Иван Гайворонский не привык слышать «нет». Его характер, вся сущность удачливого опера требовали, во чтобы то ни стало, добиваться цели. В данном случае цель была одна – прикрыться на всякий случай питерским полицейским. Через день-другой тот уедет, а Ивану в Саратове жить и работать.
Причем, если все как надо срастется со Стена-банком, жить придется без ствола и красных корочек. Предварительный разговор с Безверхим о вакантной должности начальника службы безопасности уже состоялся. Радовало, что председатель правления сам отыскал его из больницы.
Разговаривая со Всадником без головы по мобильному телефону, который исправно оплачивал тот же банк, Гайворонский ухмылялся в черные усы. За год-другой он сумеет раскачать кресло под Безверхим, а то и вовсе уберет придурка, чтобы занять его место. А там…
Но чтобы ближняя и дальняя перспективы стали реальностью, требовалось соблюсти одно маленькое условие. А именно: сохранить голову. Голову, которая не только красиво сидела на широких плечах, но и кое-что варила.
Эти соображения моментально промелькнули в мозгу Ивана Гайворонского. И вместо того, чтобы искушать питерского гостя всеми соблазнами банкета, Гайворонский как бы даже с облегчением сказал:
– Ну и ладно. Прихвачу опера из своего отдела. Ведь я туда не водку пить, а – работать. Вся здешняя тусовка соберется во главе с Юриком Безверхим, а под кайфом – по глупости и хвастовству – эта шобла хвосты-то друг перед другом распускает. Интересные разговоры разговаривает.
Токмаков среагировал на фамилию Безверхого:
– Ага, уже поправился? Встал, болезный, со смертного одра, чтобы…
– Чтобы из рук америкосов получить ихнюю премию за выдающийся вклад в борьбу за мир без наркотиков, – подхватил Гайворонский, заблаговременно получивший сценарий заключительного раута международного симпозиума. Поэтому он знал, что вручать премию Безверхому, а это четвертак «косых», будет мистер Карел Бредли. Папаша, как он уже выяснил, той самой шустрой пигалицы, охочей до приключений, которую Иван засек в «Клозете» прошлой пятницей.
И опять Гайворонский похвалил себя: всего три дня прошло, а практически сложилась крутейшая оперативная комбинация. Особенно перспективная в связи с последними событиями. Когда он займет место Всадника Без Головы, контакт с американским «папой» Бредли окажется супер в масть.
Пока же привилегия на американский денежный мешок принадлежала Безверхого. Пущенные за господином Бредли – по решению и на деньги многомудрого хозяина «Клозета» Артура Николаевича – «ноги» зафиксировали контакт объекта с председателем совета директорв Стена-банка.
Встреча состоялась в скверике у памятника Красным кавалеристам, прямо к подножию которого подкатил джип банкира. Американец мирно притопал пешком, причем несколько раз проверялся по дороге. Записать разговор не удалось – в машине работал генератор «белого шума».
Теперь Гайворонский не сомневался: Бредли и Безверхий за официальным фасадом Стена-банка тишком проворачивают свою тему. Не исключено, что концы этой схемы пытается сейчас ухватить оперативно-следственная бригада из Петербурга. И хорошо бы только этой…
Гайворонский посмотрел на Токмакова, собиравшего документы со стола. Иван ощутил в нем противника. Малоподвижное лицо с немигающими водянистыми глазами, чей взгляд исподлобья ненавязчиво фиксировал каждое движение Гайворонского. Длинные цепкие руки, которые могут не только бумажки перебирать, но и взять соперника на болевой прием.
Машина, одним словом. Боевая машина, и Гайворонский понял, что интуиция его не подвела: перед ним противник, и серьезный. Пропасть, конечно, не разверзлась посреди кабинета, но как-то ощутимо потянуло холодком. Однако тому было логичное объяснение: открытая форточка высокого окна, за которым мерцал огнями, взблескивал снежком купеческий город Саратов.
Вадим Токмаков в свою очередь тоже почувствовал отчуждение. Ему совершенно не в жилу было идти на банкет с Гайворонским. Но тот щедро наживил крючок: Безверхий! Сам Бог велел сломать проходимцу кайф в торжественный момент вручения премии, где никто не ждет питерского оперативника.
– Я тот, кого никто не любит, и все живущее клянет, – с чувством сказал Токмаков, заметив Гайворонскому: – Можешь занести в свой сборник крылатых фраз и выражений. Ты меня убедил – второй персоной на банкете буду я. Где и когда встречаемся?
– У нас один приличный ресторан – в гостинице «Саратов». Девятнадцать тридцать в холле второго этажа.
Когда Гайворонский вышел, Токмаков пробормотал:
– Надеюсь, смокинг не обязателен? Жалко, забыл спросить. Впрочем, у меня все равно нет смокинга. И почему-то сильно подозреваю, не скоро появится.
2. Номер на башне танка
Со времен исторического посещения города вождем племени бамбара, заказавшего на местном НПО две авиационные эскадрильи, ресторан гостиницы «Саратов» не помнил такого скопления жруще-пьющего народа. Последовавший за церемонией закрытия симпозиума фуршет отличался пока что еще провинциальной обстоятельностью. Никаких бутербродов на пластмассовых шпажках или крошечных розеток с паштетом, обозначающих закуску на презентациях. Нет, гостям подавали полноценные горячие блюда, и весь фокус заключался в том, чтобы одновременно удерживать на весу тарелку с запеченной рыбой, рюмку с водкой, нож и вилку.
Лучше других справлялись с трудной задачей члены областного правительства, съевшие собаку в таких застольях. Проглотив по первой порции горячего и паре-тройке рюмок горячительного, они со значительным выражением на лицах тусовались теперь вокруг Карела Бредли. От бесчисленных визитных карточек у того уже лопался карман пиджака, как живот – от неимоверного количества поглощенных стерлядок. И все они – не стерлядки, разумеется, чей земной путь мирно завершен, а хищная стая чиновников, – страстно желали получить приглашение в Штаты для чтения лекций, публичных выступлений, издания каких-то своих никчемных брошюрок.
И Бредли отобрал уже несколько экземпляров. Безусловного поощрения заслуживал губернатор, своим постановлением начавший распродажу леса ещедо принятия соответствующего российского закона. Вторым номером, учитывая интересы Роберта, шел вечно пьяненький директор НИИ, где проектировали беспилотные разведчики типа «Бассет». А поскольку Бог, на которого столь часто ссылаются американцы, любит троицу, то приглашение Госдепа получит и нынешний лауреат-именинник председатель правления Стена-банка Юрий Безверхий.
Хотя правильнее было бы насовать ему вместо премии конских каштанов! Безверхий был из тех парней, которые смелы до первой драки. Карел хорошо помнил таких по 1968 году. В том переломном году он, студент Московского университета Карел Боровичка, вернулся на каникулы в Чехословакию и сразу попал с корабля на бал. «Вальсировать» же националистически настроенной молодежи, в чьи подогретые листовками и дешевой водкой «Емна» ряды по глупости затесался Боровичка, пришлось с русскими танками на шоссе под Домажлицами.
…Домажлицы. Игрушечный городок, известный своим темным пивом «Уркмастер». В 1968 году, когда СССР железной рукой придушил Пражскую весну, введя в Чехословакию войска стран Варшавского договора, это пиво еще варили на старом заводе. Крепкое, оно ударяло в головы, звало на подвиги, и в корчмах «бойцам самообороны» его наливали бесплатно.
Теперь Карел понимал, что кто-то оплачивал тогда это пиво, как и листовки. Бесплатный сыр действительно бывает в мышеловке, но – только для второй мышки. Первой же вместо сыра достается удар стальной дуги, ломающей позвоночник…
Командовал «отрядом самообороны» шустрый парнишка по фамилии Шпигельглас. Он был очень похож, смешно сказать, на комсомольского вожака тем энтузиазмом, с каким раздавал кирки, лопаты и бутылки той же «Емны», но уже наполненные бензином.
Карел Боровичка долбил киркой диабазовую брусчатку. Он был неплохим баскетболистом, и Шпигельглас поручил Карелу забрасывать советских солдат булыжниками. Для более опасных ситуаций вручил кургузую, едва не самодельную стрелялку – как позже выяснилось, конструкции знаменитого оружейника Гермека.
Сам же Шпигельглас взялся за подвиг во имя свободы демократии: поджечь русский танк при въезде на мост, если тот не остановит жидкая цепочка явно трусивших подростков, мобилизованных в ближайшем сельхозкооперативе.
Была среди них конопатая девчонка, смотревшая на Карела, словно тот уже стал героем. Он почти договорился с веснушчатой прогуляться под мост, как все планы скомкал нарастающий гул танковых двигателей.
Брусчатка ли задрожала под ногами Карела, или это затряслись поджилки, он не понял. Аналогично и бравый их предводитель вдруг защелкал зубами, а его рука с бутылкой «Емны» вибрировала так, будто Шпигельглас был завзятым алкоголиком. Опасаясь, как бы тот случайно не раскокал посудину с бензином, Карел решил отобрать у Шпигельгласа грозный метательный снаряд, но в этот момент на прямой участок шоссе перед мостом вырвался танк Т-62.
