На кухне всем наливали чай, кофе и даже, в умеренных дозах, красное вино – для снятия стресса и улучшения пищеварения. Еды было не просто вдоволь – чрезмерно много. Тушенка, сгущенное молоко, бисквиты, шоколад, консервированные фрукты и овощи, даже черная икра в переносном морозильнике – Астрахань рядом, осетров выбили не всех. Армия заботилась о нас. С голоду мы не умрем.
Когда наступили сумерки, завели дизель-генератор, и над лагерем загорелось несколько мощных фонарей. Из штабной палатки вынесли телевизор – в новостях рассказывали о предстоящем бое. Комментарии политиков были разными, но в целом – сдержанными. Осуждать действия генштаба, пока мы не проиграли, рано, восхищаться ими, даже если об этом журналистов сильно просили, пока мы не выиграли, не стоит. Легко потерять репутацию… Никаких картинок с места событий, никаких сведений об ополченцах – любая информация может быть использована противником.
Как я понял, среди штабных, которые крутились в лагере, главных было двое: генерал-лейтенант, который прибыл с нами, и генерал-полковник артиллерии – постарше, с властным лицом и порывистыми движениями. Голос его был громким, басовитым. В одиннадцать вечера нас собрали у штабной палатки, выключили телевизор и зачитали регламент «контрольного боя».
В десять утра завтрашнего дня нас покидают все вспомогательные силы и штабные офицеры. На вышках за Волгой занимают места наблюдатели из Китая и Японии. Еще раньше они должны убедиться, что нам не помогли вырыть окопы с помощью экскаваторов, выстроить долговременные огневые точки и разветвленную сеть подземных ходов. Мы имеем возможность окапываться и занимать позиции до вечера – после этого в любой момент на берег могут начать высадку персы.
По условиям, мы не должны стрелять в баржу – предполагается, что противник успешно высадился на берег и только после этого начал наступление. Персы могли закрепиться и окопаться на берегу, но наши консультанты не видели, зачем им это нужно: сбросить столь многочисленного врага в воду нам не под силу.
– Предлагаем вам следующую диспозицию, – заявил генерал-полковник, когда вопросы по условиям боя закончились. – Направление прорыва прикрывают две группы. Первая занимает позицию в деревне. Там мы устраиваем резервный склад вооружения. Другая группа роет разветвленную сеть фортификаций под прикрытием кустарника на возвышении неподалеку от мертвого русла – сейчас там стоит палатка. Таким образом, любая вражеская цель оказывается под перекрестным огнем. Пушку установим в одном из деревянных сараев, миномет – на возвышенности среди кустов. Основное легкое вооружение – гранатометы РПГ-7 и крупнокалиберные пулеметы «Вепрь», а также пулеметы Дегтярева.
– План представляется правильным, – согласился полковник Сысоев. – Только что им мешает еще с берега разметать деревню по бревнышку? У них превосходство в технике и вооружении.
– Уничтожить всю деревню огнем из танковых пушек или минометов противнику не позволит ограниченное количество боеприпасов, – объяснил генерал-лейтенант. – Китайские наблюдатели контролируют не только нас. Мы не знаем, что именно возьмут с собой персы, но снаряды объемного взрыва регламентом запрещены, кассетные боеприпасы и отравляющие вещества – тоже. Снарядов будет не так много, чтобы сровнять с землей всю деревню.
– Полный боекомплект танка – около сорока снарядов. Два комплекта – если будут два танка – восемьдесят… Неужели не хватит? – спросил я.
– Чтобы разрушить деревню? Нет. Тридцать домов, хозяйственные постройки. Попадания не абсолютно точны. Не каждый дом завалишь одним снарядом. А прятаться среди домов легко. К тому же мы надеемся, что танк все же будет один.
– В домах можно не только прятаться, но и гореть, – мрачно заметил Сысоев.
Возражать ему никто не стал.
– Разделите людей на две группы заранее, – продолжил генерал-полковник. – Полагаю, ротмистр Волков возьмет на себя оборону левого фланга, в деревне, а полковник Сысоев – бой на открытой позиции. Связь будете держать с помощью мобильных телефонов. Условиями это не запрещено, каждый резервист имеет телефон, тогда как раций на всех не хватит.
Батыр Джальчинов нервно рассмеялся:
– Я не взял с собой зарядное устройство. Как-то не подумал.
– Аппараты вам выдадут. В титановых корпусах, прорезиненные, с выделенными каналами. Дозвониться друг до друга проблемой не станет. Уж об этом ФАПСИ позаботится.
Спать не ложились долго. Ходили по полигону с фонарями, разбивались на группы, до хрипоты обсуждали, сколько и какого оружия нам нужно. В результате к моему отделению примкнули пожилой артиллерист Иванов, два казака, Чекунов и Пальцев, Батыр Джальчинов и поручик Григорий Старостин.
Нам выдали пулемет Дегтярева и пулемет «Вепрь», три гранатомета. Также в наше распоряжение поступила семидесятимиллиметровая безоткатная пушка. Миномет и еще два крупнокалиберных пулемета достались отделению полковника. Впрочем, легкий пулемет Дегтярева они тоже взяли.
Иванов умел управляться с пушкой, в подручные ему выделили Джальчинова и Старостина. Поручик после того, как пробьет десять, должен был заминировать поле, по которому будут наступать персы. Мин, однако, ему дали негусто – две противотанковые и пять противопехотных. Регламент боя, куда от него деться? Китайцы все проверяли…
Мы с казаками планировали осуществлять прикрытие пушки – если персы пойдут в штыковую атаку впереди танка. Снарядов с картечью у нас не было, только пятнадцать кумулятивных и пятнадцать осколочных – по три ящика. С пулеметом управится Чекунов, еще один пулемет останется в резерве, у Джальчинова, у Пальцева всегда будет наготове РПГ-7, а я обойдусь автоматической винтовкой и осколочными гранатами. Связка кумулятивных гранат будет в каждом окопе, осколочные гранаты носим при себе.
Отделение, которым руководил полковник, вооружилось, помимо пулеметов и миномета, тремя гранатометами. Сысоев методично проверял стрелковое оружие – нет ли изъянов, в порядке ли боеприпасы. Пока, сберегая наши силы, оружейный склад охраняли специально выделенные офицеры, которые покинут нас утром. Подозреваю, они были даже не из армии, а из контрразведки.
Когда время перевалило за полночь, мы с полковником спустились к Волге. Река неспешно катила воды к Каспийскому морю – туда, откуда придет завтра вечером смерть многих из нас. Луна во второй четверти тускло освещала степь.
– Думаю, нам предстоит не затяжной бой, а кинжальная дуэль, – сказал Сысоев, глядя на черную воду. – Или мы сможем сразу вывести из строя большую часть персов и схватимся с остальными на равных, или они нанесут мощный удар по нашим позициям и пройдут их, как пуля сквозь гнилое яблоко.
– Согласен. Но уничтожить шестьдесят человек разом мы не сможем, если они не будут идти на убой, как бараны. Да и танки не стоит сбрасывать со счета – танк легко подавит огнем пулеметные гнезда даже издалека.
– На вашу позицию, ротмистр, придется основной удар. Домики стоят как на ладони.
– А вас будут прикрывать только редкие кусты. Если они откроют плотный огонь из минометов, потерь не избежать – какие бы траншеи вы ни вырыли.
– Потерь не избежать в любом случае. Вопрос в том, сможем ли мы продержаться два дня?
– Сможем.
– И я в это верю, – кивнул Сысоев. – Странное ощущение, правда, ротмистр? Мне прежде приходилось стоять под пулями, но никогда не доводилось всеми фибрами души ощущать, что Родина смотрит на меня. Вся Россия… Именно на меня.
– Да, – согласился я. – Нам выпала большая честь.
– Как полагаете, в вашем отделении все люди надежны? Выполнят любой приказ?
– У меня нет оснований сомневаться в них. Казаки, как я полагаю, проверены долгой воинской службой, Иванов готов постоять за Родину – хоть и вспоминает постоянно о пенсии, что достанется его детям в случае гибели. Старостин – дворянин старой закалки. Слегка настораживает то, что он поэт, но у каждого – свои недостатки, как говорилось в одном американском фильме. Относительно калмыка сказать что-то сложно. Может сражаться отчаянно, а может забиться в окоп и не выходить оттуда до самой развязки. Я не сложил о нем определенного мнения. Но если учесть, что действительную службу он прошел, надеюсь, на него можно положиться.
– Вы в курсе, что регламент ведения боя предполагает сдачу в плен? – как-то криво усмехнулся полковник. – Правда, персы, чтобы не возиться с пленными, вполне могут их расстрелять. Но не думаю, что они это сделают. Наблюдатели…
– Что им наблюдатели? Слишком много поставлено на карту.
– Тоже верно. Но искушение у наших бойцов имеется.
– Чем сдаваться в плен, не проще ли отказаться от участия в бою сразу? Или сбежать за ограждение после начала боя?
