедал глаза, становясь из серого черным. Где, черт побери, здесь дверь? Должен же быть выход…
Что-то затрещало. Потом закричал Шэнк. Они вывалились на улицу. Дым смешивался с туманом. Горящие обломки валялись по всей дороге.
Началась стрельба. Казалось, целая рота поливает фургон из автоматов.
— Где Торвин? — взревел Шэнк.
Позади них прогремел еще один взрыв. Взрывная волна едва не сбила Рико с ног. Он попытался устоять, но Пайпер повалилась на колени. Рико изо всех сил пытался ее удержать, но она упорно сползала на землю. Тогда он наконец разглядел, что волосы на ее голове превратились в кровавую массу, а на боку куртки проступили темные пятна.
— Ей конец! — проревел Шэнк и дернул Рико за собой. Пайпер выскользнула из его рук и свалилась на землю, как мешок с мясом. Рико хотел остановиться, но Шэнк волок его вдоль улицы. С полдюжины пуль ударили по плечам и спине, и Рико едва не потерял сознание.
Вот и все, понял он. Конец.
Укрыться было негде. Казалось, со всех сторон ведут огонь тысячи пулеметов.
Рико попытался вытащить из кобуры «хищник-2», но пальцы настолько ослабли, что ничего не получилось.
Он спотыкался о кучи мусора, а Шэнк упорно тянул его за собой и дико кричал:
— Не останавливаться!
Когда Рико наконец остановился, Шэнка рядом не было. Он стоял посреди какого-то пустынного переулка.
Рико сделал, спотыкаясь, несколько шагов, потом развернулся и побрел назад. Он думал только о том, что Пайпер осталась лежать в никому не известном переулке, на ничейной земле, и никого не оказалось рядом, чтобы облегчить ее последние минуты.
Какого дьявола…
Что это с ним?
Ноги его не слушались. Он больно ударился о землю. Навалилась смертельная усталость, не хватало сил даже открыть глаза. Рико положил голову на прохладный, усыпанный песком бетон и затих.
Все погрузилось во тьму.
ГЛАВА 39
Рысь задумалась и отвернулась, слабая улыбка искривила уголки ее губ. Монах уже знал, что, когда она так делает, она слушает радио или говорит по имплантированному телекому. Последнее время ей часто звонили друзья.
Перемена на пересадки и вживления не влияла. После перемены вас уже не могут напичкать всякой всячиной — причин тому было много, Рысь их еще не объяснила, — но все, что было имплантировано раньше, продолжало функционировать.
И слава Богу, подумал Монах.
Рысь посмотрела на него и улыбнулась.
— Пора, — сказала она.
— Угу.
Они побежали — побежали вниз по лестнице, по длинному тоннелю, еще по лестнице, через дверь, затем на эскалатор и снова вниз. Они бежали, потому что, как сказала Рысь, оставалась «маленькая возможность», а значит, надо было торопиться.
Красноватая тьма не замедляла их бега. Монах прекрасно все видел. Лучше, чем при свете дня.
Огромный фургон с горящими фарами с визгом выскочил на шоссе и затормозил прямо перед ними. Пассажирская дверь распахнулась. Рысь схватила Монаха за руку, и они забрались внутрь.
Фургон заревел и рванулся с места. Сидящий за рулем тип в форме универсальной полиции посмотрел на них и улыбнулся. Глаза его сверкали зловещим красным светом. Он рассмеялся. Рысь прикрыла рот и раскачивалась от беззвучного хохота. Монах тоже улыбнулся, хотя и не понимал, чему он улыбается.
У Рыси и ее друзей была своя шутка, значение которой до конца оставалось неясным. Монах догадывался, что она имела отношение к тому, кем они были и кем стали, перемене или чему-то в этом роде. До конца он не разобрался, но Рысь и не возражала.
— Ты такой клевый, — говорила она. — Ты все поймешь. Только не спеши.
Фургон вылетел на какую-то улицу, где все тонуло в тумане и дымке. И дымка, и сгустки тумана имели красноватый оттенок. Как и все остальное.
Неожиданно машина остановилась в самом, как показалось Монаху, центре боевых действий. Со всех сторон стояли полицейские джипы, мигали сирены, бегали люди в форме и с оружием. Рысь схватила Монаха за руку и выволокла его из фургона. В нескольких метрах от них на тротуаре лежало тело мертвой женщины. Азиатки.
Рысь улыбнулась и кивнула, побуждая его взглядом подойти к ней.
Монах опустился на колени. Женщина казалась мертвой из-за огромной лужи крови, но на самом деле она еще жила. Вокруг ее тела светился слабый ореол. Его было очень трудно заметить, к тому же Монах только-только научился различать такие вещи. Правда, теперь, когда Рысь объяснила, на что надо обращать внимание, он разглядел ореол с первого взгляда.
Монах наклонился, прижался губами ко рту женщины и медленно вдохнул. Он вдыхал медленно-медленно, пока тело его не задрожало от напряжения. Вместе с дрожью пришло наслаждение, более острое, чем от секса, во всяком случае, ничего подобного ему испытывать не доводилось. Это было не просто физическое наслаждение. Он почувствовал себя полноценным, сильным, могучим, почти что неукротимым. Если бы он позволил воображению разыграться, он смог бы почувствовать такую силу, что… Рысь предупреждала его об этой опасности.
Рысь стиснула плечо Монаха и наклонилась, чтобы поцеловать его. Они обменялись дыханиями, вкушая этот сладкий-сладкий воздух.
— Теперь моя очередь, — тихо сказала она и улыбнулась.
— Конечно, — кивнул Монах. Их ждали другие тела.
Когда раздался звонок, Л. Кан находился в «Чимпире». Сидящая рядом Рэвейдж слышала весь разговор. Информатор доложил, что рейдеры, которых наняли для похищения Ансела Сурикова из «Маас Интертеха», только что попали в засаду в Секторе-9. Полиция прибыла очень быстро, но информатор был почти уверен, что рейдеры погибли.
Л. Кан прервал разговор, некоторое время сидел молча, потом тихо выругался.
— Непонятно, для чего мы нанимали дублеров? Бойцы «Дайзака» укокошили их в перестрелке. Это несправедливо. Совершенно несправедливо.
Рэвейдж согласилась, взяла его напиток, поднесла к губам и сделала маленький глоток. Л. Кан нахмурился и посмотрел на нее недобрым, раздраженным взглядом.
— У меня и так в последнее время хватает проблем, — произнес он. — Не испытывай мое терпение.
— Мне захотелось, — ответила Рэвейдж.
— Тебе надо усвоить…
Докончить свою мысль он не успел. Рэвейдж выплеснула остатки коктейля ему в лицо. Не успел он отряхнуться, как она резанула рукой по его горлу. Торчащие из-под имплантированных ногтей лезвия рассекли плоть, как воздух. Она почти не почувствовала сопротивления.
Когда из страшной раны брызнули первые струйки крови, Рэвейдж сжала пальцы в кулак и ударила Л. Кана в лицо. Хрустнули кости и хрящи носа, Л. Кан ударился затылком о стенку кабины и мешком повалился под стол.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
